|
|
Киш (Петренко) Зоя Максимовна родилась в 1921 г. в д. Новопокровке под
Итатом Кемеровской области. Живет в п. Итат. Рассказ записал внук Фролов Андрей
в октябре 1999 г.
Семья у нас была большая: родители, три брата и четыре сестры. Отец был
лесничим. Мне было 5 лет, когда мы переехали на кордон в тайгу. Мы, можно
сказать, были кулаками. Хотя значение этого слова я узнала намного позже. Мы
имели большую пасеку, пять коров, четыре лошади, много овец, свиней, кур, гусей.
В общем, у нас было всё как у людей. Всё как положено. Мы жили ни от кого не
зависели. Всё наживали своим горбом. Сами зарабатывали свой хлеб. Никто, никогда
не побирался.
Что такое коллективизация, мы на себе не узнали. (Ух, и слова какие-то нерусские
выдумали, язык сломаешь!) Жили в тайге. Кто в такую глушь поедет? Нас не
тревожили. Но люди говорили, что это был полный грабеж.
Творилась чертовщина какая-то! Ведь раскулачивали как раз тех, кто всю жизнь на
земле работал, добро свое трудом копил, кровавые мозоли с измальства
зарабатывал. Говорят, их и высылали куда-то. Слухи тогда разные ходили. У них
отнимали всё то, что они наживали своим потом и кровью. Отец наш хотя и возражал
против коллективизации (это я помню, уже не маленькая была), но в открытую не
выступал. Побурчит, похулит коллективизацию. Да и то, пока по тайге бродит. Не
на людях. А матери не до этого было. Хозяйство у нас большое, работы у неё
всегда много было. Мы ей во всем помогали. Но дети, они и есть дети. Что с нас
было взять?
У нас в деревне твердо знали, что бедняки - это босяки. Они работать не хотели.
Зато умели ходить и клянчить. На всю деревню один такой босяк был. Пропойца! Что
с него взять? Дети его дразнили, а взрослые и ругнут, бывало. А ему всё одно.
Он, как пёс шелудивый. Без роду, без племени. Не любили его люди.
Были люди, которые в колхоз с охотой шли. А те, кто своим хозяйством хорошо жил,
не хотели вступать. На них агитация не действовала. Их силком заставляли. Власть
она и есть власть. Сказали надо, значит надо! И нечего рассуждать! Она сильно не
свирепствовала, но и спуску никому не давала. Председателя и бригадиров
выбирали. Но батька говорил, что хоть за них и голосовали, но это делалось по
указу сверху. Отец их хорошо всех знал. Он с деревенскими мужиками часто
общался.
К начальству относились по-разному. К тем, кто за народ радел, относились
по-людски. Но были и такие, что ходили по деревне гоголем и только, как барский
приказчик, на людей покрикивали. Вот таких - ненавидели.
До коллективизации у нас церковь была, свой приход. Но красные ту церковь
спалили. Сказали, что в ней окопались пособники кулаков и прочей контры. Хотя,
какие из батюшки и дьячка пособники?! Священника уважали и любили. Он был
человеком умным, добрым и справедливым. К нему все за советом и помощью шли.
Мы из кордона в деревню редко выезжали. Да и то, только с отцом. Это бывало или
по праздникам, или просто увяжусь за ним, чтобы он мне гостинца в лавке
прикупил. Во время этих наездов мы замечали, что деревня сильно менялась. До
коллективизации практически все жили справно. У всех всё было. До
коллективизации народ ходил хоть и в самотканном, но в справном. Иногда отец
покупал товары в соседнем селе. На праздники все надевали наряды. Было красиво!
А когда эта кутерьма с коллективизацией завертелась, народ стал нищать. Крепко
он пообнищал, да пообносился. Потом, когда более или менее с коллективизацией
утряслось, народ снова стал оживать. Хотя начинали всё заново. Ведь жить-то
как-то надо было. А люди с детства к труду приучены были.
Точно не скажу, воровали ли люди колхозное добро. Поговаривали, что воровали. Но
у нас, вроде, никто не попался "за колоски". Не приучен был народ воровать. Ну,
разве что, на поле после уборки дети соберут оставшиеся колоски. Но это же дети!
Что ж им с голоду помирать?
Но в других деревнях, говорили, было по-другому. В нашей деревне председателем
был свой человек. Он был из народа и понимал все наши тяготы и беды. Он был
строгим и справедливым. На нашем таежном кардоне никакого воровства, конечно, не
было. Все знали крутой нрав отца. Он спуску никому не давал. Вот сейчас в
деревне воруют сосед у соседа: картошку выкапывают, грядки портят, в дома лазят.
Кто, ты думаешь, они такие? Это такие же "бедняки", которые и тогда были. У них
суть и тогда и сейчас одна - алкаши и лентяи. Босяки они и есть босяки!
Были у нас и "враги народа". Но почему они так назывались, - ни отец, ни я, ни
другие, - так и не поняли. Хотя доходили слухи, что они были вредителями и
диверсантами. Но всё равно никто не понимал, за что их забирали. Говорили: "Раз
взяли, значит, за дело!"
Мы не голодали. Край наш был богатый. Тайга хорошо кормила.
Кто такие пенсионеры, мы не знали. Такого понятия тогда вообще не было. Не знали
люди, что такое пенсия. Раньше все работали до тех пор, пока сила в руках была.
Да и сейчас, посмотрю, бабки старой закалки в земле ковыряются. Может быть, за
счет этого и живем. Ни "пачпартов", ни других документов у нас не было.
Бывало, кому-то куда-то ехать надо, он несет председателю подарок. И тот выдавал
ему справку. Но это редко было. Из деревни уезжали в основном только на учебу в
техникум. А потом, когда выдали паспорт и разрешили уезжать, мы никуда не
уехали. А куда ехать? Здесь в деревне родная земля, всё здесь родное. Здесь
могилки отца, матери, деда, бабки. Да что там говорить! Родина здесь! А там -
чужбина. Там - ни кола, ни двора, ни знакомых, ни родных.
Когда началась война, мужики пошли воевать, чтобы победить. Были и те, кто
боялся идти. Они, как сейчас говорят, старались "отмазаться". Но таких было
мало. Их не только не любили. Их презирали.
После войны, вроде, всё налаживаться стало. Хотя мужиков мало пришло с войны. Да
и те пришли нецелые. Все израненные и искалеченные. Много их осталось где-то
там, в братских могилах.
Ты, вот, интересуешься, кто в деревне жил хорошо. А знаешь, что надо, чтобы жить
простому человеку хорошо? Человеку надо послаще поесть, помягче поспать. Но не
только! Надо, чтобы совесть чиста была перед людьми, чтобы им в глаза не стыдно
смотреть. Такие люди и тогда, и сейчас живут хорошо. Совестливо живут.
Мы политикой никогда не интересовались. Понятия раньше не имели, что это такое.
Это сейчас бабки на завалинке сидят и, от нечего делать, языками чешут. И мужики
- туда же!
Ты думаешь, кто виноват, что в деревне стало хуже жить? Власть и виновата! Она
не о колхознике и его нуждах думала, а о плане. Этот план надо было сдать любой
ценой.
И "нонешная" власть нас не больно жалует. Видать, забыли, что мы их кормим, а не
они нас. Не помнят, что живут за нас счет.
Мой муж, твой дед Иван, машинистом был. Поэтому мы хорошо жили. Да и приданное
моё было немаленьким. Телевизор у нас появился у первых. Это такая диковина
была! Соседи, как в клуб, его ходили смотреть. Мы с мужем поездили по России.
Были в Севастополе, на Украине, Минводах. У нас бесплатный билет был.
В последнее время жизнь, конечно, изменилась. Во всяком случае, хуже не стала!
Кто умеет работать, тот и живет хорошо! Кое-что изменилось к лучшему. Особенно у
вас в городе. Да и в нашем поселке много хороших перемен. Хотя есть и плохое.
Но так у нас на Руси было всегда. Не даром говорят: "Хотели, как лучше, а
получилось, как всегда!" Всё что не делается, всё делается к лучшему. Будем
надеяться, что появиться настоящий хозяин, который, наконец-то, наладит нашу
жизнь. Нет, не то я сказала.
Пока народ, пока мы сами не захотим жить по-человечески, наверное, ничего не
изменится.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Коллективизация
(подборка документов).
|
