Шестаков Всеволод Петрович

1895-1938

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

В 1918–19 Ш. был членом МК ПСР. Жил в это время в Филипповском пер., 7, кв. 20 и работал в Московском обществе потребительской кооперации. 30.3.1919 арестован. Выйдя на свободу, осенью 1920 был кооптирован в ЦК ПСР. В апр. 1921 вновь арестован в Москве как член ЦК ПСР. 26.4.1921 этапирован в Ярославскую тюрьму. 24.2.1922 решением Президиума ГПУ включен в список эсеров, которым в связи с организацией процесса по делу ПСР было предъявлено обвинение в антисоветской деятельности. 17.5.1922 переведен в Бутырскую тюрьму. На процессе с.-р. 1922 выступал свидетелем защиты.

Ш. был в числе 22-х лиц, подписавших заявление с выражением солидарности с подсудимыми на процессе с.-р. и с требованием к власти посадить и их на скамью подсудимых. В заявлении были такие строки: “Считаем себя морально и политически ответственными за деяния партии на всем протяжении ее борьбы[…] Мы требуем применения приговора к нам. Будьте последовательны в ваших действиях и имейте мужество открыто стать на чудовищный путь физического уничтожения ненавистной вам партии, идейно победить которую вам не дано”. 1.12.1922 следователь Верховного трибунала Ю. Карлсон принял постановление о начале следствия по делу о лицах, подписавших заявление, “[…]поскольку вышеозначенные граждане[…] признают себя виновными[…] и ответственными за деятельность ПСР” и о приобщении копии приговора процесса с.-р. 1922 к данному делу. 11.12.1922 дело передано в Судебную коллегию Верховного трибунала (председатель Г. Л. Пятаков). На ее заседании 20.12.1922 принято решение: обвинительное заключение утвердить, дело слушать без защиты и обвинения, в просьбе 19 подсудимых выдать им стенограммы процесса – отказать. 25.12.1922 состав судебной коллегии был изменен (председатель – А. А. Галкин, члены Немцов, Челышев), 31 декабря были вручены обвинительные заключения. Суд был назначен на 4.1.1923, однако дело было решено в административном порядке: постановлением комиссии НКВД по административным высылкам от 23.2.1923 по ст. 60 УК РСФСР Ш. был приговорен к заключению “в концлагерь на три года” и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения, куда прибыл вместе с женой Т. М. Шестаковой (урожд. Придонова, в 1-м браке – Ланде), в которую влюбился в тюрьме. По свидетельству Е. Олицкой, чекисты позже использовали эту коллизию: “Для утяжеления судьбы заключенных ГПУ всегда использовало их личные переживания. Например, зная, что Таня Ланде разошлась со своим мужем Моисеем и полюбила Шестакова, ГПУ направляло их троих в одни и те же места заключения. Напротив, оно разлучало мужей и жен, даже в ссылках”.

На Соловках Ш. с женой были помещены в Саватьевский скит, где, борясь за политрежим, приняли участие в общей голодовке. Е. Олицкая вспоминала: “Первую неделю заключенные голодали спокойно. На 8-ой день как-то сразу сдал Волк-Штоцкий. Он был болен туберкулезом, но отказался от освобождения от голодовки, на котором настаивал старостат. Плохо стало с Таней Ланде и Шестаковым. У всех трех начала подниматься температура. …На тринадцатый день голодовки мы узнали, что среди левых эсеров и анархистов появились ликвидаторские настроения. Возмущал нас выдвинутый ими аргумент. Они утверждали, что среди эсеров ослабели некоторые товарищи, им самим неудобно ставить вопрос о снятии голодовки, потому его должны поставить “левые” и анархисты”. Голодовка была завершена на 15-й день, но вскоре (16.6.1923) Шестаковы были вывезены с Соловков. В 1925 Ш. переведен в Тобольский политизолятор. Постановлением Особого Совещания при коллегии ОГПУ от 29.1.1926 выслан на три года в г. Усть-Сысольск Зырянского края (ныне г. Сыктывкар, Республика Коми). 20.11.1927 у Шестаковых родилась дочь Татьяна (зарегистрирована в загсе под именем Титания, т. к. отличалась слабым здоровьем и это имя, по мнению отца, должно было ей помочь в противостоянии болезням).

2.2.1929 Е. П. Пешкова сообщала Ш.: “…Вам постановлением Особого Совещания от 18/I-29 г. запрещено проживание в 6 пунктах: Ив. Вознесенске, Н. Новгороде, Туле, Твери, Ярославле и Владимире с прикр. на 3 г. Такое же постановление и Вашей жене Шестаковой-Ланде Т. М.”. 15.2.1929 Ш. отвечал ей: “Сегодня мне объявлено постановление (минус 12 городов с губернской и пограничной полосами)… Т. М. шлет Вам привет. Большое спасибо за хлопоты, которые мы Вам доставили за эти годы немало”. Шестаковы выбрали г. Воронеж, где в это время жили две сестры его жены, но вскоре Ш. и его дочь опасно заболели. В апр. 1930 М. А.Веденяпин писал Пешковой: “Не знаю, поправился ли Шестаков в Воронеже – у него было что-то вроде заражения крови”. Пешкова телеграфировала в Воронеж с.-р. И. Ю. Примаку: “Сообщите здоровье Шестакова Всеволода”. По воспоминаниям дочери, Ш. был приговорен врачами к смерти и умирал в больнице, но необходимость спасти дочь заставила его превозмочь болезнь: “Когда мы жили в Воронеже, отец заболел. Он давно болел синуситом. […] Но ему это лечение не помогло, и он лежал в больнице и умирал. Умирал. А я в это время заразилась септической скарлатиной. Тогда были эпидемии детской септической скарлатины, и я умирала в одной больнице (мама со мной была), а он умирал в другой. И мама посетить его не могла, потому что ее не выпускали доктора. Она говорит, что меня уже положили в палату смертников, я уже была синяя вся и умирала […] там все дети умирали, как мухи. Никого не могли спасти. Тогда не было пенициллина. Мама, поскольку она была медик, знала, что кровь матерей, перенесших корь, переливают заболевшему ребенку, передавая ему ее иммунитет к болезни. Ну, ей по аналогии и пришла в голову мысль, что так как она тогда легко переболела скарлатиной вслед за мной, попробовать перелить свою кровь мне. После первого же раза у меня сразу упала температура с 40 до нормальной, потом второй перелив, потом третий перелив, и кое-как я выкарабкалась. А отец умирал в другой больнице. Мама как-то передала ему – “Но она просит есть. Ест, ест, ест”. А с едой было плохо. И он тогда решил, что он должен встать, пойти на базар, купить курицу и принести мне. А он вообще умирал, не вставал вообще. Ну, и когда он врачу сказал, врач махнул рукой: делай, что хочешь. И он встал и пошел. И мама говорила, что он шел – два шага и потом сядет. Два шага и сядет. Так вот он и шел. Купил эту курицу и принес мне в больницу. Мама когда увидела его, испугалась – мертвец какой-то. Но это его спасло. Потому что он стал каждый день ходить, каждый день носил мне еду. И меня он спас, и сам спасся”.

В начале 1930-х гг. в Воронеже сложилась небольшая колония ссыльных с.-р. (Шестаковы, Ю. Н. Подбельский, С. Я. Гендельман, Кулябко-Корецкая и др.). Ш. работал экономистом на молочном заводе. 22.7.1935 он был арестован, по Постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 15.10.1935 по ст. 58-01 и 58-11 УК РСФСР сослан “в Оренбург сроком на 5 лет”, работал там экономистом, но вновь был арестован 9.2.1937 и этапирован для следствия в Воронеж (туда же этапировали и других членов колонии политссыльных начала 1930-х гг.).

Из тюрьмы Ш. пытался передать записку сестре, перехваченную чекистами, в которой писал: “Дорогая Наташа, с 16 апреля голодаю против вымогательства ложных показаний путем истязания, лишения сна, руганью. С 27-го в больнице. […] Предстоит Военный Трибунал, гарантируют расстрел. “Дело” создано на какой-то грандиозной провокации”.

6.6.1937 в записке к “О” (из текста видно, что “посыльный” Ш. говорил, что он несколько раз не заставал Наташу дома, хотя записки сразу оседали в следственном деле) он писал о своей голодовке и о своем настроении: “Сегодня с обеда пойдут 19 сутки. Проживу еще дней 10. Готов ко всему, бодр и спокоен. Так надо. Не забывайте дочь”. Но умереть Ш. не дали – он был нужен для процесса. Из справки в деле Ш. видно, что из упоминавшихся в обвинительном заключении по сфабрикованному делу, кроме него были арестованы А. Р. Гоц, Е. М. Тимофеев, М. А. Веденяпин, Ю. Н. Подбельский, М. Я. Гендельман и еще 14 человек. 12.1.1938 г. в Воронеже состоялось закрытое судебное заседание выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР под председательством корпусного военюриста Матулевича, членов – бригадных военюристов Стельмаковича и Ждана и секретаря – военного юриста 1-го ранга Костюшко, рассмотревших обвинение Ш. по статьям 19-58-2, 58-8 и 58-11.

Ш. обвинялся в том, что:

“а) являясь членом ЦК ПСР на почве к-р деятельности был связан с Всесоюзным нелегальным эсеровским центром, руководившим террористически-повстанческой деятельностью эсеров в СССР;

б) вместе с членом Всесоюзного эсеровского центра Подбельским, создали в Воронеже контрреволюционную организацию, направляя ее деятельность по линии подготовки вооруженного свержения Советской власти и организации тер. актов против руководителей ВКП(б)”.

В протоколе слушания записано, “что свидетели по делу не вызывались”, что подсудимый “никаких ходатайств, а также отвода составу суда не заявлял” и что на вопрос “признает ли он себя виновным, подсудимый ответил, что виновным себя не признает”. 15.1.1938 Ш. был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Реабилитирован 3.7.1991.

Источник: Семейный архив Т. В. Шестаковой;
Материалы, выявленные В. И. Битюцким в архиве УФСБ по Воронежской обл. и в копиях переданные Т. В. Шестаковой;
ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 397. Л. 175, 177; Д. 338. Л. 286об.; Д. 396. Л. 1;
Интервью с Т. В. Шестаковой / Записал К. Н. Морозов (архив автора).

Здесь перепечатывается с сайта http://socialist.memo.ru/ 

Здесь читайте:

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ