Отклики на пьесу Д.Бедного

1936 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Справка секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР

«Об откликах литераторов и работников искусств на снятие с репертуара пьесы Д.Бедного „Богатыри“»

[16.11.1936]

А.Таиров (потрясенный постановлением комитета о снятии «Богатырей» объявил себя больным – сердечный удар. К нему домой заходили работники искусства и выражали соболезнование. По словам А.Коонен, – заходили многие, как к покойнику): «Я допустил большую ошибку. Беру на себя всю ответственность, несмотря даже на то, что комитет по делам искусства, который принимал спектакль, апробировал его. Моя ошибка заключается в том, что я, как художник, должен был предвидеть все последствия.

Обидно, что мою ошибку принимают за вылазку, как об этом пишут.

Ошибка произошла потому, что я оказал большое доверие Демьяну Бедному как старому коммунисту. Как я мог подумать, что текст Д.Бедного заключает вредную тенденцию, как же я мог быть комиссаром при Д.Бедном. Этой ошибки не произошло в „Оптимистической трагедии“ и в „Родине“, где авторы менее авторитетны, и я их пьесы подверг критике ответственных работников.

Я пойду в ЦК ВКП(б), где, надеюсь, меня поймут. Я там поставлю вопрос о том, что новые спектакли нужно показывать не только комитету, но и ЦК.

Это необходимо для гарантии.

Что меня по-настоящему пугает, дадут ли мне дальше работать. Что меня возмущает, это желание выставить меня отщепенцем народа. Это так ужасно, что я даже не могу спокойно об этом подумать».

А.Коонен: «Это урок Таирову. Нельзя надеяться на свои силы. Тогда бы нам не стоило это так дорого».

Ценин, заслуженный артист Камерного театра: «До тех пор, пока не кончится монархия в нашем театре, до тех пор, пока единолично все вопросы будет решать Таиров, не считающийся с ведущими работниками театра, до тех пор театр будут преследовать политические провалы».

Гершт, режиссер Камерного театра: «Постановление в корне правильное. Мы должны ставить „Евгения Онегина“. Я предвижу, что и с этим спектаклем будет такая же история, что и с „Богатырями“».

Демьян Бедный. Демьян Бедный совершенно потрясен постановлением комитета по делам искусства. Три дня никуда не выходил, никого не принимал и только вчера вызвал к себе секретаря ССП Ставского для конфиденциальной беседы. Из всего последующего стало ясно, что Демьян Бедный, не решаясь лично обратиться к секретарям ЦК ВКП(б), желает воспользоваться Ставским для передачи его объяснений и оправданий. Ставский, заставший Демьяна Бедного в состоянии абсолютной растерянности, взял с собой стенографистку с тем, чтобы отчет об этой беседе имел документальный характер1.

Общий смысл объяснений Демьяна Бедного по поводу «Богатырей», зафиксированных в стенограмме, примерно таков. Фарсовый тон вещи и трактовка «Богатырей» объясняются характером музыки; так, например, «богатыри» поют арии из популярных оперетт. Фарсовый показ крещения Руси и неправильное его толкование объясняются привычкой к антирелигиозной пропаганде, тяготеющей в практике Демьяна Бедного. С другой стороны, подвели имеющиеся у него труды по историческим вопросам далеко не марксистского характера.

Демьян Бедный, признавая, что он сделал огромную ошибку, объясняет ее своим непониманием материала и своей глупостью. Однако в беседе он неоднократно возвращался к роли контрольных органов, указывал, что в самом начале работы над «Богатырями» года полтора тому назад первоначальный текст его не удовлетворял, казался ему легкомысленным и глупым, но Таиров и Литовский поощряли его, убеждая, что текст получается блестящим для сценической вещи.

Незадолго перед постановкой уже довольно обработанный текст был дан в комитет по делам искусства, где с ним знакомились Керженцев, Боярский, Орловский, но оттуда вещь была возвращена только с указанием Керженцева, что она скучна и грубовата. Поэтому дальнейшее исправление текста шло по линии сокращений и отделки отдельных фраз.

Демьян Бедный ссылается также на то, что свою концепцию «Богатырей» изложил в статье, данной им в «Правде», где по существу концепции не было сделано никаких замечаний2, и, следовательно, он считал текст «Богатырей» абсолютно апробированным.

Делая все эти ссылки, Демьян Бедный подчеркивал, что «голова у меня не вождистская, а художническая».

Демьян указывал на то, что у него начался приступ сахарной болезни. Говорил о том, что он не хочет умирать с клеймом врага партии и хотел бы, если ему не удастся вновь стать в литературе как художнику, то чтобы по крайней мере его использовали как специалиста-книжника, например в Книжной палате.

Дальше, прося не заносить в стенограмму, Демьян говорил, что его врагом является его библиотека. Об этом ему указывали, но он этого не понимал. Он заявил, что библиотеку свою сожгет3. Затем подчеркивал, что он больше всего боится того, что, невзирая на всю его прошлую деятельность, о нем будут судить как о враге партии, действующем по внушению врагов коммунизма. Он заявил, что он боится, что при укреплении такого о нем мнения он будет выслан из Москвы.

В таком крайне деморализованном состоянии Демьян Бедный оставался и после встречи со Ставским, которая, очевидно, ни в какой мере не содействовала укреплению его настроений.

Станиславский, народный артист СССР: «Большевики гениальны. Все, что делает Камерный театр, – не искусство. Это формализм. Это деляческий театр, это театр Коонен».

Леонидов, народный артист СССР: «Когда я прочел постановление комитета, я лег в постель и задрал ноги. Я не мог прийти в себя от восторга: как здорово стукнули Литовского, Таирова, Демьяна Бедного. Это страшней, чем 2-й МХАТ».

Яншин, заслуж[енный] артист МХАТа: «Пьеса очень плохая. Я очень доволен постановлением. Нельзя негодными средствами держаться так долго. Сейчас полностью выявляется вся негодность системы Таирова. Чем скорее закроют театр, тем лучше. Если закрыли 2-й МХАТ, то этот нужно подавно».

Хмелев, заслуж[енный] артист МХАТа: «Совершенно правильное решение. Руководство видит, где настоящее искусство, а где профанация его. Надо ждать за этим решением ликвидации Камерного театра. Этому театру делать больше нечего».

Кедров, заслуж[енный] артист МХАТа: «Если закроют Камерный театр, одним плохим театром меньше будет».

Станицын, заслуж[енный] артист МХАТа: «Это театр, в котором плохо играют, плохо поют, плохо танцуют. Его нужно закрыть».

Марков, зав[едующий] лит[ературной] частью МХАТа: «Гнусная спекуляция именами Бородина, Палеха. Отвратительный ужасный спектакль. Постановление целиком оправдано».

Израилевский, зав[едующий] музыкальной частью МХАТа, заслуж[енный] артист: «Все спектакли Камерного театра – сплошной формализм. В другом месте нигде бы работники не смогли бы приложить свои способности. Всю свою жизнь театр не давал никакого удовлетворения».

Самосуд, худ[ожественный] руководитель Большого театра: «Постановление абсолютно правильное. Камерный театр – не театр. Таиров – очковтиратель. Идея постановки „Богатырей“ порочна. Демьян Бедный предлагал мне эту пьесу еще в Михайловский театр, но я от нее отказался».

Мейерхольд, народный артист республики: «Наконец-то стукнули Таирова так, как он этого заслуживал. Я веду список запрещенных пьес у Таирова, в этом списке „Богатыри“ будут жемчужиной. И Демьяну так и надо. Но самое главное в том, что во всем виноват комитет и персонально Боярский. Он меня травит. Пока в комитете будет такое руководство, искусство развиваться не будет».

Наталья Сац, заслуж[енная] арт[истка] респ[ублики], художественный руководитель Центрального детского театра: «Таиров сделал ошибку. Использовал недоделанную музыку Бородина. На Демьяна Бедного нельзя было надеяться, потому что он плохой драматург. Приглашение палехских художников – игра на форму без возможности оправдать ее содержанием. Театр ничего не может сказать зрителю».

Садовский, народный артист РСФСР, артист Малого театра: «Разумное постановление. Правильно дали по рукам Таирову и Демьяну Бедному. Нельзя искажать историю великого русского народа».

Тренев, драматург, автор «Любви Яровой»: «Я очень обрадован постановлением. Я горжусь им как русский человек. Нельзя плевать нам в лицо. Я сам не мог пойти на спектакль, послал жену и дочь. Они не досидели, ушли, отплевываясь. Настолько омерзительное это производит впечатление».

Григорий Санников, поэт: «Ну что же, я приветствую постановление и статью Керженцева4. Это полезно, касается не только самого Демьяна, но и подхода у нас к русской истории вообще. ЦК долгое время было не до того. А сейчас взялись серьезно за это дело и выправили его. С вульгаризацией истории давно было пора покончить».

П.Романов, писатель, прозаик: «Хорошо сделали, что хлопнули. Демьян берет своим орденом, связями и грубятиной. На этот раз дело не вышло. Это раз, а, во-вторых, очень хорошо, что заступились за русский фольклор, русских богатырей. Надо же искать и русских героев».

Городецкий, поэт: «Я никаким репрессиям сочувствовать не могу, но мне нравится, что бьют за издевательство над фольклором, а не за темы из него. Нельзя так относиться к истории народа, и еще приятнее, что ударили по Таирову: он жулик».

Всев[олод] Вишневский, драматург: «Поделом Демьяну, пусть не халтурит. Это урок истории: „не трогай наших“. История еще пригодится, и очень скоро. Уже готовится опера „Минин [и] Пожарский – спасение от интервентов“». (Такая оценка решения не помешала Вишневскому пойти к Таирову с выражением соболезнования.)

В.Луговской, поэт: «Постановление вообще правильное, но что особо ценно, это мотивировка. После этого будут прекращены выходки разных пошляков, осмеливавшихся высмеивать русский народ и его историю. До сих пор считалось хорошим тоном стыдиться нашей истории».

И.Трауберг, режиссер, автор кинокартины «Встречный»: «Советское государство становится все более и более национальным и даже националистическим. В силу этого совершенно неожиданные вещи находят защиту у руководства партии. Становится трудней работать, тем более когда столько руководящих лиц – и главреперткомовцы, и комитет по делам искусств не могут правильно решить смысл пьесы, которую приходится снимать после того, как она ими принята».

С.Клычков, писатель: «А впрочем, может быть, все может быть. Великий русский народ все-таки насчитывает сто миллионов, и он, конечно, имеет свое право на искусство большее, нежели на коробках для пудры и киосках а-ля-рюсс. Может быть, когда-нибудь и посмеют меня назвать русским писателем. Русское искусство нельзя бросить под хвост вогульскому эпосу.

Кому дали на поругание русский эпос? Жиду Таирову да мозгляку Бедному. Ну что можно было кроме сатиры ожидать от Бедного, фельетониста по преимуществу? Но кто-то умный человек и тонкий человек берет их за зад и вытряхивает лишнюю вонь.

Демьяну Бедному влетело поделом. Этим постановлением реабилитируется русская история, а то все у нас дерьмом называют. Надо было. Теперь начинают признавать прогрессивное значение за многими фактами; пожалуй, поймут, что и кулик мог быть полезен. С другой стороны, постановление как бы реабилитирует христианство; может быть, поймут, что и сейчас верующий не подлец, потому что красть не станет.

Надеюсь, что писателям легче будет писать правду, а критики должны будут признавать свои ошибки».

Вс. Иванов, писатель: «Я эту историю еще не осмыслил. Думаю, что здесь играют роль какие-то внутренние причины, о которых, конечно, не упоминается в статье Керженцева».

Ю.Олеша, писатель: «Пьеса здесь главной роли не играет. Демьян заелся, Демьяну дали по морде. Сегодня ему, завтра другому. Радоваться особенно не приходится. Демьяну выплачивается за его прежние грехи».

Ольга Форш: «Ну разве может быть у писателя два мнения? Чудно, замечательно, что Демьяна проучили. Вот, только, пожалуй, нам, пишущим пьесы, сейчас работать трудно будет. Литовский, говорят, совсем голову потерял, ни в чем не уверен. А меня и без того главреперткомщики заставляют вымарывать и выправлять пьесу о Камо».

П.Антокольский, поэт: «Не везет „камерникам“, а Бедного мне жаль. Он много может дать театру. А вообще работать в театре становится труднее – все отчаянные трусы вокруг. Поэтому все московские театры без исключения отличаются казенщиной и отсутствием мыслей. Ставят только то, что приказано свыше, как мы, например, приняли в Вахтанговский театр бездарную пьесу Киршона».

Лебедев-Кумач, литератор-сатирик: «Если из этой истории сделают вывод, очень хорошо. Нужно убрать ту матерщину со сцены и из поэзии, которую разводит Демьян и делает эту матерщину официальным языком советской поэзии. Но, наверное, ему сейчас же после кнута дадут пряник, а набросятся на кого-то другого: нельзя обижать своего человека».

Козловский, артист ГАБТ: «Несомненно, пьесу читали раньше в правительстве, почему же ее не запретили до постановки? Таиров – большой талант, и это постановление не убьет его».

Каверин, режиссер ТРАМа: «Постановление правильное, это все понимают, и если многие воздерживаются от резкой критики Таирова, то только потому, что, пожалуй, в каждом театре есть свои „маленькие богатыри“».

Эйзенштейн, заслуженный деятель искусств и режиссер кино: «Я не видел спектакль, но чрезвычайно доволен хотя бы тем, что здорово всыпали Демьяну. Так ему и надо, он слишком зазнался. Хорошо также, что попало этому подхалиму Литовскому, который грохнул хвалебную статью5. Во всем этом деле меня интересует один вопрос, где же были раньше, когда выпускали на сцену контрреволюционную пьесу?»

Леонид Соболев, автор «Капитального ремонта»: «Только что был у Таирова. К нему с утра идут люди. Как раз, когда приехал я к Таирову, уходил Вс. Вишневский. Алиса страшно взволнована, удручена, говорит, что к ним сейчас все идут, как на похороны. Жалко Таирова, хотя я считаю, что постановление правильное. Ведь, когда издается книга, извращающая историю, действительность и пр[очее], мы же не пускаем ее к читателю, а в театре тоже воспитывается многотысячный зритель. Странно – где был раньше Керженцев? Раз пьеса репетировалась и пошла уже, как готовый спектакль для зрителя, значит комитет по делам искусств принял спектакль и принял хорошо. Да и в печати хвалили и пьесу, и спектакль. Говорят, что „Богатырей“ смотрели Молотов и Ворошилов. Ясно, что они вскрыли извращения в пьесе».

Барнет, кинорежиссер: «К сожалению, не успел посмотреть спектакль. Знаю только, что такой гнилой театр, как Камерный, давно пора закрыть».

Беренштейн, зав[едующий] театральным отделом газеты «Вечерняя Москва»: «Этой статьей полностью скомпрометирован Литовский. Его, очевидно, снимут, но Камерный театр все-таки не закроют. Во-первых, он известен за границей, а потом и так успели закрыть десять театров. Это же совершенно ужасный разгром. Я не мог найти в Москве театры, когда мне было поручено составить подвал о премьерах в этом сезоне, буквально все позакрывали».

Исидор Клейнер, теоретик и театр[альный] критик: «История с постановкой „Богатырей“ поучительна, полезна для драматургии, для театрального искусства. Правда, Таиров имел письменный акт о приемке постановки Главреперткомом. Все было „в порядке“. Так что Литовский ответственен не меньше его. Сегодня было экстренное совещание у Ангарова в связи с этой историей. Произошла новая „сеча при Керженце“.

Судьба Камерного театра не ясна. Пожалуй, пошлют на „перековку“ на периферию. Это будет полезно. Ведь Завадский процветает в Ростове. Аудитория у него хорошая и к тому же модная: донские казаки.

Ну а Демьян, пожалуй, больше богатым не будет. Уже подсчитали, что он успел получить рублей по 250 за спектакль. А платных спектаклей было 7–8».

Г.Бравин, премьер оперетты: «Мне очень нравится такая крепкая политика. Это действительно – „невзирая на лица“. Поделом Демьяну – он необычайно циничен. Все у него было – и талант, и библиотека, а он на все наплевал».

Свободин, артист театра оперетты: «Правильно решение комитета. Таировский театр на волоске. Его бы давно уже закрыли, если бы не Литвинов, который покровительствовал ему».

Симонов, театр Вахтангова, заслуженный артист: «У нас в театре постановлением очень довольны. Не любят Таирова как эклектический театр и Д. Бедного как „грубого“ автора.

Постановление замечательное. Если в решении о МХАТ 2 было много неясного (за что же закрыли театр), то этот документ замечательно умный и ясный».

Горчаков, режиссер, заслуженный артист МХАТа: «Пьеса эта – набор слов. Ничего интересного. Постановление правильное».

Дзержинский, композитор, автор «Тихого Дона»: «Я собираюсь писать оперу „Пугачев“. После этого постановления комитета я не знаю, как мне быть. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из руководящих товарищей. Теперь к исторической теме надо подходить с предельной осторожностью».

Охлопков, художественный руководитель реалистического театра: «Сейчас надо быть на страже. Это сигнал. Пьесы надо давать читать коллективу. Надо осторожно относиться к репертуару. Для нашего брата – большой урок».

Поль, артист театра Сатиры: «Очень рад, что по Демьяну ударили: он так было зазнался, что два пальца подавал; а вот Таирова жалко. Правда, он тоже должен был смотреть, но за Демьяном снял с себя бдительность».

Орбели, академик, директор Эрмитажа (после совещания в комитете искусств): «Какие выводы? Постановление замечательное. Бить, однако, надо не столько Таирова, сколько Демьяна Бедного. Нельзя добивать Таирова. Возмутил меня Мейерхольд. Это хулиганское выступление. Это гаерство».

Рошаль, заслуженный деятель искусств, кинорежиссер: «Ничего не понимаю. Не знаю, за что теперь браться. Оказывается, что вообще нельзя ставить никакой сатиры».

Птушко, заслуженный деятель искусств и кинорежиссер: «Я вообще растерялся. Попробовали посмеяться над крещением Руси, и то, оказывается, нельзя. Страшно работать, у меня опускаются руки».

Ленин, заслуженный артист Малого театра: «Спектакль снят. Молодцы. При царе Николае был один цензор, который единолично мог решать вопросы, а сейчас наши цензоры испугались Демьяна Бедного и пропустили спектакль».

Ярон, премьер оперетты: «Я в отчаянии, я чувствую себя снова беззащитным. Если Керженцев, который видел „Богатырей“, пропустил и даже аплодировал им, теперь пишет также статью, значит и наш спектакль могут снять, дав уничтожающую критику вещи, которую вчера восхваляли, если кому-то выше не понравилось.Это безнадежное двурушничество и трусость действуют деморализующе».

Д.Н.Морозов, драматург: «Таиров хотел нажить себе политический капитал пьесой Д.Бедного и „оскоромился“. Впрочем, разве от Д.Бедного можно было ждать высококачественной художественной продукции? Плакат подписать – это еще очень далеко до подлинной драматургии. А то, что пьесу сняли, то здесь по меньшей мере виноват Керженцев. Пьеса снята, конечно, по указанию „хозяина“. И правильно. Пора говорить о культуре на полный голос».

В.А.Аверьянов, драматург: «Поражаешься нашей ловкости рук. Главискусство в лице Керженцева разрешило постановку „Богатырей“. Я не верю, что Керженцев не знал и не давал своей положительной оценки этой пьесе Демьяна. Ведь Камерный театр не какой-нибудь заштатный театр третьего положения. Таировский театр один из ведущих московских театров, и Керженцев, делающий театральную политику, не мог не знать, что делается в его театре. А тут – здорово живешь – тот же Керженцев бьет по морде и Демьяна, и Таирова, и, кстати, Литовского – своего подголоска. Где же предел ловкости рук?»

Ромм Михаил, кинорежиссер: «По-существу, конечно, статья правильная, и всем досталось по заслугам. Но где же комитет искусств был раньше? Очевидно, этот спектакль смотрел кто-либо из членов правительства, и Керженцеву предложили самого себя высечь»6.

Аркадин, заслуженный артист Камерного театра: «Виноват в истории с „Богатырями“ комитет по делам искусств. Ведь комитет мог не разрешить пьесу к постановке, так как читал пьесу и, наконец, видел генеральную репетицию. Комитет в данном случае преследовал цель опозорить театр».

Голубов, театральный критик «Известий» и «Вечерней Москвы»: «Люди, стоящие далеко от комитета, считают это постановление победой комитета; люди, уже более близкие к событиям, считают, что это удар по комитету».

Литовский, председатель Главреперткома: «Я не выступлю на беспартийном совещании. На совещании членов партии я скажу, что виноват в этом не только Литовский, но и комитет: Керженцев, Боярский, а также Городинский, которые принимали спектакль».

М.Булгаков, автор «Дней Турбиных»: «Это редкий случай, когда Демьян, при его характере, не будет злорадствовать: на этот раз он сам пал жертвой, – а не подхихикивать над другими. Пусть теперь почувствует сам».

Нач[альник] секр[етно]-полит[ического] отдела ГУГБ комиссар

госуд[арственной] безопасности 2-го ранга Молчанов

ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 121. Л. 98–107. Копия. Машинопись.

Примечания

1 Стенографическую запись своей беседы не позднее 19 ноября 1936 г. В.П.Ставский направил в ЦК ВКП(б) и НКВД СССР. Ее получили Л.М.Каганович и Н.И.Ежов. Выдержки из записи опубликованы в книге: Максименков Л.В. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция. 1936–1938. М. 1997. С. 215–220.

2 Имеется в виду рекламная статья Д.Бедного «Богатыри (К премьере в Камерном театре)», опубликованная в «Правде» 24 октября 1936 г., за пять дней до премьеры, состоявшейся 29 октября.

3 Так в тексте.

4 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о запрете пьесы Д.Бедного «Богатыри» см.: Власть и художественная интеллигенция. С. 333. Док. № 30. Накануне принятия постановления Политбюро, 13 ноября 1936 г. спектакль в Камерном театре посетил В.М.Молотов. Статья М.П.Керженцева «Фальсификация народного прошлого (о „Богатырях“ Демьяна Бедного)» была опубликована в «Правде» 15 ноября 1936 г.

5 Имеется в виду опубликованная в день премьеры хвалебная статья О.С.Литовского «Богатыри: новая постановка Камерного театра» (Советское искусство. 1936. 29 октября).

6 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о запрете пьесы Д.Бедного «Богатыри» см.: Власть и художественная интеллигенция. С. 333. Док. № 30. Накануне принятия постановления Политбюро, 13 ноября 1936 г. спектакль в Камерном театре посетил В.М.Молотов. Статья М.П.Керженцева «Фальсификация народного прошлого (о „Богатырях“ Демьяна Бедного)» была опубликована в «Правде» 15 ноября 1936 г.

Здесь перепечатывается с сайта http://www.alexanderyakovlev.org/

Далее читайте:

Письмо Сталина Демьяну Бедному. 15 июля 1924 г.

Письмо Сталина Демьяну Бедному. 12 декабря 1930 г.

Справка ГУГБ НКВД СССР для И.В. Сталина о поэте Демьяне Бедном. 09.09.1938

С.А. Есенин. Письмо Демьяну Бедному (Ответ Сергея Есенина на антирелигиозную поэму Д.Бедного «Евангелие без изъяна апостола Демьяна»).

Россия в 30-е годы (хронологическая таблица).

Основные события 1931 года (хронологическая таблица).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС