|
|
|
Процесс антисоветского троцкистского центра |
1937 г. |
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Процесс антисоветского троцкистского центра(23–30 января 1937 года) ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ 26 ЯНВАРЯДопрос подсудимого Лившица
Вышинский: Подсудимый Лившиц, расскажите, когда вы возобновили свою подпольную троцкистскую преступную деятельность? Лившиц: Когда Логинов вернулся из Берлина в начале 1932 года, он мне рассказал о встречах с Пятаковым, о тех новых установках, которые он получил от Пятакова. Вышинский: Как вы отнеслись к этому? Лившиц: Я Логинову определенного ответа не дал, но заявил, что встречусь с Пятаковым и узнаю от него. Во второй половине 1932 года, я встретился с Пятаковым, и он мне повторил по существу то, что говорил Логинов. Вышинский: И о терроре говорил? Лившиц: О терроре и о разрушительной работе. После разговоров с ним я согласился на возобновление активной борьбы. Вышинский: Какую должность вы тогда занимали? Лившиц: Начальника Южных железных дорог. Вышинский: И что же дальше исследовало? Лившиц: Дальше, когда я приехал в Харьков, я поговорил со своим заместителем Зориным. Вышинский: Почему вы к нему обратились с такого рода разговором? Лившиц: Я его знал, как скрытого троцкиста, и поэтому я с ним разговаривал. В беседе с Пятаковым было условлено начать с того, чтобы не обеспечивать полностью погрузки угля. Вышинский: То есть, вы начали со срыва программы? Лившиц: Да. У нас вагонов было мало, полностью не хватало на общую погрузку. А кроме того я грузил уголь не полностью, использовал вагоны на второстепенные грузы. Вышинский: Чего вы добились этим? Лившиц: Из-за этого уголь накапливался на шахтах. Время от времени ко мне приезжали комиссии из Москвы, которые заставляли нас этот уголь вывозить. Мы вывозили. А потом опять накапливали. Вышинский: В течение какого срока начали вы это делать? Лившиц: В течение зимы 1933 года. В конце 1933 года я встретился с Пятаковым и рассказал ему, что делается на дороге. Он же мне рассказал о существовании объединенного центра и о существовании запасного, так называемого, параллельного центра. Тут же он мне сказал, что на члена центра Серебрякова возложено руководство вредительской контрреволюционной работой на железнодорожном транспорте, и предложил мне связаться с ним. Вышинский: Вы связались с Серебряковым? Лившиц: Связался. В конце 1933 или в начале 1934 года. Рассказал ему о той работе, которую я провел на Южной железной дороге. В то время я уже был начальником Северокавказской дороги. Серебряков мне сказал тогда, что он привлек к вредительской работе на транспорте Арнольдова А. М., Миронова. Назвал он еще Розенцвейга и Мирского. Он говорил также, что Арнольдов проводит по заданию Серебрякова вредительскую работу по линии эксплоатации и что [c.129] Серебряков вместе с ним обсудили вопрос о срыве плана перевозок. Затем Арнольдов проводил работу по срыву вагонного хозяйства. Как раз тогда решался вопрос о строительстве четырех вагоноремонтных заводов. Арнольдов представил дело так, что каждый из этих заводов будет стоить по 15–20 млн. рублей и что в течение полутора лет можно будет их достроить и пустить. В конце концов оказалось, что они стоили каждый больше, чем по 50 млн. рублей, и строили их около 3 лет. Вышинский: Сознательно тянули? Лившиц: Да. В этой же беседе Серебряков предложил организовать на Северо-кавказской дороге, на которой я работал, срыв налива нефти для весенней посевной кампании. Этого мы не сделали потому, что налив находился под очень строгим контролем. Вышинский: А были попытки сделать это? Лившиц: Во время разговора с Серебряковым я ему сказал, что дело это очень сложное, и фактически ничего сделать нельзя было, потому что за наливом следил уполномоченный СТО. Вторая работа, которая проводилась нами на Северо-кавказской дороге, – это недодача порожних вагонов на Донецкую и Юго-восточную дороги под погрузку угля. На Северо-кавказской дороге мною было привлечено к работе несколько человек, на них Колоколкин – бывший начальник политотдела ростовского отделения эксплоатации, в последующем он был заместителем начальника политотдела и начальником политотдела Северо-кавказской дороги. Вышинский: Был ли у вас с Колоколкиным разговор о других целях и задачах, кроме как о вредительстве? Лившиц: С Колоколкиным у нас был разговор обо всем. Затем я был переведен в Москву на Московско-курскую железную дорогу. Там я бил недолго. Потом был назначен в НКПС заместителем наркома. Вышинский: Будучи заместителем народного комиссара путей сообщения, вы продолжали свои связи с троцкистской организацией и свою вредительскую деятельность? Лившиц: Да. Когда я приехал в Москву, я повстречался с Пятаковым, у нас с ним были беседы о том, что сейчас на транспорте Каганович доберется до всех мелочей, мешающих работе. Пятаков предлагал активизировать вредительскую деятельность, ибо транспорт уже в первые месяцы прихода в НКПС Кагановича резко пошел в гору. Тогда же Пятаков предложил мне встретиться с Серебряковым еще раз и с ним обсудить, что нам додать. Наша беседа с Серебряковым состоялась, и Серебряков поставил основную задачу по срыву выполнения приказа Кагановича, намечающего пути улучшения работы железнодорожного транспорта. Од объяснял это тем, что железнодорожный транспорт – основной нерв страны. Дальше Серебряков сказал, что он не порывал связи с Арнольдовым, Мироновым, Емшаповым и другими. Он предложил им связаться со мною. В 1935– 1936 гг. эти люди со мной связались, не теряя связи с Серебряковым. В 1935 году со мной связались Миронов, Мирский, Фуфрянский, затем в 1936 году – Розенцвейг. Они имели указания от Серебрякова, и я им [c.130] повторил задание по срыву приказа № 183, намечающего основные мероприятия по улучшению работы железных дорог. Вышинский: Какую вы ставили задачу? Лившиц: Осложнять и затруднять работу транспорта. Вышинский: Вы это делали? Ваше положение заместителя наркома этому не препятствовало? Лившиц: Препятствовало, но я это делал. Вышинский: Вы изменили своему государственному долгу? Лившиц: Если бы я не изменил, я не был бы на скамье подсудимых. Вышинский: Какие у вас были отношения с Князевым? Лившиц: Прежде, чем перейти к Князеву, я хочу суду сообщить следующее: на предварительном следствия я отрицал… (пауза) отрицал одну из очень гнусных вещей… Вышинский: Именно? Лившиц: Вопросы шпионажа. Вышинский: Что же вы теперь думаете рассказать? Лившиц: По этим же соображениям на предварительном допросе я отрицал свои связи с подсудимым Туроком. Я хочу сказать суду все до конца, несмотря на то, что это – тягчайшее преступление, которое называется изменой родине. Сказать суду, что об этой связи Князева и Турока с агентами одной из иностранных держав я знал… Вышинский: В какой период времени вы это знали? Лившиц: В период от 1935 года до ареста. Но мало этого, я по просьбе Князева дал ему некоторые материалы для передача им... Вышинский: Будучи… Лившиц: Заместителем наркома. Вышинский: Скажите, как Князев с вами связался, где, почему, при каких обстоятельствах, по какому поводу, в какой форме? Лившиц: Я уже знал о Князеве от Серебрякова, знал, что он – скрытый троцкист, состоит в организации на Урале. Во время совещания начальников дорог, сейчас не помню, то ли я к нему обратился, то ли он ко мне, и мы тогда с ним поговорили о той деятельности, которую он проводит на Южно-уральской дороге. Вышинский: В чем она заключалась? Лившиц: Она заключалась в разрушительной, вредительской, диверсионной работе на дороге. Он говорил о крушениях, которые он организовал там. Вышинский: А другие члены троцкистской организации на транспорте тоже организовывали крушения? Лившиц: Видимо, организовывали. Вышинский: Почему “видимо”? А вы сами давали указания организовывать крушения? Лившиц: Давал. Вышинский: Вы Князеву давали указания организовывать крушения? Лившиц: Давал. Вышинский: Вы шли на человеческие жертвы? Лившиц: Шел на это. [c.131] Вышинский: В том же разговоре с Князевым, когда вы говорили с ним об организации крушений, вам Князев сказал, что он связан с разведкой одного иностранного государства? Лившиц: Да. Вышинский: Не говорил ли он, что эта разведка от него, Князева, требует организации крушений? Лившиц: Я сейчас не припомню. Возможно, что говорил. Вышинский: Тов. председатель, позвольте задать вопрос Князеву. Подсудимый Князев, когда вы беседовали с Лившицем? Князев: Это было в августе 1935 года. Вышинский: Разговор был об организации крушений? Князев: Это была первоначальная стадия разговора. Вышинский: Ваше служебное положение какое было? Князев: Начальник дороги. Вышинский: И вы – начальник дороги, встречаетесь со своим начальством и сговариваетесь, как организовать крушения? Князев: Совершенно правильно. Вышинский: А вы, Князев, были уже завербованы агентом японской разведки? Князев: Я был завербован с сентября 1934 года. Вышинский: С сентября 1934 года вы в какой должности состояли в японской разведке? Князев: Я был в связи с японцами. Вышинский: Об этом Лившицу вы говорили? Он об этом знал? Князев: Да. Когда я встретился с Лившицем, я ему сказал, что установки японцев совпадают и трицкистскими в части подрывной работы. Но японцы требуют секретных данных, и у меня это никак не укладывалось в голове. Вышинский: Что вам ответил Лившиц? Князев: Он сказал, что обстановка борьбы троцкистской организации со сталинским руководством такова, что надо не только вести подрывную работу, но и завязать связь с иностранными державами. Поэтому, если такая связь может способствовать этой борьбе, совершенно естественно ее надо поддерживать. Само собой понятно, что данные, которых требуют японцы, прежде всего преследуют военные цели. Я перечислил Лившицу, какие это данные. Лившиц ответил, что, поскольку троцкистская организация связана с иностранными правительствами, придется, в интересах поддержания связи с японцами, эти данные сообщать. В этом духе был наш разговор. Вышинский: Следовательно, Лившиц санкционировал вашу связь с японской разведкой, увязав это с вашими задачами троцкистской организации, и вы продолжали в этом направлении действовать? Князев: Да. Вышинский: Позвольте спросить обвиняемого Турока. Что вам известно о связи с японской разведкой? Турок: У меня была установлена связь с японской разведкой, когда я был на дороге им. Кагановича, бывшей Пермской, в 1934 году. Я имел задание. Это было мною согласовано с Марьясиным, перед которым а отчитывался в троцкистской работе. [c.132] Вышинский: А с Князевым какая связь была? Турок: Он меня информировал о том, что им установлена связь с японской разведкой, а я его. Вышинский: А о том, что об этом знал Лившиц, вам было известно? Турок: В 1935 году 15 сентября я был у Лившица и разговаривал с ним. Я был связан с японской разведкой. Лившиц мне ответил, что этой связи не нужно прерывать, а нужно ее поддерживать на пользу троцкистской организации. Вышинский: Подсудимый Лившиц, вы подтверждаете показания по этому вопросу Князева и Турока? Лившиц: В общем правильно. Вышинский: Хотя на предварительном следствии отрицали? Лившиц: Я заявил суду, почему. Вышинский: Скажите, после того как вы узнали от Князева о его связи, вы имели с ним какие-нибудь беседы, давали указания по поводу связи с разведкой? Лившиц: Я говорил, что не только была связь, но в 1936 году он попросил у меня материал для японской разведки, я ему материал дал. Вышинский: А вам известно было, что японская разведка платила деньги за получение этих сведений? Лившиц: Нет. Вышинский: Турока можно спросить? Подсудимый Турок, вам известно, что японская разведка платила деньги за эти сведения? Турок: Нет, за эти сведения деньги она нам не платила, а на организацию троцкистской диверсионной работы деньги мы вообще получали. Вышинский: От кого? Турок: От японской разведки. (В зале движение.) Вышинский: Когда вы получали деньги? Турок: В январе 1935 года – 35 000 рублей. Вышинский: Куда их дели? Турок: 20 000 рублей оставил для своей организации и 15 000 дал для организации Князева. Вышинский: Кому передали? Турок: Лично Князеву в мае 1935 года. Вышинский: Князев, правильно это? Князев: Да, я получил. Вышинский: Скажите, подсудимый Лившиц, что вам известно было о террористической деятельности троцкистов? Лившиц: Мне было известно о подготовлявшемся покушении на Сталина, Косиора и Постышева. Больше ничего. Вышинский: От кого вам это было известно? Лившиц: От Пятакова, Серебрякова и Логинова. Вышинский: Когда вам это было известно? Лившиц: В 1933 и 1935 гг. Я знал в 1933 году, что готовится покушение против Постышева и Косиора, а в 1935 году – против Сталина. [c.133] Вышинский: Вы знали лично тех людей, который непосредственно руководили организацией покушения против товарища Косиора, Постышева, а в 1935 году против товарища Сталина? Лившиц: Не тех, кто непосредственно должен был осуществлять, а тех, кто организовал. Вышинский: Больше у меня вопросов нет. Председательствующий: Скажите, подсудимый Лившиц, кому из перечисленных вами участников троцкистской организации вы давали непосредственные указания об организации крушений? Лившиц: Князеву, Емшанову, Арнольдову, Туроку, Фуфрянскому, Розенцвейгу. Председательствующий: Вы подтверждаете, что Серебряков разговаривал с вами на тему о диверсионной работе в предмобилизационный период, чтобы воспрепятствовать продвижению войск? Лившиц: Да. Председательствующий: Князев вам докладывал, что ему удалось произвести крушение на одной станции, в результате чего 29 красноармейцев были убиты и 29 красноармейцев ранены? Лившиц: Да, об этом я знал. Вышинский: Поскольку, подсудимый Лившиц, вы на суде сегодня чистосердечно признали дополнительно свою вину в шпионаже, то есть признали себя виновным в полном объеме в предъявленных вам обвинениях, может быть, вы сегодня пожелаете дать более подробные указания и относительно террора? Например, не известно ли вам было от Логинова более конкретно, как готовилось покушение против Косиора и Постышева, кто готовил? Лившиц: Нет, неизвестно. Вышинский: Я еще раз обращаюсь к вашей памяти. Вам известен некий Дзедзиевский? Лившиц: Известен. Вышинский: Вам не известно, что и Дзедзиевский связан с террористической группой? Лившиц: Дзедзиевский был связан с Логиновым. Вышинский: Вы знали, что Логинов занимается подготовкой террористических актов? Лившиц: Знал. Вышинский: Вы знали, что Дзедзиевский связан с Логииовым? Лившиц: Знал. Вышинский: Это вам не давало оснований предполагать, что Дзедзиевский с Логиновым связаны террористическими замыслами? Лившиц: Нет. Вышинский: Хорошо. А относительно Глебова-Авилова вам не было известно, что он занимался террористическими актами? Лившиц: Глебов-Авилов мне об этом говорил. Вышинский: Против кого он готовил террористический акт? Лившиц: Против Сталина. Вышинский: Вопрос, по-моему, ясен. Председательствующий: Объявляется перерыв до 11 часов утра 27 января. [c.134]
Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания. Процесс антисоветского троцкистского центра (23–30 января 1937 года).– М.: НКЮ Союза ССР; Юридическое издательство, 1937. – 258 с. Электронная версия книги перепечатывается с сайта Библиотека Михаила Грачева http://grachev62.narod.ru Далее читайте:Иосиф Сталин (собрание биографий и иллюстраций). Троцкий Лев Давидович (1879-1940), революционер: меньшевик, большевик. Деяния Иосифа Сталина в речах, статьях и письмах (хронологическая таблица с гиперссылками на документы 16-титомного собрания сочинений). Весь мир в 1937 году (хронологическая таблица). Россия в 30-е годы (хронологическая таблица). Стенограмма Бухаринско-троцкистского процесса (завершился 12 марта 1938 г.).
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
