Ю.М. Федоров

2009 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Ю.М. Федоров

Сумма антропологии

Глава 1

ЧЕЛОВЕК КАК ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА И БЫТИЕ КАК ПРОБЛЕМА АНТРОПОЛОГИЧЕСКАЯ

1.2. СООТНОШЕНИЕ ТРАНСЦЕНДЕНТНОГО И РАЦИОНАЛЬНОГО В МИРОВОСПРОИЗВЕДЕНИИ

Кому доводилось вообще углубляться в предпосылки живого мышления,
тот поймет, что нам не дано, не впадая в противоречия,
вникать в последние основания бытия. Мыслитель — это человек,
который призван символически изобразить эпоху,
как он ее видит и понимает... Лишь эта символика — сосуд и
выражение человеческой истории — оказывается необходимой.

О. Шпенглер. Закат Европы

Другой стороной гносеологического парадокса является то, что Человек в своей целостности представляет собой Логос, Слово, Символ, а исследуется всего лишь самым внешним уровнем Я — Разумом, Рацио. Логос инверсирует экзистенциональными смыслами, составляющими трансцендентное пространство духа, — оно и есть то естественное основание, которое должно стать предметностью онтологической антропологии, или антропологической онтологии, и инструментарием ее должны быть не теоретизмы Рацио, а универсалии Логоса. Человек не может превратить в предметность для Рацио свою собственную целостность, так как Рацио является всего лишь несамостоятельной частью Логоса, репрезентирующего эту целостность, а потому вряд ли Рацио в состоянии поведать человеку что-нибудь ценное о его сущностности. Рацио, лишь будучи вложенной рефлексивной системой Логоса, в состоянии содержать в себе истину о внешних формах человеческого бытия; когда же он отпадает от Логоса и противостоит ему своими репрессивными познавательными практиками, он в основном лжесвидетельствует о целостной человеческой экзистенции. Но именно Рацио претендует на построение истинного научного мировоззрения, якобы не зависящего от позиции, которую занимает в Мире познающий Субъект.

Научного мировоззрения в принципе быть не может. Может быть лишь рационализированное мировоззрение как компонент ложного сознания — Идеологии. Идеология лжесвидетельствует о Человеке на сугубо рационализированных, объектных основаниях. Современный человек настолько привык к рационализациям сущего, что с опаской взирает на тех, кто говорит ему, что он несет в себе всю целостность Бытия и ответствен не только за судьбу Социума, но и Космоса. Современному человеку удобнее осознавать себя вписанным в порядок необходимости, подчиняться диктату внешних обстоятельств, нежели осознавать себя причастным к порядку свободы, составляющему основу всеобщего креативного процесса в мире.

Итак, основой целостного взгляда на Мир в Человеке выступает его Логос, Слово, Символ. Однако на определенном этапе развертывания человеческой цивилизации именно рациональные дискурсивные суждения начинают составлять понятийный аппарат науки. С обособлением Рацио и развитием его детища — науки Человек получает возможность не только целостно воспроизводить Мир посредством Логоса, но и структурировать его при помощи Рацио. Но Рацио, отпадая от Логоса, сам начинает претендовать на создание универсальных концептуализации Сущего, причем в отличие от туманных протообразов Логоса на строго "научных" основаниях. Человек современной цивилизации имеет возможность взирать на мир одновременно с двух диаметрально противоположных мировоззренческих позиций: трансцендентной и рациональной. Возможностями Логоса пользуются в основном мистики, пророки, философы и поэты. К услугам же Рацио прибегают в основном ученые — деятели науки и техники.

Целостный образ мира можно получить лишь посредством целостного Слова. Слово, раздробленное Рацио на совокупность категорий, понятий, терминов посредством рациональных процедур, не поддается генерализации в исходную универсалию, а потому может выявлять лишь морфологическую структуру мира, его телесный скелет, утративший живую трансцендентную душу. Человек не может выпрыгнуть за рамки обилия частных слов и значений, посредством которых Рацио расчленяет действительность на массу обстоятельств. Он не может вновь собрать ее в некую целостность и одним Словом обозначить ее Сущность. В этом онтологическая ограниченность рационализма и сциентизма: они не в состоянии своим понятийным аппаратом целостно воспроизводить ими же самими расчлененный Мир. Однако это обстоятельство совершенно не осознается Рацио, — он вновь и вновь продолжает конструировать схемы Сущего, наделяя их статусом универсальных концептуализации. История рационализма — это бесконечная смена одних "научных" и "истинных" доктрин, парадигм на еще более "научные" и "истинные".

Ситуация, связанная с трансцендентным постижением Мира и самопостижением Человека посредством Логоса, совершенно иная. Здесь в принципе не может быть такого, чтобы более поздние суждения были более истинными и всеобъемлющими, нежели те, которые им исторически предшествовали. Напротив, более ранние постижения-откровения Человека остаются и более универсальными и целостными воззрениями на Мир и Самого Себя, какие бы существенные изменения в них ни происходили в последующем.

Во-первых, Слово на космоантропологическом этапе становления человека еще сохраняло свою первозданность и предельную смысловую насыщенность, так как по существу своему было сакральным, трансцендентным Логосом. Во-вторых, бытие далекого пращура отличалось от бытия его современного потомка предельной целостностью и синкретичностью. В первых мифологических образах мира, дошедших до нас, хранятся самые истинные и свежие свидетельства о смысле человеческого существования в его целостности и универсальности. Не означает ли это, что надо каждый раз, как только встает необходимость воспроизводить мир в целостной и универсальной концептуализации, возвращаться к его первообразам, архетипам? К сожалению, рационализирующее сознание не склонно заглядывать не только в символическое прошлое, хранящееся в глубинах бессознательного, но даже в свою собственную кунсткамеру идей, а потому очередная его парадигма мира оказывается все менее способной интегрировать в новейших рационализациях предшествующий экзистенциальный опыт человечества, — он конституируется им в качестве неистинного и вытесняется в бессознательное.

Современный человек, имея в своем распоряжении две диаметрально противоположные возможности воспроизводить действительность: с позиции целостного Логоса и с позиции нецелостного Рацио, — явно отдает предпочтение второму способу мировоспроизведения — рациональному и сциентистскому.

Однако мировоззренческая доктрина есть всегда порождение Логоса, а не Рацио. Научного мировоззрения быть не может еще и потому, что миропонимающая, мировоспроиз-водящая концептуализация по своей семантической природе является символической, а не дескриптивной. Научное мировоззрение — это не более чем сциентистский казус — рационализация трансцендентного — "постижение" непостижимого в Человеке и в его Мире. В состоянии ли наука, опирающаяся на чистый разум, основанный на логике, т.е. на самой несамостоятельной и производной части Целостного Логоса, охватывать своими определениями в принципе неопределяемую целостность Мироздания? Конечно же, нет! Для света Рацио непроницаемы трансрациональные глубины Мироздания. И чем "научнее" становятся представления человека о мировой целокупности, тем недостовернее они ее "отражают" и искаженнее ее "творят".

Современное плюральное постмодернистское мировоззрение — это не единая картина мира, а некая эклектика из частных "карт мирков", "рационалистических схемок", являющихся проекцией проявленных онтологии нецелостного человека на всю онтологическую многомерность Человека как Микрокосма. Как в театре абсурда, телесно-рациональный субъект, наблюдая с почти мазохистским сладострастием за своими экзистенциальными конвульсиями, пытается вызвать Апокалипсис во Вселенной, "сжечь Рим", чтобы насладиться своей технологической мощью.

Вряд ли систему скорее всего не миросозидающих интенций, а мироразрушающих экстенций внешнего человека, телесного субъекта, наделенного рацио, следует конституировать в качестве мировоззрения внутреннего человека, астрального субъекта, чья функция — творить, а не разрушать Космос. Мировоззренческие интенции идут от внутреннего человека в Человеке, из его бессознательного, в которое вытеснено рационализирующим мир внешним человеком все сакральное и гуманное. Экстенций же внешнего человека, взирающего на Целостный Мир с самой проявленной онтологической позиции, есть не Мировоззрение, а Идеология, т.е. система авторитарных самосвидетельств порядка Необходимости, выдаваемых за свидетельства порядка Свободы. "Две вещи бесспорны относительно свободы, — писал М. Мерло-Понти, — это то, что мы никогда не являемся детерминированными, и что мы не изменяем ничего иначе, чем ретроспективно, мы можем всегда найти в нашем прошлом извещение о том, чем мы стали"7.

Мировоззрение есть совокупность концептуальных представлений о мире в целом и месте в этом целостном мире целостного же человека. Что же это за человеческое мировоззрение, которое признает существование мира вне человека и независимо от него, до и после его совершенно случайного присутствия в мире? Чего стоит мировоззрение, сводящее к нулю онтологический статус Субъекта и наделяющее объект статусом бесконечного Бытия? Бытие, которому нет места в Субъекте, и Субъект, которому нет места в Бытии, не могут составить собой единую целокупность Мироздания. Мировоззрение, пытающееся "брать мир" объектно, — всего лишь голая сциентистская схема онтологии Хаоса, выдающая себя за концептуализацию Гармонии.

Исторические формы миропонимаюших (мировоспроизводящих) доктрин человечества всегда были, как это подчеркивалось выше, более или менее релевантными по отношению к актуальному состоянию мира, но оказывались не вполне таковыми по отношению к миру в целом в его тотальной потенциальности. Целостное мировоззрение, помимо всех иных измерений Мира (социокультурного, естественно-научного и проч.), должно содержать в себе космическое измерение человека и человеческое измерение космоса, т.е. трансцендентное измерение8. Лишь интуиция, неосознанное осознание тайн бытия может подсказать самотранс-цендирующему человеку, что́ из бытийственных потенциальностей человека и человеческих потенциальностей бытия так и не оказалось актуализированным в данных исторических обстоятельствах.

Человек должен обнаруживать причину того, почему мир становится именно таким, каким он становится, не в рационализированном поверхностном слое Сознания, а в сакральных и метафизических глубинах своего Бессознательного, в своих креативных, творческих интенциях. Это позволит ему глубже понять, каким образом эволюции удается постоянно навязывать человеку столь губительный для его экзистенции ход в развертывании одних потенциальностей за счет вытеснения других актуальностей. Лишь тогда человек сможет выяснить сущность алгоритма манипулятивной игры со своими потенциальностями, которую всегда ведет плоская эволюция, чтобы спровоцировать человека на совершение очередного "исторического прорыва", позволяющего воплотить в жизнь еще один свой грандиозный "исторический проект", порождающий очередную "разумную реальность", где оказывается еще меньше места для носителя разума.

Из взглядов на соотношение Логоса и Рацио особый интерес представляют взгляды русского мыслителя В.Ф. Эрна, изложенные им в работе "Борьба за Логос". Приведем основные его посылки. Логос — это вершина сознания. Посредством Логоса Вселенная, Космос является раскрытием и откровением для Человека. В самых своих недрах мир логичен, т.е. сообразен и соразмерен Логосу, и каждая деталь и событие этого мира есть скрытая мысль, тайное движение всепроникающего Логоса. Для логиста нижний, подземный этаж личности, ее иррациональные основания, уходящие в недра Космоса, наполнены скрытым Словом, т.е. Логосом. Логос — мистическое основание личности, позволяющее ей погружаться в те темные глубины Сущего, которые потенциально насквозь логичны, насквозь проникнуты потенцией Логоса.

Рацио как нечто дискурсивно-логическое, по В.Ф. Эрну, есть необходимая и невыключаемая часть целостного Логоса, но именно часть, а не целое. Отрыв его от Логоса, претензия стать целым, делает его чуждым Логосу и в таком виде принята быть не может. Дискурсивный Рацио, отпавший от Логоса, превращается в умозрительную Схему. Схема — это вещь, взятая как чистая категория. Если в логизме основу составляет символ, то в рационализме — схема. Логизм символичен, рационализм схематичен. Будучи сам схемой, Рацио в предлежащей действительности способен "понять" лишь то, что может быть приведено к схеме. Исторически хаотизация жизни, считал В.Ф. Эрн, шла параллельно росту рационализма. Она началась с тех пор, как новое человечество в борьбе с мистическим началом орудием своего властного самоутверждения провозгласило рационализм. Горе тому, кто отрывается от хаоса первоначальной космической жизни. Нужен синтез мысли, но не внешний, исходящий из пределов рационализма, а синтез внутренний, связанный с преодолением основного греха рационалистической мысли, ее оторванности от Целостного Логоса9.

Окончательно отпавший от Логоса Рацио стремится изменить космологическую иерархию на обратную, подвести многомерную человеческую активность под приоритеты эволюции "объективной реальности". Рацио абсолютно противостоит Логосу в своем усилии релятивизировать абсолютное, объяснить необъяснимое, утвердить господство телесности над духовностью. Крайний рационализм есть семантический предел, до которого распадается трансцендентализм. «Есть ли рацио такое, чем Логос может быть правомерно восполнен? — задается вопросом В.Ф. Эрн. — Есть ли рацио нечто такое, что мыслью, определяющей себя Логосом, так сказать, пропущено и что поэтому мыслью, желающей определить себя с безусловной полнотой, должно быть в себя воспринято? ...Для меня дискурсивно-логическое есть абсолютно необходимая и невыключаемая часть целого Логоса, но именно часть, а не все целое... Итак, Рацио для меня — не дискурсивно-логическое в мысли как таковое, а принципиальный отрыв этого дискурсивно-логического — из целого разума, и, так как отрыв этот открывает бездну, — заполнение бездны рядом меонических мифов, из которых центральные: миф о Природе и миф о человеческом "Я". Поэтому рацио совершенно чужд Логосу и ни в каком смысле принят им быть не может»10.

Соотношению Логоса и Рацио в онтологии соответствует соотношение Веры и Знания в гносеологии. Прежде чем приступить к построению онтологической антропологии, необходимо определиться и в этом соотношении.

Человек одновременно укоренен в пустотность своей духовной бесконечности и в переполненность своей конечной телесности. Между этими пределами пролегает история перманентной объективации субъекта, отелеснения духовного. В этой связи можно утверждать, что в человеческой экзистенции существуют и развертываются два противоположных модуса сознания, которые интегрируют в себе интенции правды начала и экстенции правды конца эволюции человеческого мира. Правду начала можно назвать Верой, а правду конца — Знанием.

Логос                                                                                         Рацио

(Вера) . . . _________|_________|_________|_________ . . . (Знание)

Субъект                                                                                     Объект

Схема 1. Континуум форм человеческого миропостижения.

Начало человеческого существования трансцендентно, конец — рационален. Человек рождается в Символе и умирает в Термине, рождается в свободе Духа и умирает в необходимости Тела, рождается Субъектом и умирает Объектом. Он лишь догадывается, что вечен, так как укоренен в бесконечность и вечность Духа. Он об этом лишь подозревает, а потому доверяет здесь интенциям Веры, а не экстенциям Знания, утверждающим, что человек — абсолютно смертное существо, так как укоренен лишь в объективированную Природу.

Вера дает человеку возможность самотрансцендироваться в бесконечное космическое существо — Микрокосм и воздействовать своей экзистенцией на онтологический статус Макрокосма. Как подчеркивает М.Элиаде, вера в Абсолют дает Человеку "наивысшую свободу, какую только может вообразить человек: свободу влиять на сам онтологический статус Вселенной. Следовательно, она есть в высшей степени созидательная свобода"11. Знания же дают человеку лишь возможность рационализировать, упорядочивать мир, порожденный им же своей верой, перманентно снижая сакральное содержание его онтологического статуса.

Эти два модуса миропонимания вбирают в себя два потока свидетельств о реальности человеческого существования. Один из них — интенциональный поток — связан с процессом субъективирования объективного и кумулируется Верой. Другой — экстенциональный поток — связан с процессом объективирования субъективного и кумулируется Знанием.

Если Вера несет в себе истинные интенции, то промежуточные семантические формы миропостижения, находящиеся на континууме между Верой и Знанием, будучи известным их синтезом, содержат как истинные, так и ложные формы о соответствующих нишах Бытия. Когда более проявленные формы сознания стремятся репрезентировать всю тотальность человеческого бытия, для пущей достоверности они присваивают себе трансрациональный статус Веры. Даже предельно рациональные парадигмы строятся не иначе, как на априорных допущениях, т.е. не на принципе знания, а на принципе веры, правда секуляризованном, искусственно оторванном от трансцендентного и непостижимого первоначала. Рациональные суждения порождаются априорными суждениями, в которых неявно содержится трансцендентное. Не вера порождается знаниями, а знания вырастают из глубин веры.

Знание есть способ, каким человек переживает частичность своего существования. Если знание — это объективированный, то вера — субъективированный, личный опыт целостной жизни. Вера есть способ, каким человек переживает целостность своей жизни. «Религиозный опыт, — писал А. Мень, — можно в самых общих чертах определить как переживание, связанное с чувством реального присутствия в нашей жизни, в бытии всех людей и всей Вселенной некоего Высшего Начала, которое направляет и делает осмысленным как существование Вселенной, так и наше собственное существование. Это ощущение дается в акте непосредственного "видения", исполненного такой же внутренней достоверности, какую имеет видение собственного "Я". И только проходя через интеллектуальное осмысление, этот опыт, по существу своему невыразимый, кристаллизуется в понятиях и символах»12.

Вера есть способ, каким человек погружается в глубины собственного бессознательного и в нем открывает всю тотальность и целостность Бытия. Методом такого постижения выступает трансцендирование — выхождение за пределы своей собственной неопределенности в еще большую неопределенность — в Сверхжизнь, в жизнь Духа. Вера основана на символическом постижении непостижимого. Знание, напротив, покоится на рационализациях, выталкивающих человеческую экзистенцию на еще более объективированные, поверхностные слои Бытия.

Парадокс веры заключается в том, что человек, прислушивающийся к собственным глубинным интенциям наперекор рационализирующему Рацио, все интенсивнее погружается в плотные слои духа и там в акте самотрансценденции постигает истину о целостности своей экзистенции. С. Кьеркегор писал: "Вера есть такой парадокс: внутреннее выше, чем внешнее... Парадокс веры состоит в том, что существует такое внутреннее, которое совершенно несоизмеримо с внешним, такое внутреннее, которое хотя и не является тождественным первому внутреннему, но представляет собой некое новое внутреннее"13. Сущность парадокса веры состоит в преобладании интенций Духа над экстенциями Тела. При этом Интенциональным Субъектом выступает Бог, вытесненный Разумной Действительностью в глубины Бессознательного. Именно Он постоянно инверсирует мирожизненными интенциями, лежащими в основе целостного мировосприятия человека, воспринимающего их в двустороннем трансцендентном акте откровения-постижения.

Сферой веры выступает бессознательное, т.е. то, что вытеснено Временем в Вечность, Конечным в Бесконечное, Релятивным в Абсолютное. С течением Времени сфера веры не только не сужается, но и расширяется за счет расширения сферы бессознательного. Вера есть сакральная генерализация субъективаций объективного. Знание есть десакрализованная, сциентистская генерализация объективации субъективного. Формальные знания — это кладбище бывших человеческих субъективаций, но именно они господствуют над человеческой субъективностью в предельно объективированном мире. "Вера, — подчеркивал С. Кьеркегор, — начинается как раз там, где прекращается мышление"14. Там, где Человек прекращает рассудочно относиться к Самому Себе, к своей целостности, там и начинается вера. И лишь тогда, как из Зазеркалья, начинает выплывать рационально не фиксируемый трансрациональный образ целостного человеческого существования. "Вера" и "абсурд" — понятия тождественные лишь для рационализирующего сознания. Вера абсурдна за пределами своей трансцендентности. Таковой она выглядит с позиции проявленного сознания, так как оно уж "точно знает", что Бога нет, мир релятивен, в нем нет ничего абсолютного. С позиции же веры абсурдно само знание за пределами рационализма, репрезентирующего мир объективации, а не мир субъективаций. Чистые знания абсурдны еще и потому, что несут в себе идею дробности, а не целостности человеческого бытия. Если вера рационально абсурдна, то знания трансцендентно абсурдны.

Дух, действительно, ничего "не знает" о себе самом, а потому и воспроизводится принципом веры. Культ с позиции культуры абсурден, но ведь абсурдна и сама культура с позиции цивилизации, а абсурдность цивилизации "очевидна" с позиции технологии. Все более проявленное смотрит на менее проявленное, как на некий нонсенс, абсурд. Поэтому-то этот "абсурд" и вытесняется из упорядочиваемых Рацио все более объективируемых им же структур Бытия.

Идеология есть ложное сознание, покоящееся на принципе знания. Однако знания, которые способен фиксировать своими познавательными средствами Рацио, могут быть истинными, если они не вычленяются искусственно из трансценденталий, воспроизводимых принципом веры. В противном случае они превращаются в свою противоположность — ложные знания, подпитывающие собой Идеологию. Ложные формы знания могут рассматриваться в качестве десакрализованной веры. Идеология есть ложная форма Мировоззрения, ложное воззрение на Целостный Мир с позиции его самой проявленной и самой несамостоятельной части.

Вера может рассматриваться как дерационализированная форма Знания, а Знание — как десакрализованная форма Веры. Так, например, энтузиазм философии энциклопедистов, в которой господствовал принцип знания, был очень близок к религиозным переживаниям. Патриарх просветительского безбожия Гольбах после его обращения в "новую веру" упал на колени перед Дидро в порыве какого-то атеистического экстаза15. Его последователи в дни революции клялись "не иметь иной религии, кроме религии Природы, иного храма, кроме храма Разума". Огюст Конт почитал Человечество в качестве "Великого Существа". Вера в человека, в науку, в прогресс, в разум время от времени порождает своеобразные формы культа.

С течением времени сужается сфера истинного знания за счет сужения сферы истинного сознания и расширяется сфера ложного сознания пропорционально расширению сферы бессознательного, которое она пытается собой заместить. История науки — это кладбище вытесненных и забытых, но в свое время "истинных" парадигм. В сфере веры нет подобного рода кладбища, здесь всегда обитает живой дух, не фиксируемый рациональными схемами. Духовный опыт приобретается в интимном и личностном соучастии человека с целостной жизнью. Здесь господствует живое отношение к живому. Символ — это всегда молчание, бессловесная обращенность к собственным ментальным глубинам. Термин — это избыточная словесность, долгий и сбивчивый щебет о чем-то преходящем, лежащем на поверхности экзистенции, жизни.

Объективность, вытесняющая из реальности истинную субъективность, присваивает себе ее онтологический статус (псевдосубъект) и лжесвидетельствует о ней как о вредном и ложном сознании. Именно таким образом идеологические институции в нашей стране замещали собой традиционное для России религиозное сознание, называя его ложным, а пропагандируемую коммунистическую доктрину — истинным мировоззрением. Псевдосубъектами (лжеобщностями), в отличие от истинных общностей, выступают государственные институции, особенно репрессивные ("силовые органы"). Псевдосубъектом может быть и сообщество ученых, разрабатывающих идеологические концепции, удивительно "логично" подгоняющие под парадигму знания и технологическую необходимость, и социальную целесообразность, и человеческую феноменальность, и космическую сакральность.

За многовековую историю своего существования в качестве самообъективации человек притерпелся к мировоззренческим установкам рационализма в связи с тем, что они "помогают" ему организовать внешний мир на "разумных началах". Но как только человек позволяет себе взглянуть на свое же порождение с позиции самосубъсктивации — Логоса, он не может понять, что же в нем самом есть такого, что перманентно забрасывает его в становящийся все более абсурдным, безумным и жестоким мир. Это уже проблема не гносеологической онтологии, а онтологической гносеологии, которая и должна разрешаться в рамках философской антропологии.

Примечания

7 Merleau-Ponty M. Sens et non-sens. – Paris, 1948. – P. 37

8 См.: Федоров Ю.М. Космическое измерение человека // Обществ. науки и современность. – 1992. – № 4.

9 См.: Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн В.Ф. Соч. – М., 1991. – С. 11 – 294.

10 Там же. – С. 121-123.

11 Элиаде М. Космос и история // Элиаде М. Избр. работы. – М., 1987. – С. 139.

12 Мень А.В. История религии: В 7 т. – М., 1991. – Т. 1. История религии. – С. 45.

13 Кьеркегор С. Страх и трепет // Кьеркегор С. Страх и трепет. – М., 1993. – С. 66.

14 Там же. – С. 52.

15 Вороницы И. История атеизма. – М., 1930. – С. 233.

Вернуться к оглавлению

Далее читайте:

Фёдоров Юрий Михайлович (1936-2001), русский мыслитель.

Философы, любители мудрости (биографический справочник).

Русская национальная философия в трудах ее создателей (специальный проект ХРОНОСа).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС