|
|
Дьякова (Хахалина) Анна Александровна родилась в 1930 г. в селе Поморцево
Беловского района Кемеровской области. Живет в п. Промышленном. Рассказ записала
внучка Дьякова Анастасия в январе 2000 г.
Родители имели 6 детей: 4 сына и 2 дочери, родившихся в 1920 г., 1923 г.,
1930 г., 1932 г., 1935 г. и 1940 г.
О коллективизации рассказывали родители и старшие братья. У них она
ассоциировалась с митингами, собраниями, транспарантами и, конечно, с
конфискацией имущества, ссылкой людей.
В нашей семье было несколько трудоспособных мужиков, которые умели работать.
Поэтому мы и жили зажиточно. Использовали мы также наёмный труд односельчан.
Питались разнообразно: мясные, молочные блюда. Стол был добротным, но без всяких
излишеств. Одевались тоже добротно. Многое мать шила сама. Наиболее красивые и
дорогие одежды надевались по праздникам, служили несколько лет. Иногда они
передавались по наследству (платья, кофты, сапоги).
И ни в какой колхоз мы не собирались вступать. Зачем он нам нужен? Были в
деревне и бедняки. Это те, кто не хотел работать, был пьяницей. К зажиточным
людям такие относились с завистью и, конечно, приветствовали колхозы. Они и
становились активистами колхозов. С большим удовольствием людей раскулачивали.
Бедняки в этом были материально заинтересованы.
Нашу семью тоже раскулачили и сослали в Нарым Томской области. Отобрали всё:
постройки, лошадей, коров, птицу, сельхозорудия, зерно, семена, муку. Всё!
Значительная часть конфискованного богатства в акты не вносилась и была нагло
разворована односельчанами. С собой нам разрешили взять только немного из одежды
и некоторых предметов обихода. Во время пересылки мы эту одежду меняли на
продукты. Иногда за хорошую вещь выменивали лишь капустные листья. Но что
поделать? Детей надо было чем-то кормить. Ох, и тяжела же была та дорога в
ссылку. Многие её не выдерживали, умирали. Особенно много умерло детей.
В Нарыме наша семья обзавелась крепким хозяйством. И нас опять раскулачили.
После двукратного раскулачивания нам разрешили вернуться в свою деревню и
вступить в колхоз. В нем отец и мать проработали до самой смерти. Братья тоже
работали в колхозе, один - стал главным инженером, другой - бригадиром.
Рабочий день у колхозника был неограничен. В дни страды работали весь световой
день. А часто и на ночь оставались. Причем, так работали не только взрослые, но
и дети. Работали вручную. Оплата производилась по трудодням.
Воровства в колхозе практически не было: ни в самом колхозе, ни друг у друга.
Видимо, боялись. Уж слишком жестокие меры пресечения были: за полпуда зерна
давали десять лет. Замков ни у кого не было. Не запирались ни днем, ни ночью.
Сначала люди надеялись на роспуск колхозов. Но потом, когда они прочно
обосновались, об этом уж никто не думал.
Были случаи, когда забирали людей как врагов народа. Это были не враги, а
обыкновенные люди, которых брали, как правило, "за язык", по чьему-то доносу.
Голод в деревне был. Особенно тяжело было в войну. Но все знали, что продукты
нужны фронту. На войну, кстати, сам никто не рвался, но по призыву шли все.
Понимали, что Родину надо защищать. С войны многие не вернулись. Отец наш
вернулся, вернулся и один из братьев, но инвалидом. А старший брат погиб. Мама
умерла во время войны: у нас была эпидемия. Так что в свои 13 лет осталась я за
хозяйку в доме с младшими братьями и сестрой на руках. Школу, конечно, бросила.
Пенсионеров в колхозе не было. Пока могли работать - работали. Паспорта
колхозникам не выдавали. Это для того, чтобы мы не разбежались. Из колхозов не
выпускали, поэтому люди и не уезжали. Хорошо в колхозе жили председатель,
бригадиры и бухгалтер. Затем шли специалисты и трактористы. Хуже всех жили
простые колхозники, которые не имели специальности. А таких - было большинство.
Мы с сестрой сумели уехать из колхоза, так как вышли замуж. Дети моих братьев в
разное время тоже покинули деревню: кто уехал на учебу, кто замуж вышел, кто в
армию пошел и назад в деревню не вернулся.
Замуж я вышла в 1947 г. Мебель смоги покупать только тогда, когда муж стал
работать на железной дороге. Это уже в 50-е годы было. Телевизор мы купили в
1961 г, мотоцикл - в 1975 г, а машины никогда не было. В собственной семье у
меня двое детей: дочери с 1948 г. рождения и с 1955 г. Пять раз ездили всей
семьей на юг. Последний раз - в 1975 г.
О 1955 - 60-х годах вспоминаю как о лучших годах жизни.
Считаю, что деревня не может выбраться из нищеты потому, что ни одно
правительство серьезно деревней не занималось. Из деревни привыкли только брать,
но ничего взамен не давали. Либо давали не то, что нужно.
О политике в семье говорили мало. Зачем нам нужны были лишние проблемы? Чаще
всего наши разговоры о политике не шли дальше обсуждения действий председателя
колхоза или председателя сельсовета. Сталина мы любили, уважали и боялись. В
партию верили.
Всю жизнь мы жили с верой в светлое будущее. А теперь… Что же дальше с нами
будет!?
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Коллективизация
(подборка документов).
|
