Китай

VIII—XV века

СТРАНЫ, ГОСУДАРСТВА, ГОРОДА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Китай во VIII—XV веках

Главы из книги: История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970.

Монгольское иго

Монгольское завоевание сопровождалось тяжелейшими последствиями для экономики, социального развития и культуры Китая, оно существенно затормозило прогресс китайского общества, а в некоторых отношениях отбросило страну далеко назад.

Обширные территории на севере обезлюдели. Согласно данным тогдашней официальной статистики, к середине 30-х годов XIII в. народонаселение на севере сократилось более чем в 10 раз по сравнению с началом века. По численности населения юг к концу периода монгольского владычества в четыре с лишним раза превосходил север. Колоссальная убыль населения влекла за собой упадок хозяйства. Масштабы земледельческого производства резко сократились. Производительные силы страны понесли непоправимый урон. Во время завоевания Северного Китая монголы обратили половину покоренного населения в своих рабов, широко стали применять подневольный труд, возникли рабовладельческие скотоводческие хозяйства, процветала работорговля. Рабство объявлялось наследственным состоянием. Столь крутой поворот вспять в социальной сфере не мог не сказаться пагубнейшим образом и на экономике этой части страны. Углубила состояние хронического застоя и деградации хозяйства на севере практика ничем не ограниченных, нефиксированных поборов с северокитайского населения, а также произвол монгольского воинства (частные самовольные реквизиции домашнего скота, земледельческой продукции и другого имущества).

Такая политика особенно характерна для периода правления Чингис-хана.

Экономика Северного Китая после завоевания всей страны монголами еще долго была дезорганизована. Наметившееся ранее, особенно во времена киданьского и чжурчжэньского нашествий, различие в уровне хозяйственного развития Северного и Южного Китая стало теперь более явным. Экономическая значимость севера резко упала, основной житницей страны стал юг.

Постепенно в экономической политике монгольских властителей стал ощущаться поворот к упорядочению, нормализации управления захваченными ими территориями. Первые шаги в этом направлении были сделаны Угэдэем (1229—1241). Взамен бессистемных хищнических поборов он начал вводить фиксацию налогообложения, поскольку подобная практика могла стать более перспективным и эффективным средством ограбления покоренного населения. Производилось разделение

[249]

военных и гражданских властей. Создавались налоговые управления в провинциях, проводились переписи населения. При Хубилае (1269—1294) появились указы, запрещавшие превращение пахотных угодий в пастбища, намечались меры поощрения земледелия.

Ханская власть пошла на сближение с верхушкой северокитайских феодалов. Такой курс диктовался двуединой задачей. Во-первых, необходимо было преодолеть свирепствовавший в стране экономический, в частности финансовый, хаос, вызванный хозяйничаньем завоевателей, и практически организовать эксплуатацию хозяйственных ресурсов Китая, особенно богатого Юга, при отсутствии у монголов в то время собственного опыта и соответствующих кадров для этого. Во-вторых, актуальность этого курса определялась в не меньшей мере и обстоятельствами политического характера: война за покорение Китая крайне затянулась, нужно было ослабить сопротивление коренного населения, «водворить спокойствие» и укрепить свою власть на захваченной территории.

Монголы поставили на службу своим интересам давно сформировавшуюся, крепкую китайскую бюрократическую организацию. Были оставлены почти в полной неприкосновенности те же органы государственного аппарата, какие существовали в Китае. Но китайский господствующий класс, китайские чиновники поначалу были отстранены от участия в управлении. А так как сами завоеватели — отсталые кочевники — не могли собственными силами обеспечить функционирование бюрократической машины, ханы стали назначать на административные должности в центре и на местах помимо монголов иноземцев: уйгуров, киданей, чжурчжэней, тюрков, сирийцев, францисканских монахов и др.

Монголы разделили население на четыре категории по признаку национальной и религиозной принадлежности, поставив китайцев в этой иерархии в самое бесправное положение. К первой, наиболее привилегированной категории относились сами монголы, ко второй — «иноземцы», люди нескольких десятков народностей и этнических групп, завоеванных монголами или же находившихся во всевозможных контактах с ними, к третьей — китайцы-северяне, кидани и чжурчжэни, к четвертой, самой дискриминируемой, — китайцы юга (жители бывшей Южносунской империи). Неравноправное положение китайского населения было закреплено законодательно.

Правительственные должности могли занимать почти исключительно представители первых двух категорий. Поэтому военное и гражданское окружение хана представляло собой весьма пеструю картину. Впервые в истории Китая посты в государственном аппарате занимали даже выходцы из различных стран Европы. Среди последних был знаменитый венецианский купец Марко Поло (1254—1323), проживший в Китае около 17 лет и состоявший в высокой должности при Хубилае.

Число нахлынувших в Китай иностранцев (купцов, ремесленников, ростовщиков, дипломатов, путешественников, проповедников и всякого рода авантюристов) увеличилось до небывалых размеров.

В 1294 г. в ханскую ставку прибыл посол римского папы монах Джованни Монте Корвино, остававшийся в Китае до конца своей жизни. В 1318—1325 гг. в Китае жил итальянский путешественник миссионер Одорико ди Порденоне (1286—1331).

Однако довольно скоро стало очевидно, что без прямой помощи китайского господствующего класса монголы не в состоянии удержать власть в стране. К тому же отстранение китайского служилого сословия от управления было чревато опасностями для завоевателей: среди ки-

[250]

тайских феодалов нередко возникали тайные заговоры и мятежи. Один из них произошел в 1262 г. в Шаньдуне. В 1282 г. в Пекине вспыхнуло восстание, во время которого был убит начальник налогово-финансового ведомства узбек Ахмед.

В конце концов монголам пришлось привлечь к управлению страной и северокитайских феодалов. Китайские, а также киданьские чиновники из высших слоев стали сотрудничать с завоевателями. Однако самые высокие посты в гражданских административных органах в центре и провинциях и все без исключения военные должности по-прежнему оставались в руках монголов или «иноземцев», и лишь на второстепенных постах использовались китайцы-северяне, а также чжурчжэни и кидани. В их числе был Елюй Чуцай (1190—1244), потомок правящего рода киданьской империи Ляо, ставший одним из советников Чингис-хана, Угэдэя и Хубилая. Это ему принадлежит выражение: «Хотя мы империю получили сидя на лошадях, управлять ею, сидя на лошадях, невозможно». Елюй Чуцай и его сподвижники сыграли большую роль в установлении у монголов китайских феодальных государственно-правовых институтов, утверждении практики земельных отношений, системы налогов и повинностей.

Монгольские феодалы были основными собственниками земель в Северном и Центральном Китае, с чем и связано интенсивное перераспределение земельной собственности в этих частях страны в ходе завоевания. Кроме того, здесь часть земель находилась в руках представителей китайского господствующего класса, добровольно перешедших на службу к завоевателям в качестве их советников и помощников и ставших их главной социально-политической опорой. Так в этих районах довольно скоро сложился крепкий экономический и политический союз монгольских правителей и китайских феодалов.

На юге же монголы, стремясь еще в ходе завоевания этой части страны ослабить сопротивление тамошнего населения, были вынуждены сохранить феодалам их земельные владения. В дальнейшем экономические позиции южнокитайских феодалов еще более окрепли, несмотря на то что юаньские правители пытались всевозможными мерами воспрепятствовать этому.

Расширение земельных владений монгольских и китайских феодалов происходило за счет обезземеливания крестьянства. В их руках находилось до 80 и более процентов обрабатываемых площадей.

Монгольское завоевание сопровождалось усилением личной зависимости китайского крестьянства. Большая часть людей, обращенных в период завоевания Северного и Центрального Китая в рабов — «цюй-коу» («изгнанников»), впоследствии перешла на положение крепостных монгольских феодалов. За ними тем не менее сохранилось прежнее название. Однако элементы рабовладения оставались довольно значительными, число рабов и роль рабского труда заметно возросли по сравнению с домонгольским временем. Ухудшение положения арендаторов и перевод значительной части рабов «цюйкоу» на положение арендаторов послужили причиной того, что юаньские власти уравняли эти две категории зависимого населения в юридическом отношении.

Крепостнический режим в китайской деревне монголы насаждали и через посредство насильственно создававшихся в 60—80-х годах XIII в. не без помощи военных властей «общин», обычно объединявших 50 семей. В их функции входил постоянный хозяйственный (прежде всего фискальный) и политический надзор за населением. Во главе «общин» стояли старосты и их помощники, не выбиравшиеся членами общин, а назначавшиеся властями. Как правило, в «общины» включались мон-

[251]

гольские или другие некитайские солдаты. Иными словами, завоеватели использовали традиционную форму социальной самоорганизации китайских крестьян, издавна применявшуюся ими для самозащиты и взаимной помощи, извратив ее содержание и назначение. Китайское население всячески противодействовало внедрению монгольской системы «общин».

Налоговая система при монголах отличалась, особенно на севере, чрезвычайной сложностью и пестротой. Сказалось, конечно, отсутствие у завоевателей собственного опыта экономической эксплуатации оседлого земледельческого населения. Но монголы, следуя политическому принципу: «Разделяй и властвуй», сознательно стремились держать в неодинаковых условиях различные категории податного люда, дифференцируя его по признакам территориального размещения (север и юг), национальной и этнической, религиозной и классово-сословной принадлежности, характера основных занятий и т. п. Налоговая номенклатура юаньского времени включала около 70 названий.

В общей сложности в середине Юаньского периода из народа выколачивалось различных поборов в 20 раз больше, чем в конце XIII в.

Особенно губительной для населения была существовавшая в первые десятилетия монгольского владычества практика отдачи налоговых сборов на откуп, преимущественно торговцам-мусульманам, за спиной которых стояли мусульманские купеческие компании.

Буддийское, мусульманское, несторианское и поначалу даоское духовенство было свободно от всяких фискальных обязанностей перед государством, равно как и мусульманские торговцы и ростовщики, обладавшие при монголах огромной экономической силой и политическим влиянием. Напротив, конфуцианские ученые и китайские купцы платили налоги.

Изнурительным бременем для населения были извозная повинность, ямская служба и другие виды казенной послуги, число которых при монголах резко увеличилось. Тяжело отражался на жизни китайской деревни и постоянный массовый угон мужчин в армию на обслуживание и осадные работы.

Ремесленный люд завоеватели превращали в рабов или крепостных. На правительственных предприятиях фактически не существовало установленной продолжительности отбывания трудовой повинности крепостных мастеровых, и ремесленники вынуждены были находиться в мастерских по 294 дня в году. Мастеровые обязаны были платить тяжелые налоги и, кроме того, бесплатно работать в определенные дни. Нередко все изделия их рук отбирались, а взамен выдавали скудный паек. Завоеватели по своему произволу переселяли большое число китайских ремесленников, обращенных в рабство, в свои коренные владения. Тор- гово-ремесленные организации (ханы) находились под строжайшим надзором монгольских властей.

Рабское и полурабское положение ремесленников, насильственно приписанных к определенным мастерским, считалось по закону наследственным. Казенные ремесленники и члены их семей были лишены свободы в вопросах брака. Женщины — выходцы из других слоев — должны были получать от властей санкцию на вступление в брак с казенными мастеровыми; после брака их юридические права сильно ущемлялись.

Тяжело отразилась на населении финансовая политика завоевателей. Хубилай на первых порах почти не выпускал металлических денег. Он стремился все денежное обращение перевести на бумажные знаки. Поначалу выпуск бумажных денег жестко регламентировался, что обе-

[252]

спечило их довольно устойчивый курс. Но с течением времени картина резко переменилась. Взамен серебра стали выпускать несметное количество бумажных и кожаных денег, которые буквально наводнили страну. В 1296 т. бумажных денег находилось в обращении примерно в 12, а в 1312 г.— в 25 с лишним раз больше, чем в 60-х годах XIII в. Инфляция стала всеобщим бедствием.

[253]

Вернуться к оглавлению главы Китай VIII – XV веков

Вернуться к меню: Всё о Китае и китайцах.

Карты:

Китай в XII в. - 1-ой пол. XIII в.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС