|
|
Быкова Анна Гавриловна родилась в 1931 г. в д. Симоново Топкинского р-на
Кемеровской области. О коллективизации знает по рассказам своих родителей (Шумило
Ефросиньи 1898-1988 гг., Шумило Гавриила) и особенно свекрови, которая "очень
любила рассказывать о своей жизни". Записала внучка Быкова Светлана в октябре
1999 г.
Наш колхоз назывался "Герой пионер". В деревне было более трехсот дворов,
сейчас осталось не больше ста.
О справедливости коллективизации нельзя говорить, так как кулаками считали
людей, которые имели хороший дом, стайки, коров, лошадей и какие-то машины:
сеялку, косилку. Всё это отбирали. А как жить без скотины или крова? Да ещё в
Сибири! Отобрали и у свекрови. Её отец тогда только что хороший дом построил.
Приехали, разобрали тот дом и увезли в колхоз "Рассвет". Там его собрали, он и
до сих пор стоит. Как едем мимо него, всегда всплакнем…
А ещё раньше, у них забрали не только скот, но и всю птицу. А ведь кто
раскулачивал? Свои же деревенские и раскулачивали. Был у нас один такой. Всё
ходил с приезжими по нашим дворам. Ох, и ругали того мужика люди. Бабы, те,
прямо проклинали его. Но он никого не жалел. Никого не щадил. Забирал всё: дома,
зерно, продукты, косилки, плуги. Люди, что могли, в лесах закапывали, в глубокие
колодцы бросали, чтобы потом достать.
Односельчане относились к раскулаченным с жалостью. Бывало, всей деревней
плакали, как по покойнику. Никто злорадно не говорил, мол, у нас нет, так и у
них пусть не будет. Что в книгах, что в фильмах, - всё про коллективизацию
рассказывают неправду. Надо было послушать тех, кто её пережил.
Для людей это было несчастье! Руки опускались! Как жить дальше? Вот и дядька
Гавриил, Царство ему небесное, после этого несчастья уехал. Сказал, что - на
заработки, жизни лучшей искать. А жена с четырьмя детьми осталась. Спасло их то,
что она заговоры всякие знала, дело врачебное ведала. Никому в просьбе не
отказывала. За это её уважили, хлеб, молоко давали. А дядька так ничего и не
нашел на заработках. И от этого помер. Больно сильно грустил по семье.
Бунтовать из наших, никто не бунтовал. И не думал даже об этом. Ведь власть-то
не их была. Власть была тех, кто нас раскулачивал. Подумать только! Могли
приехать и любого забрать. Даже не сказать, за что забирают.
Был у нас в деревне Лукошкино (я в ней родилась) мужик один. Приехали из города,
забрали его. За что? Про что? Никому - ни слова! Прошло много лет. Жена его уже
и забывать стала. Вернулся через 10 лет. Борода - до колен, и весь больной. Но в
первый день к своим не зашел, ночевал у соседей. Мол, жену боялся напугать. Она
же мертвым его считала.
Прожил он года два, и помер. Всем говорил, что очень рад, помирать на родной
земле, что, мол, хорошо помирать, повидав своих. Так, никто до сих пор не знает,
где он был, за что сидел, за что били, за что здоровье забрали. О людях,
побывавших тогда в лагерях, всегда рассказывали как-то страшно. Те, кто там
побывал, никогда о лагерях не рассказывал. У нас говорили, что они боялись из-за
этих рассказов опять попасть в НКВД.
В жизни у нас только страх и был. Лишь только страх! Всего боялись. Боялись,
слово лишнее сказать. Боялись, частушку спеть. Боялись власти нашей, то есть,
"органов". Соседи между собой не говорили, а шептались. Боялись, вдруг, кто
третий услышит. О власти и словом не заикались. А сейчас, вон, какие анекдоты да
байки рассказывают. И не боятся!
Сталина все уважали. Говорили, что Сталин и есть сама власть, что власть лишь у
него. К компартии относились уважительно, старались вступить в неё. А ещё, нам
жалко было свои продукты колхозу сдавать. Мне было 10-12 лет, я сама их носила.
Так самой съесть их хотелось! Но нельзя было. Надо было сдать молоко, яйца,
масло. И если их у тебя не было, то покупай в магазине и сдавай. Покупали и
сдавали. Ладно бы, во время войны. На фронт отправляли. Хотя, кто его знает,
доходили ли они до фронта.
Хорошего было мало, - что тут говорить! Много работали. И не могли добровольно
перейти на другую работу. Не отпускали. Никаких больничных мы не знали. С папкой
твоим ходила уже седьмой мясяц, а меня отправили лес садить. Осень, дождь…
Помню, я работала осеменителем. Бык так сильно ударил меня по колену, что стоять
не могла. А начальница наша, Галина Ивановна, не отпустила меня даже на денечек
отдохнуть, говорила, что за тебя работать некому.
Я на производстве в городе не работала. Не знаю, как доставалось рабочим. Но
думаю, что они много лучше нас жили. Ведь рабочие работали по графику, получали
деньги и карточки. Кусок хлеба всегда был. А я в колхозе стала работать с 12
лет. Разбудят тебя ещё до свету, идёшь на свёклу и работаешь допоздна. И корку
хлеба тебе никто не принесет.
Плохо мы жили до 50-х годов. А потом всё лучше и лучше. Хорошо было в 80-е годы.
Всего было вдоволь! О вождях наших скажу одно, - лучше всего нам жилось при
Брежневе.
А про сегодняшних скажу, что боюсь, - они опять доведут Россию до тех же
голодных и злых времен.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Коллективизация
(подборка документов).
|
