Процесс антисоветского троцкистского центра

1937 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Процесс антисоветского троцкистского центра

(23–30 января 1937 года)

ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ 25 ЯНВАРЯ

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШЕСТОВА

Вышинский: Подсудимый Шестов, по возможности коротко сообщите о вашей преступной деятельности.

Шестов: Моя преступная деятельность началась в конце 1923 года. Будучи тогда студентом рабфака Московской горной академии, я активно защищал троцкистскую платформу.

В 1924 году я впервые обманул партию, когда осенью на одном из партийных собраний заявил, что отхожу от троцкизма. В конце 1925 года я снова начал активно драться с партией. Мне тогда было поручено заведывать подпольной типографией. Я размножал троцкистскую литературу

В 1930 году я работал в Новосибирске, а в 1931 году попал в командировку в Москву. Примерно в конце февраля я узнал, что в Германию должна поехать большая группа директоров. Я был тогда членом правления Востокугля, связался с председателем правления и просил его помочь мне выехать в Германию. Я тогда уже слышал, что руководить этой группой будет Пятаков. Выезд мне был разрешен. В начале мая я уже был в Германии.

Должен немного вернуться назад и сказать, что в 1926 году я имел несколько личных встреч с Троцким. В том же году встречал Пятакова.

Итак, в начале мая или в середине мая я был в Берлине у Пятакова в кабинете один на один и после деловых разговоров задал ему [c.98] вопрос: “Как понимать ваше заявление, опубликованное в печати? Есть ли это результат действительного отхода от троцкизма или это вынужденный шаг?”

Пятаков спросил меня: читал ли ты последнюю литературу, которая продается в Берлине? Я сказал, что надеюсь с нею познакомиться. А что касается поднятого вопроса, сказал Пятаков, то советую поговорить на эту тему с И. Н. Смирновым.

Я так и поступил. Дня через два связался со Смирновым. Смирнов тогда сказал мне так: сейчас резко изменилась обстановка в Советском Союзе, и вы сами понимаете, что борьба с открытым эабралом невозможна. Сейчас задача троцкистов заключается в том, чтобы войти в доверие партии и тогда снова с удвоенной и утроенной силой пойти в атаку. Смирнов посоветовал мне поговорить подробно о новом последнем курсе с Седовым. Я охотно выразил согласие.

При встрече с Седовым я задал ему вопрос, что же думает наш вождь, Троцкий, какие конкретные задачи он ставит перед нами, троцкистами. Седов начал с того, что нечего сидеть у моря и ждать погоды; нужно всеми силами и средствами приступить к активной политике дискредитации сталинского руководства и сталинской политики. Далее, заявил Седов, его отец считает, что единственно правильный путь, путь трудный, но верный, это – путь насильственного удаления Сталина и руководителей правительства путем террора. Видя, что я поддаюсь на его слова, он перевел разговор на новую тему. Он спросил меня, не знаю ли я кого-либо из директоров немецких фирм, в частности – Дейльмана. Я сказал, что такую фамилию помню, это директор фирмы “Фрейлих – Клюпфель – Дейльман”. Эта фирма ведет по договору техническую помощь, проходку в Кузнецком бассейне. “Ну, вот, я вам и советую с этой фирмой, говорит Седов, связаться и познакомиться с г-ном Дейльманом”. Я задал вопрос, для чего связаться. Он сказал, что эта фирма помогает отправлять корреспонденции в Советский Союз. Я тогда ему сказал: “Вы что же мне советуете, чтобы я вошел с этой фирмой в какую-то сделку?” Он говорит: “Что же тут страшного? Вы же понимаете, что, раз они нам оказывают услугу, почему мы не можем им оказать услуги, давать некоторую информацию?”

Я говорю: “Вы мне предлагаете просто-напросто быть шпионом”. Он пожал плечами и говорит: “Напрасно вы бросаетесь такими словами. В борьбе ставить вопрос так щепетильно, как вы ставите, неправильно”.

В десятых числах июля встретились мы со Смирновым, и он прямо задал вопрос: “Ну, какие у тебя настроения?” Я сказал, что у меня нет личных настроений, а, как учил наш вождь Троцкий, я – руки по швам и жду приказаний. Тут же я его спросил: “Иван Никитич, мне Седов велел связаться с фирмой “Фрейлих – Клюпфель – Дейльман”, ведущей в Кузнецком бассейне шпионскую, диверсионную работу”. Смирнов сказал: “Брось бравировать такими громкими словами, как шпион и диверсант”. Он говорил: “Что ты находишь страшного, если к этой работе привлечь немецких диверсантов”. Он убеждал меня, [c.99] что другого пути нет. После этого разговора я дал согласие на связь с фирмой.

Вышинский: Какие вы имели поручения и как вы их выполняли?

Шестов: Я имел до отъезда свидание с директором упомянутой фирмы Дейльманом и его помощником Кохом.

Вышинский: В чем заключалась сущность вашего разговора?

Шестов: Сущность этого разговора с руководителями фирмы “Фрейлих – Клюпфель – Дейльман” была такова. Во-первых, о доставке шпионских сведений через представителей этой фирмы, работающих в Кузбассе, и об организации совместно с троцкистами вредительской и диверсионной работы. Говорилось и о том, что фирма, в свою очередь, окажет поддержку нам.

Вышинский: Говорил ли вам Дейльман, какими средствами они окажут поддержку?

Шестов: Он говорил о том, что они имеют уже своих людей…

Вышинский: Где?

Шестов: В Кузбассе. И что они могут еще подбросить людей по требованию пашей организации, а троцкистская организация окажет всемерную помощь этим диверсантам. В свою очередь, эта фирма берется осуществить связь между троцкистской организацией в Советском Союзе, в том числе и со мной…

Вышинский: Это с одной стороны, а с другой?

Шестов: А с другой стороны – с Седовым. Что эта фирма обязуется безукоризненно доставлять идущие в мой адрес письма с пометкой “Алеша”, а также идущие обратно, что они окажут всемерную помощь приходу к власти троцкистов, а мы заключим с фирмой договор на проектирование проходки шахт и на достаточно большое размещение заказов на оборудование. Тогда же мне было сказано, что у них имеется в Кузбассе их агент Строилов и что по приезде я свяжусь с этим Строиловым.

Вышинский: А вас не заинтересовало, каким образом Строилов, находящийся в Кузбассе, стал агентом Дейльмана?

Шестов: Перед этим Строилов жил достаточное время в Германии.

Вышинский: Значит, разговор был откровенный?

Шестов: Да, разговор был прямой.

Вышинский: Дальше что случилось?

Шестов: Дальше я приступил к конкретной оперативной работе. Я начал с вербовки инженера Строилова. Явившись на его квартиру, я вопрос поставил прямо. Сказал, что мне известно о его связи с фирмой “Фрейлих – Клюпфель – Дейльман”. Поэтому я прямо сказал, что нечего ему складывать оружие, а нужно снова начать активно работать по линии разрушительной и подрывной. Мне неважно было завербовать одного Строилова, а важно было завербовать его единомышленников. Я знал, что он пользуется большим доверием у ряда инженеров, у меня не было сомнений, что они связаны и по контрреволюционной работе. Я предупредил его: не подумайте сообщить обо мне в ГПУ, я достаточно авторитетен в Западно-сибирском крае, вам никто не поверит. А если я скажу о вашей работе то, что знаю, вы безусловно будете немедленно арестованы. Строилов растерялся в сказал, что ответ [c.101] даст завтра. А на другой день Строилов сказал, что он согласен принять участие в нашей организации. Строилов должен был составить вредительский план в следующем направлении:

1) Срывать новое шахтное строительство и проводимую реконструкцию старых шахт.

2) Стремиться организовать строительные работы на новых шахтах и на реконструируемых шахтах таким образом, чтобы новые объекты входили в зксплоатацию по частям. Мы имели в виду оттянуть освоение проектных мощностей.

3) Ввести такие системы выемок угля, при которых достигались бы максимальные потери с расчетом возникновения подземных пожаров.

4) Умышленный срыв подготовки новых горизонтов и новых шахтных полей с щелью нанести сокрушительный удар не только по рудничному хозяйству шахт и рудников Кузбасса, но и по металлургии Урала и Западной Сибири.

5) Умышленный срыв подготовительных работ с целью создать разрыв между очистными и подготовительными работами.

6) Усилить более эффективными мерами разрушение механизмов, в особенности занятых непосредственно на доставке, транспортировке и откидке угля. Этими актами мы имели в виду не только сорвать план угледобычи, но вызвать озлобление рабочих.

7) Наконец, последнее – саботаж ударничества, а в последующее время – саботаж стахановского движения, издевательство над рабочими.

План был мне Строиловым показан. Я его рассмотрел.

Вышинский: И сейчас же принялись за дело?

Шестов: Да.

Вышинский (к Строилову): Подсудимый Строилов, я хотел бы проверить эту часть показания Шестова. Вы были долго в Германии?

Строилов: Больше года.

Вышинский: Как вы были там завербованы?

Строилов: Не фирмой “Дейльман”, а инженером Вюстером. Это был видный инженер, занимавший большое общественное положение. Он мне сказал, что имеет связь с определенными политическими и промышленными кругами. Он меня завербовал.

Вышинский: В качестве кого?

Строилов: В качестве лица, которое должно в пользу Германии проводить вредительские разрушения.

Вышинский: В пользу какого учреждения? Государство-то государство, а в государстве есть разные органы. Попросту говоря, вы были связаны с германской разведкой?

Строилов: Да.

Вышинский: При чем же здесь была фирма “Дейльман”?

Строилов: Фирма “Дейльман” меня тоже знала.

Вышинский: Тоже знала или тоже завербовала?

Строилов: Нет, вербовал меня Вюстер. Но, очевидно, фирме “Дейльман” было известно о вербовке меня инженером Вюстером.

Вышинский: Когда Шестов явился из-за границы в Кузбасс, он действительно был у вас на квартире и предлагал совместную работу по вредительству? [c.101]

Строилов: Да, теперь о Шестове, когда он был у меня на квартире. На мой недоуменный вопрос, что я далек от их троцкистской внутрипартийной работы и что мне представляется непопятным, о каком контакте может итти речь между мной, беспартийным инженером, и троцкистской организацией, он ответил, что этот вопрос, вопрос внутрипартийной работы, является пережитком пройденного этапа, а что сейчас перед ним поставлены троцкистами и немцами такие же задачи, как и передо мной. Разницы никакой нет.

Вышинский: Вас это убедило?

Строилов: Нет, меня не это убедило. Убедило меня то, что, зная его характер…

Вышинский: Какой характер?

Строилов: Он передал бы меня ГПУ. Я просто боялся.

Вышинский: Он взял вас террором? (Смех в зале.)

Строилов: Нахрапом, так сказать. (Смех в зале.) Он указывал на ту фирму, которой я оказывал некоторое содействие до приезда Шестова.

Вышинский: Вы были в руках у этой фирмы? Как вы попали к ней в лапы?

Строилов: В лапы к ней я попал по рекомендации двух немцев: фон Берга и Дейльмана. Это лица, которые, ну, как бы сказать, обхаживали меня. Метод, который они применили, состоял в том, что фон Берг предъявил мне обвинение, будто при приглашении иностранных специалистов, посещая шахты, я занимался коммунистической агитацией.

Вышинский: Вы в действительности проводили коммунистическую агитацию?

Строилов: Нет. Нам категорически было запрещено лезть в какую-либо политическую работу за границей. Но Берг сказал, что было два случая, когда во время приглашения специалистов я об этом говорил. Я помню, что во время одного такого приема специалистов явились двое штатских из уголовной немецкой полиции. Но, главным образом, на чем я споткнулся, это было то, что при одном разговоре в сентябре при посещении фирмы “Вальрам”, изготовляющей твердые сплавы и находящейся в определенных взаимоотношениях с Круппом, я за завтраком вел плохой разговор с Бергом. С моей стороны и с его стороны контрреволюционных вещей сказано не было. Но, видя мое полное согласие с пятилеткой и со всем, что у нас проводится, он сказал: “Вы это говорите потому, что молоды, а я, живший в России лет 15, прекрасно знаю настроения и положение, и, вот, если бы вы господина Троцкого дочитали, то вы бы по-другому заговорили”. Признаться, тогда я и прочитал книгу Троцкого “Майн Лебен”. При одной встрече с фон Бергом он внезапно спросил меня: “Прочитали ли вы книгу?” Я сказал, что прочитал.

В одну из моих поездок в Рурский бассейн Дейльман-старик, его сын и инженер Бегеман от фирмы “Эйкгоф” явились ко мне в гостиницу. Разговор состоял в том, что мы, русские вообще и в частности я, господин Строилов, совершенно не ценим гостеприимства немцев, которые предоставляют нам возможность везде бывать, все изучать [c.102] и так далее, а мы платим черной неблагодарностью, русские переносят заказы в Англию и в Америку. Они потребовали, чтобы я всячески популяризировал в технической печати и перед торгпредством их продукцию. Я ответил, что это не от меня зависит. В конце концов, они перешли просто к угрозам: нам известно, мол, что вы приняли в СССР некоторое количество людей, которые являются нашими представителями. Я говорю, что я об этом не знаю. Они перечисляют каких-то людей. Да, факт. Я их принял. Они говорят: “Нам известно, что вы ведете коммунистическую агитацию”, Я говорю, что это совершенно неверно.

Они поставили дилемму – одно из двух: или мы запретим вам всяческие посещения, или при очередной какой-нибудь поездке мы посадим вас в тюрьму. Пусть похлопочут о вас ваши торгпредства, но они из-за вас конфликта не затеют.

А потом снова перешли к вопросу о том, что, в конце концов, мы – хорошая фирма. Если вы будете нас рекомендовать, ничего подозрительного здесь нет”. И я затем оказывал им помощь…

Вышинский: Все-таки это недостаточные основания для того, чтобы сделаться агентом разведки.

Строилов: Конечно, недостаточные. Агентом разведки я сделался в апреле 1931 года. А этот разговор, о котором я сейчас передаю, относится к началу ноября или к концу октября 1930 года.

Вышинский: Расскажите, как вы сделались агентом разведки?

Строилов: В конце ноября 1930 года я приезжал в Москву на сессию ВЦИК как кандидат в члены ВЦИК. Я был у себя в колхозе, где живут мои родители. Мне представлялось тогда, что то, что предпринято с коллективизацией, – неверное дело. Во всяком случае, в отношении тех темпов, которые приняты. Мне тогда представлялось, что и темпы и объемы индустриализации, которые взяты у нас в Союзе, слишком велики. У меня были колебания. Я стал сомневаться…

После того, как я побывал на сессии, я вернулся в Германию. У меня возникло желание остаться в Германии.

Вышинский: Возникло желание остаться в Германии, и вы об этом кому-нибудь сообщили?

Строилов: Я не только сообщил, но дал записочку.

Вышинский: Какую, кому?

Строилов: Вюстеру. Передал записку, что я решился отказаться от возвращения в Союз и выражаю желание остаться в Германии и работать вместе с ними энергично и выполнять их задания.

Вышинский: Как это можно назвать?

Строилов: Изменой… родине.

Вышинский: Измена родине! Русский человек! Советский гражданин! Записочка эта у кого оказалась в руках, у Вюстера?

Строилов: Вюстер заявил, что я теперь в их руках и если я не буду выполнять отдельных их поручений и заданий, то я буду передан в руки советских властей, которым будет предъявлена эта моя личная записка. Поэтому я согласился с Вюстером, то есть сделался изменником. [c.103]

Вышинский: Таков конец. Садитесь. Можно продолжать вопросы Шестову?

Председательствующий: Пожалуйста.

Вышинский: В чем заключалась ваша шпионская работа?

Шестов: В конце 1932 года в Новосибирске я встретился со Строиловым, и он мне сказал, что прибыла новая достаточно большая группа немецких специалистов-диверсантов.

Вышинский: Назовите фамилии.

Шестов: Я в Прокопьевске был связан с Шебесто, Флореном и Кан. В 1934 году я работал уже управляющим другого рудника и там связался со Штейном.

Вышинский: А через кого вы связались с Баумгартнером?

Шестов: Я узнал об этом человеке от Строилова.

Вышинский: Итак, в конечном итоге, источником является Строилов. Шебесто – Строилов, Кан – Строилов, Баумгартнер – Строилов и т. д. Все Строилов?

Шестов: Правильно.

Вышинский: Разрешите вопрос Строилову. Обвиняемый Строилов, правильно это?

Строилов: Да.

Вышинский (Шестову): Значит, у вас довольно солидная получается компания?

Шестов: Шебесто попросил дать ему план для нанесения на нем ответственных сооружений, чтобы начать кампанию по диверсионной работе. Я ему этот план дал. Он его использовал для диверсии в Прокопьевском районе. Это выразилось в том, что он сделал попытку взорвать ствол и копер шахты № 5. Он заложил снаряд из динамита. Был вложен капсюль, был подведен шнур, оставалось только поджечь шнур. Но взрыв не состоялся лишь потому, что, когда закладывался снаряд под копер и под ствол, кто-то помешал. В следующую ночь рабочий, убиравший мусор около копра, обнаружил снаряд, и он был убран.

Вышинский: Дальше, что еще было?

Шестов: По моему указанию, в одном месте, где было хранилище динамита, при помощи техника Кана воровали динамит и устроили свой потайной склад динамита. В 1934 году этот склад взорвался, Дети шахтеров играли неподалеку от этого места, вероятно, копали и наткнулись на этот динамит. Получился адский взрыв.

Вышинский: А с детьми что было?

Шестов: Погибли.

Вышинский: А для чего воровали динамит, вы не сказали? Для совершения таких же взрывов?

Шестов: (Молчит.)

Вышинский: Для того, чтобы подготовить взрыв шахт?

Шестов: Совершенно правильно.

В мае 1933 года была попытка Шебесто сжечь Кузнецкую электростанцию по поручению германской разведки и по моему поручению.

Вышинский: В чем выразилась попытка поджечь? [c.104]

Шестов: Мне хорошо было известно от Шебесто, что станцию подожгли.

Вышинский: Значит, была не попытка, а поджог?

Шестов; Да, настоящий поджог. Дальше от Флорена я знаю, что он поджег осенью 1934 года бункера шахты 9-й.

Вышинский: А вот ваша подрывная работа? Вредительский монтаж шахт и другое?

Шестов: Я сейчас к этому перейду. Это очень большой раздел. В Прокопьевском руднике была проведена камерно-столбовая система без закладки выработанной поверхности. Благодаря этой системе мы имели 60 с лишним процентов потерь угля вместо обычных 15–20 процентов. Второе: благодаря этому факту, мы имели на Прокопьевском руднике к концу 1935 года около 60 подземных пожаров.

Вышинский: Кто вам помогал в этой преступной работе?

Шестов: Мне помогал Строилов, управляющий Прокопьевским рудником Овсянников и главный инженер этого же рудника Майер. При их содействии была несвоевременно начата углубка шахт, в частности шахты Молотова, сознательно законсервировали с 1933 года сотый горизонт шахты Коксовой, своевременно не начали углубку шахты Манеиха и шахты 5–6. Задержали до 2 лет. Дальше, по Прокопьевскому руднику лично мною были заложены две крупные шахты 7–8 на таком угольном месторождении, где, я это заранее знал, будут крупные неприятности при эксплоатации. Все это делалось сознательно. На шахте Коксовой, на шахте 5–6 при монтаже оборудования и при монтаже подземной электростанции и других механизмов была проведена крупная подрывная работа. Это проделал завербованный мною инженер Шнейдер с группой своих помощников.

Вышинский: Все?

Шестов: По Анжерке на два года был оттянут ввод в действие шахты 5. Такая же крупная вредительская работа была проделана по шахте 9–15. Дальше проводили крупные мероприятия вредительского и разрушительного порядка на механизмах, находящихся в эксплоатации, как по Ленинскому, так и по Анжеро-судженскому руднику, благодаря которым эти рудники в течение пяти лет сидели в прорыве.

И последнее: на всех рудниках – Прокопьевском, Анжерском и Ленинском – проводился саботаж стахановского движения, была дана директива вымотать нервы у рабочих. Прежде чем рабочий дойдет до места работы, он должен двести матов пустить по адресу руководства шахты. Создавались невозможные условия работы. Не только стахановскими методами, но и обычными методами невозможно было нормально работать.

Вышинский: Еще два вопроса. Во-первых, наряду с теми преступлениями, о которых вы сейчас говорите, нет ли за вами, я просто скажу, бандитских преступлений в прямом смысле этого слова? Например, грабежей, убийств?

Шестов: Убийства были.

Вышинский: Не террор, а именно убийства?

Шестов: Я припоминаю, что в Прокопьевске был убит террористической группой инженер Бояршинов. [c.105]

Вышинский: Почему он был убит?

Шестов: Он был убит по моему заданию. Он мне заявил, что на работах Шахтстроя творится неладное. Он обратил на это мое внимание. Я тогда пользовался доверием в кругу инженерно-технических работников. Сам Бояршинов – бывший вредитель Донбасса, но он честно работал на этом руднике.

Вышинский: Он к вам обратился как к авторитетному руководителю?

Шестов: Да. Он хотел раскрыть мне глаза на это. Я ему сказал, что принимаю это к сведению, поблагодарил его и сказал: “Кому нужно, я сообщу, а вы пока молчите”. А затем я вызвал Черепухина и дал задание убить его, и это было сделано. (Движение в зале.)

Вышинский: И его убили?

Шестов: Да.

Вышинский: Честного инженера?

Шестов: Да.

Вышинский: Второй вопрос: а с грабежами как дело обстояло?

Шестов: Было ограбление Анжерского банка. При моем участии, по моему заданию.

Вышинский: Как это дело случилось?

Шестов: Дело было в 1934 году. Мною был завербован управляющий отделением Государственного банка Анжеро-судженского района Фигурин, он привлек в организацию старшего кассира Соломина, и они для целей нашей организации изъяли из кассы 164 тыс. рублей и передали мне.

Вышинский: А вы что сделали?

Шестов: Я их так распределил: часть денег, около 30 тыс. рублей, оставил для Анжерской организации, для террористической группы, которая была там – группа Шумахера и Федотова – и для других целей, 40 тыс. рублей я передал Муралову для других организаций, лично ему подведомственных и подчиненных, и 30 тыс. он еще просил у меня для Кемерово. Муралов получил 70 тыс. рублей. Остальные деньги я отдал для Прокопьевской организации. Черепухину я дал около 15 тыс. рублей и около 30 тыс. рублей отдал Овсянникову.

Вышинский: Кто-нибудь контролировал расходование этих денег?

Шестов: Я доверял людям.

Вышинский: Тем более, что деньги государственные… Вопросов больше у меня нет. [c.106]

Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала указанного издания.

Процесс антисоветского троцкистского центра (23–30 января 1937 года).– М.: НКЮ Союза ССР; Юридическое издательство, 1937. – 258 с.

Электронная версия книги перепечатывается с сайта Библиотека Михаила Грачева http://grachev62.narod.ru

Далее читайте:

Иосиф Сталин (собрание биографий и иллюстраций).

Троцкий Лев Давидович (1879-1940), революционер: меньшевик, большевик.

Деяния Иосифа Сталина в речах, статьях и письмах (хронологическая таблица с гиперссылками на документы 16-титомного собрания сочинений).

Весь мир в 1937 году (хронологическая таблица).

Россия в 30-е годы (хронологическая таблица).

Стенограмма Бухаринско-троцкистского процесса (завершился 12 марта 1938 г.).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС