Речь польского посла

1606 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Речь польского посла

Изложение речи польского посла пана Малогощского по поводу обвинения Речи Посполитой в помощи Лжедмитрию I 

(из дневника Марины Мнишек).

Июнь 1606 год

Марина Мнишек.
Гравюра из книги С.Гроховского "Праздничная песнь". 1606 г.

Дня 23. Паны послы были у панов думных. Там, когда всю вину как за нарушение общего спокойствия в государствах своих, так и за пролитие крови московского народа под Новгородком, возложили на короля его милость Речи Посполитой и на пана воеводу сандомирского, на все эти речи панов думных его милость пан Малогощский дал такой ответ:

"Было такое известие и в государствах короля его милости, государя нашего, что по великом государе вашем Иване Васильевиче остался сын Дмитрий в детских летах, и удел ему был дан в Угличе. Был и такой потом слух, что его Борис хотел сжить с этого света, о чем люди и народ наш христианский в те времена печалились. Потом тот человек, которого вы зовете ложным Дмитрием, объявившись в Польше, привел много правдоподобных доводов и знаки на теле показывал, что он есть настоящий Дмитрий Иванович. А Господь Бог его чудесно от тиранства Бориса сохранил, Борис же с помощью уловок и ухищрений был причиной смерти великого государя своего Федора Ивановича и ребенка его, которого имел с женою своею - с сестрой того же Бориса. Он много родов ваших знатных людей притеснял, так что они оставались вполне беспомощны. Вот почему о делах и ухищрениях Борисовых мы никаких сомнений не имели, ибо не только от того человека, но и от других из народа вашего мы многое о том знали. И из вас недавно некоторые, privatim [частным образом] с нами говоря, то же свидетельствовали и об этом же высказаться не преминули в разговорах своих - об ухищрениях и злости Борисовых, что на жизнь прирожденного государя своего покусился. Однако рассказу того человека не только король его милость, государь наш, но и прочие люди не верили и многое время на него почти не обращали внимания.

Потом люди из народа вашего московского, из разных крепостей, до нескольких десятков человек к нему собрались, и все, как один, утверждали, что это и есть настоящий Дмитрий Иванович, владетельный царевич. Когда с ним к королю его милости приехали, король его милость не утверждал, что это истинный Дмитрий царевич. Но, с другой стороны, он припомнил подобные предивные Божьи чудеса и многие примеры из истории, как на жизнь детей королевских и царских для достижения государства злые люди с разными уловками посягали. Но Господь Бог их чудесно охранял и возвращал им государство. Знал король о злости этого тирана и имел знаки недоброжелательности его - в задержании и в строгом содержании послов своих в течение немалого времени. Раньше тот же Борис нарушил подтвержденный присягой договор, послал в землю королевскую войско свое, крепость князей Вишневецких Прилуки приказал разрушить и сжечь, а людей мирных, не ожидавших нападения и к бою не готовых, мужского и женского пола, и детей малых, всех до 300 человек приказал убить. А к границе велижской, во время работы комиссии, учрежденной по договорам, своих комиссаров не выслав, отправил войско свое на восемь миль за границу королевскую в волость Велижскую. И всею волостью до самого замка хотел завладеть. Таким образом кровь людская должна была литься с обеих сторон по его вине. Также и по другим местам около границы люди московские, по его умыслу, обиды и озорство великие чинили, так что король его милость от жалоб и плача своих людей часто и непрерывно покоя не имел. На эту тему паны сенаторы короля его милости с вами, боярами думными, обменивались письмами.

Тогда, из-за столь неприязненного отношения к нему со стороны Бориса, соблаговолил король его милость решить, что из-за Бориса, человека неискреннего и не считающегося с расположением короля его милости и всей Речи Посполитой нашей, не должен он того Дмитрия сдерживать, ни в тюрьму заключать, ни приказывать его отослать к Борису, что могло быть проявлением доброй и искренней дружбы. Учитывал король также договоры между государями и государствами, утвержденные присягами, которые король его милость как христианский благочестивый монарх с каждым своим соседом привык соблюдать, так что не следовало из-за Дмитрия войны с вами начинать. Пустил он все это на саму волю Божью, считая, что если он настоящий царевич и Господь Бог его чудесно от смерти сохранил, то он легко в столицу своих предков с помощью самого Бога может вступить.

Ни гетманов своих коронных и Великого княжества Литовского, великих и польных, через которых есть обычай у короля его милости, пана нашего, и у Речи Посполитой с неприятелем войны вести, ни войск своих с ним король не посылал. И так этот человек не царевичем, но, скорее, нищим в народе нашем считался. И некоторые ради Бога снабдили его милостыней, как люди христианской веры, что и вы, будучи христианами, привыкли делать по отношению к убогим людям. Другие, например, пан воевода, человек добродетельный и чистосердечный, поверили, будто этот человек истинный царевич. Он дал себя уговорить ему и "москве", при нем находящейся, и верному небольшому числу людей позволил идти с ним к границам московским. А он и та "москва" уверяли, что московские люди за границей с хлебом и солью его поджидают и сами с крепостями ему как прирожденному государю будут сдаваться. И если бы этого не случилось (как он уверял), пан воевода сандомирский с теми людьми должен был бы возвратиться от границы, чтобы не нарушались установленные договоры.

Когда пришли к московской границе, московские люди еще перед границей в земли короля его милости поспешили к Дмитрию (как он уверял) с хлебом и солью. Сдались ему Моравск, Чернигов добровольно, чем еще более подтвердили веру у людей, что он настоящий Дмитрий. Поэтому, хотя и были грамоты от имени бояр думных, к панам сенаторам литовским и от имени духовенства здешнего к духовенству коронному, "москва", которая при том человеке была, приняв его за своего царевича, сделала вид, что те письма посланы от самого Бориса, утаившегося от вас, бояр думных, и духовенства вашего. Поэтому король его милость и паны сенаторы, одному против другого не помогая, также и не препятствуя, издалека за всем наблюдали, дожидаясь, что по справедливости Божьей разрешится дело между ними.

Когда в Новгородке Северском часть "москвы" оказала сопротивление, а Борис прислал к королю его милости Постника Огарева, называя этого человека, как вы его теперь зовете, Отрепьевым, а не Дмитрием и вспоминая о договорах, тогда король его милость, пан наш, мира утвержденного не нарушил и, по требованию Бориса, суровые универсалы свои к пану воеводе сандомирскому и к другим людям, которые под Новгородком были, приказал послать, чтобы прекратили поддерживать того человека и сейчас же выехали от московских границ. По этой причине пан воевода и находившиеся с ним польские люди сразу оттуда уехали. Он один с казаками вашими донскими, отчасти с запорожскими и с другими людьми из народа вашего московского, которые его за государя приняли, там остался.

По отъезде пана воеводы сандомирского много замков, изменив Борису, приняло его как настоящего государя. Потом, по смерти Борисовой, когда уже вы вольными и без государя остались, король его милость в то время полагал, что, будучи уже вольными, ни от Бориса, ни от Дмитрия не испытывая давления, вы должны дать королю его милости достаточные и правдивые сведения об этом деле. Однако, вместо того чтобы дать эти сведения, войско ваше московское, все самое лучшее, что под Кромами стояло, князья, воеводы, люди знатные и рыцарство, добровольно приехав, поклонились тому человеку, и, государем и дедичем своим признав, в столицу проводили. И хотя еще Дмитрий далеко от столицы был, вы, бояре думные, жену Борисову и сына его под стражу в тюрьму посадили, а самые лучшие из вас, как князь Мстиславский, князь Шуйский и другие, в Тулу к нему, в 30 милях от Москвы, добровольно приехав, за государя своего признали, дали ему присягу и, в столицу препроводив, короновали. А затем вы сами, как те, которые там у нас в посольстве бывали, так и здесь, после приезда нашего, делали вид, что невозможно, чтобы народ наш государя вам в столице вашей посадил, но что вы его сами себе добровольно взяли. И так он стал вашим государем.

Потом посла своего Афанасия Власьева, знатного московского дьяка, который от Бориса Годунова у короля его милости, у цесаря христианского и у других государей послом бывал, послом к королю его милости допустили отправить. Тот, имея при себе нескольких московских дворян, здешних людей знатных, credentiales [верительные] грамоты с печатью здешней московской королю его милости отдал, за хлеб и соль и всякое добро, которое тот человек получил в государствах короля его милости, благодарил и извещал о том, что жаждет великой дружбы с королем польским, паном нашим и Речи Посполитой нашей, для себя и для государства московского. Севший на московский трон просил при этом, чтобы король его милость позволил его милости пану воеводе сандомирскому дочь свою дать ему в супруги. Его королевская милость, будучи христианским благочестивым паном и желая, чтобы его государства с государствами московскими соединились, вместе против неприятелей святого Креста встали, сомнений о нем уже никаких не имел (разве может он быть ненастоящим после таких великих подтверждений от вас самих?) и с радостью разрешил это. Совершил Афанасий, именем государя вашего, помолвку с дочерью пана воеводы. Бывали перед этим и потом гонцы у короля его милости и у пана воеводы сандомирского, и все уверяли, что он настоящий Дмитрий. Тот же Афанасий и другие посланные сюда из Москвы от него и от вас самих благодарили пана воеводу за те почести, которые он в государствах короля его милости будущему царю оказывал.

Затем пан воевода проводил сюда свою дочь, а король его милость послал сюда нас, своих послов, на свадьбу и для установления добрых отношений, ведущих к вечной дружбе между вами и нами. И сенаторы московские знатные князь Василий Мосальский и Михаил Нагой с немалым полком московским пана воеводу и дочь его на границе встретили и к самой столице проводили.

Вы, бояре думные, в шатрах еще за городом ее приветствовали, за государыню свою приняли и присягнули ей в подданстве по своей вере. Потом публично патриархом и епископами вашими, с церемониями вашими славянскими, она была единодушно всеми коронована.

Также нас, послов, под Смоленском по обычаю встретили и с приставами сюда к самой столице проводили. Посольство мы публично отправляли, сами с вами на переговорах заседали. О том, что это мог быть ложный Дмитрий, ни от одного из вас не слышали мы. И хотя у некоторых людей в нашем народе прежде некое сомнение было, но вы сами, "москва", перед всем светом явным свидетельством своим все эти сомнения решительно уничтожили и о том, что это настоящий прирожденный государь, подали несомненное известие всем соседним королевствам.

А теперь, вопреки прежнему свидетельству и присяге вашей, убив его, сами против себя говорите, короля его милость, пана нашего и Речи Посполитой нашей, несправедливо вините, а это вина ваша собственная. Мы о его убийстве никаких разговоров не ведем, ибо нам его не за что жалеть. Сами же видели, как тогда, когда в первый раз староста велижский был послом у него от короля его милости, и как теперь с нами обоими он вызывающе держал себя, домогался необычных титулов цесарских, короля его милость, пана нашего королем называть и листов короля его милости принимать не велел, в гордости и напыщенности великой возносился. Однако вызывает у нас великое удивление, что вы, бояре думные, будучи людьми (как мы думаем) рассудительными, осмеливаетесь в этих делах сами против себя говорить, короля его милость, пана нашего, несправедливо обвинять. А того увидеть и понять сами не хотите, что человек, который назывался настоящим Дмитрием и которого вы называете ложным, из вашего народа был - москвитин. И те, кто его поддерживал, не наши, но ваши - "москва" у границы с хлебом и солью встречала, "москва" крепости и другие волости сдавала, "москва" в столицу провожала, в подданстве ему присягала и в столице как государя короновала. Потом сами и убили. То-то, коротко говоря, "москва" начала, "москва" и закончила. Поэтому вы не можете ни на кого сетовать и жаловаться. Если же на вас свалились непомерные несчастья, должны вы их отнести за счет своих грехов и Божьего гнева.

С великим изумлением и жалостью мы видим, что так много знатных людей из народа нашего, которые ни одного разговора с вами о том человеке не вели, на войне, которую вы здесь вспоминали, с ним не были, также в охране его здесь не были, потому что он вам самим - "москве" доверял жизнь свою, за него с вами не сражались - этих людей убили, замучали, кровь великую пролили, скарб великий разграбили. Еще вы сами нас вините в том, что с нашей стороны нарушено перемирие. Вместо того, чтобы утолить нашу печаль, вы ее еще усиливаете. И самый большой неприятель пана нашего, короля его милости, и Речи Посполитой, отчизны нашей, рассудил бы в нашу пользу, и наверняка по разумению людскому для любого внимательного человека вся вина ваша обнаружится. Мы полагаем, что договор менее всего с нашей стороны нарушен. А о том пролитии крови братьев наших, что вы на народ перекладываете, так мы думаем, что вы виновных покарать не хотели. И это объяснение ваше в то время принимая, думали мы, что вы, этот несчастный нынешний случай грехам своим и Божьему гневу приписав, его милость пана воеводу с дочерью и других людей, которые в живых остались (как можно скорее со всем их имуществом при нас, послах короля его милости), желаете отпустить в Польшу к королю его милости. И об этом мы сами теперешнему государю вашему ради прочного будущего мира челом били. Мы также к королю его милости, пану нашему, приехав, добивались бы того, чтобы установить вечный мир. Но так как нас, вопреки обычаям всех христианских государей, да и бусурманских, вы задерживаете и тем короля его милость, пана нашего, и Речь Посполитую нашу, Польскую корону и Великое княжество Литовское, оскорбляете, то уже трудно это на чернь возложить. Поэтому и вина за то пролитие невинной крови братьев наших не на народе, на который вы ее перекладываете, но на сегодняшнем государе вашем, на вас самих, боярах думных, находится и оставаться должна. После этого, наверное, ничего доброго между народами вашим и нашим быть не может. А Господь Бог видит, что после этого с обеих сторон между нами, христианами, установилось зло, будь то по вашей или по нашей вине. И вы за это должны будете дать отчет Господу Богу по суровому счету".

(пер. В.Н. Козлякова)

Текст воспроизведен по изданию: Дневник Марины Мнишек. М. Дмитрий Буланин. 1995.

Далее читайте:

Из дневника Марины Мнишек

Последние дни царствования Лжедмитрия I (из дневника Марины Мнишек).

Заговор и убийство Лжедмитрия I (из дневника Марины Мнишек).

Допрос боярами Юрия Мнишека после убийства Лжедмитрия I (из дневника Марины Мнишек)

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС