Об антисоветских писателях

1936 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

Родственные проекты:

Спецсообщение секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР

об антисоветской группе писателей Поступальского И.С., Карабана (Шлеймана) П.С. и Нарбута В.И. 1)

23.06.1936

1. Поступальский Игорь Стефанович, 29 лет, беспартийный, поэт и переводчик украинской литературы (Садово-Самотечная, д. 4, кв. 7).

2. Карабан (Шлейман) Павел Соломонович, 45 лет, беспартийный, литератор и переводчик с украинского языка. До 1934 г. жил на Украине, был связан с рядом видных украинских писателей, впоследствии репрессированных. После приезда в Москву работает переводчиком в Госиздате (Хавский пер., д. 15, кв. 2).

3. Нарбут Вл[адимир] Ив[анович], поэт, бывш[ий] член ВКП(б), исключен из партии в 1931 г. за предательское поведение во время ареста его деникинской контрразведкой в 1919 г., бывш[ий] зав[едующий] издательством «Земля и фабрика», бывш[ий] зав[едующий] отделом печати ЦК ВКП(б). Чл[ен] Союза сов[етских] писателей (Курсовой пер., д. 15).

Инициатива создания группы принадлежит Поступальскому, который в начале августа 1935 г. предложил Карабану, поэту Турганову, работающему преимущественно как переводчик, <...>2 организовать независимую от Союза советских писателей литературную группу близких по духу писателей.

Несколько позже к группе примкнул В.Нарбут, быстро занявший ведущее положение в группе.

На собрании от 23.Х.35 г. группа, по предложению Карабана, была названа «Объединение стариков».

На систематически организуемых сборищах группы в антисоветском духе обсуждаются общеполитические и общественно-литературные вопросы, причем инициатива обсуждения этих вопросов, как правило, принадлежит Поступальскому и Нарбуту.

Для характеристики установок группы ниже приводятся наиболее характерные высказывания членов группы на собраниях последней.

1. Поступальский:

«Надо создать небольшое общество, состоящее не только из москвичей, но и из писателей нац[иональных] республик. В задачу этого общества должно входить чтение и обсуждение произведений, которые сейчас пишутся, но не могут быть напечатаны, для того, чтобы эти произведения легли в сознание хотя бы немногих людей, иначе исчезнет традиция большой литературы» (9.VIII.1935 г.).

«История все разберет. Наши биографы раскопают все стихи, которые сейчас не печатают, как мы сейчас раскапываем жертвы царской цензуры. Я в этом не сомневаюсь. Настоящие вещи не исчезнут. А пузыри, хотя бы и красные, всегда лопаются» (на собрании 23.Х.35 г.).

«По существу, конечно, мы живем позорно, пробавляясь переводами, но будущее поколение простит нам этот позор. Ведь тогда все будут знать, что мы не по своей воле молчали. Я даже статьи и то бросил писать потому, что нельзя высказать ни одной настоящей мысли» (собран[ие] 18.I.36 г.).

«Сейчас все-таки происходит сдвиг в сознании людей. Я думаю, что новая культура – это по существу старая. Все больше и больше читают классиков колхозники и рабочие. И я еще не знаю, что будет, когда страна заживет прилично. Молодежь наша идет не тем путем, что шли старики. Они живут интересно и своеобразно. Сейчас всему этому дается ложная окраска. А по существу я вижу в будущем такой расцвет индивидуализма, какого не было с начала века. Литература возникнет тогда, когда будут писать об этом индивидуализме. Образ большевика никогда не будет дан. Большевики с каждым годом вырождаются. Часть превращается в чиновников, часть в сановников, часть в типичных буржуа. Я могу себе еще представить большевика до НЭПа или во время коллективизации. А сейчас уже трудно встретить. Даже физический облик большевика исчезает. Брюшко, осанка делаются буржуазными. Щербаков и Кирпотин – эти ленивые и равнодушные люди – типичны. Ведь это позор, когда русской литературой, которой все-таки руководили Белинский и Некрасов, руководят такие куклы» (собр[ание] от 7.V.36 г.).

«Все дело в том, что литературой управляют фельдфебели, – и в Союзе писателей, и в издательствах сидят эти фельдфебели и душат.

Вот самоубийство Дементьева. Теперь заявляют, что он больной. А как он жил? Под Дементьевым ходит еще сто человек, потенциально готовых к самоубийству. И какое это самоубийство? Это самое настоящее убийство. Союз – это отвратительная канцелярия бездушных людей, где заботятся о верхушке в десять человек, а молодежь гибнет» (на собрании от 1.XI.35 г.).

«Надо быть осторожным. Вот молодого парня Шевцова посадили. Людей побольше не тронешь, так уже за детвору берутся.

А главное, никто не хочет знать, что этими мерами нельзя оздоровить литературу. Мне руководство литературой напоминает казарму. Унтер-офицеры и вахмистры следят за порядком. Все же настоящие люди уходят в нору.

Получилось интересное положение: поэты кормятся переводами, прозаики – очерками и командировками, критики – казенным пайком, разными горьковскими кормушками, а писать некому. Вахмистры все могут сделать, но нагайками не выбьешь „Войны и мира“» (на собрании 2.V.36 г.).

«Руководство нам говорит: покажи необычайность жизни, большевиков, то-се. А что же может сделать талантливый человек, если не получается ничего необычайного? У нас только и было необычайного, что гражданская война; на ней вырос[ли] Бабель, Фадеев, Шолохов, а теперь нет дрожжей, на которых расти можно было бы. Олеша же вырос тем, что тосковал и завидовал необычайности, показав одновременно, что никакой необычайности нет, что это мыльный пузырь, сильно раздутый, [что это] пошлость, – и воплотил ее в образе большевика. Ведь наша необычайная действительность – это миф. Сто семьдесят миллионов человек работают, работают довольно неважно, их называют ударниками, стахановцами, платят гроши, – и все удивляются. Если сравнить с Германией или Америкой – мы работаем плохо, без энтузиазма. Как же могут писатели передать энтузиазм, которого фактически нет. Все кричат: „большевик, образ большевика дайте“. А скажите, товарищи, положив руку на сердце, кто видел из вас настоящего большевика? Ну, хотя бы в нашей области, писателя, издателя, редактора видели вы?

Наш народ еще не оформил своего народного сознания, это будет не раньше, чем через десять лет, когда народ забудет голодные дни, если не будет войны. Тогда можно будет говорить о литературе. А сейчас литература – это запретное занятие; мы делаем вид, что мы всамделишные литераторы, а наверху делают вид, что нами руководят» (собран[ие] 7.V.36 г.).

3. Карабан:

«Русская литература сейчас, как стреноженный конь, плетется, топчется на месте, а когда-то была самой лучшей в мире. Интересно, что и коммунисты, для которых теперешнее положение ограничено3, тоже пишут плохо. По-видимому, они ходят в путах. Вот от нас требуют религиозной веры и карают за малейшее сомнение, но разве интеллигентный, мыслящий человек может верить без оглядки, как неграмотный мужик» (собр[ание] 7.I.36 г.).

«Сегодня мне говорил Олеша, что трудности заключаются в том, что невозможно воспевать в радужных тонах нищету, – и в этом именно и есть трагедия.

Мы ужасные нищие, это мучает всех честных людей, поэтому и у нас пустили в литературу столько бездарных барахольщиков. Ведь настоящие честные писатели особенно ценных вещей не напишут, и, если они совсем не молчат, как Бабель, Олеша, Сейфуллина, то это потому, что им важно писать что-то, чтобы влезть в обойму и чтобы потом можно было бы молчать. Иные же остаются за бортом» (собрание от 14.XII.35 г.).

После первых <...> совещаний членами группы была установлена связь с украинскими писателями Бажаном, Рыльским, Панчем, Копыленко, Семенко и др[угими] и армянским националистически настроенным писателем Егише Чаренцом. Впоследствии связи с писателями нац[иональных] республик расширились и укрепились. Из московских поэтов в группу был вовлечен П. Зенкевич.

Поступальский и Турганов в настоящее время почти монопольно переводят украинцев Бажана, Рыльского, Панча на русский язык и продвигают их издание.

Со своей стороны Бажан близко связан с рядом националистических поэтов Грузии и лето прошлого года провел в Грузии, работая над переводами грузинских поэтов на украинский язык.

Встречи между членами группы Поступальским, Карабаном и Тургановым, с одной стороны, и с украинскими писателями, с другой, происходили как во время поездки первых на Украину летом 1935 г., так и впоследствии при приездах украинских писателей в Москву.

23.I.36 г. состоялась встреча членов группы Поступальского, Карабана и Турганова с украинскими писателями Копыленко, Панчем и Первомайским, во время которой обсуждалось положение в литературе и в Союзе сов[етских] писателей. При этом Копыленко и Панч тенденциозно освещали положение литературы на Украине и в своих оценках высказывали взгляды и настроения, совпадающие с взглядами членов группы.

На собрании группы, состоявшемся 1 мая на квартире вдовы Багрицкого, кроме москвичей Поступальского, Нарбута и Турганова присутствовали украинские поэты М.Бажан, Семенко (б[ывший] вождь украинских футуристов) и грузинский писатель Лордкипанидзе.

На этом собрании Поступальский вновь поставил вопрос о необходимости создания особой организации писателей в противовес Союзу советских писателей. Поступапьский заявил: «Интересно, что во всех республиках товарищи думают одинаково. Хорошо было бы сделать союз настоящих людей. Чаренц мне говорил, что если бы создать опять общество любителей словесности, – а ведь это идея, – там были бы только настоящие люди. Безыменские и Жаровы туда бы не могли попасть.

Собрали бы по республикам человек сто писателей без кавычек. Вот это бы был союз. Вот мы ведь фактически связаны человек десять, почему бы не распространить это дело. Работаем вместе, боремся с халтурой, надо крепче связаться, устроить народный фронт против литературы, не имеющей право на существование».

Отвечая Поступальскому, Бажан сказал: «такой фронт уже существует», а Семенко заявил: «я не знал, что в Москве так здорово борются за новые идеи, это очень интересно. Надо нам на местах тоже взяться покрепче».

На следующем собрании 7.V.36 г. Карабан сообщил членам группы, что он договорился с Семенко, чтобы тот подробней потолковал с некоторыми украинцами о «Союзе старейших», как он назвал будущую организацию.

На этом же собрании Нарбут сообщил, что он говорил по поводу группы с Борисом Корниловым и рекомендовал остальным членам группы принять его, подчеркивая при этом, что Корнилов, как «интересный, смелый, при том не кающийся каждый раз человек, может всегда пригодиться».

В самое последнее время активность этой группы значительно повысилась.

Сборища группы стали проходить чаще (9.V, 24.V, 28.V, 17.VI, 22.VI), и вопросы дальнейшего расширения и организационного оформления группы стали предметом постоянных обсуждений на указанных сборищах.

На собрании группы 24 мая украинский поэт Бажан говорил на тему о национализме и высказал мысль, что национальные стремления всегда ведут к политической борьбе за самостоятельность: «Вот я сейчас был в Сибири и Ойротии. Там интереснейшие явления. Ойроты – народ, насчитывающий всего 80 000 человек и, казалось бы, не имеющий никакой перспективы в будущем, живет серьезнейшей политической жизнью. Оказывается, они стремятся отделиться и быть самостоятельным государством. Там сейчас раскрыли подпольную организацию, в которой замешана вся местная интеллигенция – поэты, писатели, художники и политические работники. Многие из них члены партии, и это не помешало им.

Украинские дела с изъятием тысяч людей у нас еще крепко в памяти. Что все это означает? Каждый народ и народность желают быть самостоятельными, иметь своего правителя. Это заложено в сознании людей, любящих свое отечество. Попробуйте предложить немцам, чтобы они стали нашими подданными, и за это каждый получит любые блага, – не согласятся, даже безработные не захотят. Это надо помнить. У нас за это людей расстреливали, а ведь это единственный выход».

И.Поступальский на этом же собрании говорил, что новая конституция, возможно, облегчит дальнейший рост их группы: «Не забывайте, что будет новая конституция, и тогда можно будет и организационно распространять свое влияние. Не буду сейчас говорить, но у нас есть еще активные люди, которые могут бороться, но надо только найти их и объединить их усилия».

28 мая в группу был вовлечен новый участник литератор Грифцов, причем на этом собрании И.Поступальский высказал твердую уверенность, что к концу года группа будет прочно организована: «Я думаю, что к январю у нас будет налажена группа людей, и тогда мы сможем чувствовать почву под ногами».

На сборище группы 17 июня И.Поступальский выступил в резко антисоветском духе по вопросу о новой конституции и вновь говорил о необходимости немедленно приступить к расширению связей группы: «В конституции много слов, которые в жизни ничего не дадут. Все эти свободы липовые, и все это скоро будет ясно всему народу. Я даже стишок сочинил:

„При новой конституции
Не будет проституции,
Сама ведь конституция
Сплошная проституция“.

Но все же сейчас можно будет попытаться что-то высказать, а когда мы выступим, к нам сразу придет много людей. Нашей задачей должно стать создание небольшого союза в масштабе Москвы, Ленинграда, Киева, Харькова, Тифлиса. Этого будет достаточно. Если там будет человек сорок, то влияние у нас будет огромное. И срок – не позднее января – февраля 1937 года. Лето мы используем все для этой же цели».

Нач[альник] 6-го отделения СПО ГУГБ НКВД

капитан государств[енной] безопасности Стромин

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 3. Д. 121. Л. 61–69. Подлинник. Машинопись.

Примечания

1) На спецсообщении имеется резолюция: «Разослать т[т]. Ягода, Агранову, Прокофьеву. Нач[альник] секр[етно]-полит[ического] отдела Г.Молчанов».

2) Здесь и далее данным знаком обозначены изъятия с упоминанием источника информации (псевдоним осведомителя и т.п.), сделанные при рассекречивании документа.

Здесь перепечатывается с сайта Александра Н. Яковлева

Упомянутый в документе Курсовой переулок никогда не был знаменитым местом и в прежние времена. Сегодня же слово "курсовой" ассоциируется исключительно с курсовой работой, дипломной или диссертацией. И вам достаточно заглянуть на сайт 5orka.ru чтобы убедиться в том, что вы быстро можете решить свою проблему с курсовой. Смотрите, заказывайте, и пятёрка - в вашем кармане.

Далее читайте:

Россия в 30-е годы (хронологическая таблица).

Основные события 1936 года (хронологическая таблица).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

> НА ГЛАВНУЮ > ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ > ДОКУМЕНТЫ 30-Х ГОДОВ XX ВЕКА >