Рылеев Кондратий Федорович

1795-1826

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Кондратий Федорович Рылеев

(...) Отец Рылеева 1, бригадир екатерининского времени, был человек суровый, крутой и властолюбивый в высшей степени. От его непреклонной воли терпели все домашние, не исключая членов его семейства. Кондратий Федорович, родившийся 18-го сентября 1789 года 2, терпел от отца едва ли не более всех. За неуспех в науках или за малейшую детскую шалость отец сек его лозою нещадно. Впрочем, снисхождения он не имел даже к матери его, Настасье Матвеевне 3, с которою обходился весьма дурно. В бытность мою с Натальей Михайловной Рылеевой 4 в деревне Батовой, она мне показывала погреб, в который этот жестокосердный человек запирал мать Рылеева, женщину добродетельную и весьма умную. Желая избавить сына от сурового отцовского обращения, она отдала его в [Кадетский. — Сост.] корпус 23-го января 1801 года 5. Но и тут несчастие преследовало бедную мать. Это учебное заведение, пользовавшееся заслуженною славой во время блистательного управления корпусом графа Ангальта, в феврале месяце этого года поступило в заведывание генерал-майора Клингера. (...) После кроткого и истинно отеческого обращения графа Ангальта время клингеровского управления корпусом можно без преувеличений назвать временем террора. Обилие и жестокость введенных им телесных наказаний в настоящее время могут показаться невероятными. Неразборчивость его и немилосердие выходили из всех границ справедливости и благоразумия: довольно сказать, что за самые невинные детские шалости он определял от 30-ти до 50-ти ударов, но при более важных число это им утраивалось. Других наказаний, кроме розог, по-видимому, он и не знал. Утром, почти ежедневно, в каждой роте раздавались раздирающие вопли и крик детей. Удивительно ли, что при такой системе воспитания ожесточались юные сердца? Рылеев был пылкий, славолюбивый и в высшей степени предприимчивый сорванец. Беспрестанно повторяемые наказания так освоили его с ними, что он переносил их с необыкновенным хладнокровием и стоицизмом. Часто случалось, что вину товарищей он принимал на себя и созна-

[74]

вался в проступках, сделанных другими. Подобное самоотвержение приобрело ему множество друзей и почитателей, вырученных им из беды и потому питавших к Рылееву безграничное доверие. Он был зачинщиком всех заговоров против учителей и офицеров. Года за три до выпуска он был жестоко наказан, и начальство, выведенное, наконец, из терпения, уже собиралось, исключить его из заведения, как вдруг обнаружилось, что Рылеев был наказан безвинно. Это обстоятельство и послужило ему, в пользу. Обращение с ним после того было изменено: его убедили попризаняться математическими науками и обещали при малейшем в них успехе выпустить в офицеры. Рылеев после того вдруг смирился, сделался скромен и прилежен до такой степени, что был удостоен; выпуска в артиллерию. По математическим наукам он принадлежал, однако ж, к числу посредственных учеников, но в словесных постоянно был одним из отличнейших. Поэтический талант Рылеева обнаружился еще в корпусе. (...)

Рылеев был выпущен из корпуса, как уже упомянуто, в артиллерию прапорщиком, следовательно, принадлежал к числу воспитанников первого разряда. Из языков он основательно знал французский и польский. (...) Недостатки образования, полученного Рылеевым в юности, не составляли для него тайны. Он понимал их очень хорошо и старался пополнить чтением и беседами с людьми, стоявшими тогда во главе нашего просвещения. Вероятно, с этой целью, по приезде в Петербург, он познакомился со многими тогдашними учеными. Из числа их я назову профессора Петербургского университета Моисея Гордеевича Плисова 6, который часто бывал у него и целые вечера проводил в беседах о политической экономии. На эти беседы собиралось слушателей иногда человек до десяти. Очень может быть, что и сама дружба его с известным Строевым 7 основана была на подобном же побуждении ознакомиться с темными местами нашей истории. Но, не вдаваясь в произвольные догадки, можно, однако же, каждому убедиться самому в основательных знаниях Рылеева по части отечественной истории: они свидетельствуются изданными в 1825 году «Думами», патриотическое содержание которых почерпнуто им из старинных наших преданий и летописей. (...)

Занятия Рылеева по Американской компании доставили ему возможность сблизиться со многими лицами, имевшими влияние на государственные дела и известными по своему высокому просвещению. Таким образом, по случаю передачи, на основании заключенного тогда трактата, основанной нами в Калифорнии колонии Росс Северо-Американским Штатам Рылеев познакомился с членами Государственного совета Н. С. Мордвиновым и М. М. Сперанским и приобрел их благосклонность к нему. Первому из них он даже посвятил свои «Думы». (...) Отношения этих двух сановников к Рылееву до такой степени выходили из разряда официальных, что в то время разнеслась в обществе молва, будто Мордвинов и Сперанский задолго до 14-го декабря знали о политических замыслах декабристов.

[75]

Рылеев был членом основанного в 1816 году Общества соревнователей просвещения и благотворения 8, издававшего в продолжение нескольких лет свой журнал. В заседаниях этого Общества он читал свои произведения до появления их в печати. (...)

По выпуске из корпуса в офицеры Рылеев поступил на службу (...) в 1-ю резервную артиллерийскую бригаду, квартировавшую в 1818-м и последующих годах в Острогожском уезде Воронежской губернии. Рылеев стоял со своей батареей в селе Подгорном, часть которого принадлежала помещику М. Г. Тевяшеву, весьма уважаемому своими соседями. Познакомившись в доме сего последнего, Рылеев не мог не обратить внимания на его дочь, девицу Наталью Михайловну. Необыкновенная красота девушки и превосходные свойства ее души произвели на молодого артиллериста сильное впечатление. Года через два после первой встречи молодые высказали друг другу свои чувства. Так как оба были еще довольно молоды, да и чин Рылеева был очень невелик, то трудно было ожидать со стороны отца девицы согласия на брак. Но Рылеев решился во что бы то ни стало достигнуть предположенной цели и в одно утро вошел к старику в кабинет и откровенно высказал ему волновавшие его чувства. Старик, усадив его в кресла, благодарил за честь, оказанную его дому, но с тем вместе представил ему ряд препятствий, не допускавших этого союза: Рылеев ответил, что все эти препятствия уже были им предвидены, и, в свою очередь, развернул весь план устройства своей будущности. Старик, однако же, не удовольствовался этим планом и присовокупил новые доводы, окончательно разрушавшие сладкие мечты влюбленного артиллериста.

Наконец, Рылеев встал, медленно поднялся и старик, полагавший, что дело уже окончено. «Я люблю вашу дочь, — снова начал Рылеев, — и я решился не выходить из этой комнаты, не получив вашего согласия на брак...» — «Что вы хотите этим сказать?» — «Что я не выйду отсюда живой». При этих словах Рылеев вынул из кармана пистолет. Кроткий и миролюбивый Тевяшев питал крайнее отвращение к всякому оружию, особенно огнестрельному, и потому при виде пистолета бросился к Рылееву и схватил его за руку. «Да подумали ли вы о том, что если б я и согласился на ваш брак, то не могу же принудить к тому мою дочь», — проговорил взволнованный старик. (...) В эту минуту двери распахнулись, и любимая дочь с рыданиями бросилась на шею своего отца: «Папенька, отдайте за Кондратия Федоровича или в монастырь!» — и с этими словами упала без чувств. Старик, не ожидавший с этой стороны нападения, был застигнут врасплох. Сопротивляться более взаимному влечению молодых людей едва ли ему было и возможно. Старик закрепил их чувства своим благословением. Обряд бракосочетания был совершен 22-го января 1820 года 9.

Вскоре затем Рылеев вышел в отставку подпоручиком и отправился на жительство в Петербург. По приезде в столицу он поселился с молодою женой на Васильевском острове, в 16-й линии, между Большим и Средним проспектами, в деревянном одноэтажном доме Безобразова. В угловой комнате этого дома, выходившего

[76]

окнами, на улицу, он дал помещение незаконной дочери своего отца, Анне Федоровне 10, девушке немолодой, но ветреной и наделавшей ему много хлопот. Из-за нее он стрелялся с полковником князем Ш. и был ранен в ступню. Я помню, как после этой дуэли он долго лежал в постели и потом некоторое время ходил прихрамывая.

(...) Анна Федоровна пользовалась в доме Рылеева всеми правами родной сестры и потом, когда он переехал в здание Американской компании, что у Синего моста, получала от него средства для безбедного существования. В доме Безобразова он лишился единственного своего сына, младенца Александра, схороненного на Смоленском кладбище.

В известной и наделавшей в свое время много шуму дуэли Чернова с Новосильцовым Рылеев принимал участие в качестве секунданта Чернова, которому он приходился двоюродным братом, ибо матери их были родными сестрами. Эта дуэль произошла таким образом: штабс-капитан квартирмейстерской части Галямин, производивший съемку окрестностей села Рождествена, по окончании ее много рассказывал о дивной красоте дочери генерал-майора Чернова, Аграфены Пахомовны, жившей со своею матерью неподалеку от Рождествена в своем поместье. Воспламененный рассказами Галямина кавалергардский поручик Владимир Новосильцов отправился в имение Черновых и там познакомился в их семействе. Девица Чернова действительно была красоты необыкновенной. Через несколько недель знакомства Новосильцов сделал ей предложение и, получив согласие родителей ее на брак, уговорил мать переехать в Петербург, где, поселившись в одном доме с ними, бывал у них ежедневно и, как жених, даже выезжал в своем экипаже вдвоем с невестой.

Но потом, когда он обратился к своей матери за дозволением ему жениться, то мать его, Екатерина Владимировна, урожденная графиня Орлова, решительно воспротивилась этому браку. Гордая аристократка не могла помириться с мыслью, чтоб единственный сын ее женился на девушке из небогатой фамилии. Носился слух, будто ее в особенности смущало неблагозвучное имя будущей невестки. Как бы то ни было, но Новосильцов, не желая ссориться со своей матушкой, а может быть, и вследствие охлаждения, почел за лучшее покориться ее воле и отложить брак на неопределенное время. Прекратив затем свои посещения в дом Черновых, он неосмотрительно тщеславился в обществе прежними отношениями своими к этому семейству. Рылеев знал о щекотливом положении своей двоюродной сестры от одного из братьев ее, подпоручика лейб-гвардии Семеновского полка Чернова. Сей последний, по совещании с Рылеевым, написал Новосильцову письмо, требуя объяснений в его поведении. Получив уклончивый и несколько резкий ответ, он отправил Рылеева к Новосильцову с вызовом на поединок.

В определенный час противники съехались за заставой, по Муринской дороге, в парке Лесного института. Секунданты развели их по местам и подали пистолеты. По команде Рылеева они выстрелили друг в друга и оба пали, смертельно раненные. Новосильцов был ранен в живот, перенесен был в ближайший трактир, где и умер через

[77]

сутки на бильярде. Впоследствии неутешная мать построила на этом месте церковь. Должно заметить, что он стрелялся, уже имея согласие своей матери на вступление в брак. Чернов умер через неделю и погребен на Волковом кладбище. Огромное стечение народа, шедшего пешком за его гробом, имело вид громкого заявления сочувствия к молодому человеку, павшему жертвой общественных предрассудков 11. Поединок Чернова с Новосильцовым до настоящего времени приводится некоторыми юристами в пример неразрешимости легальным путем некоторых случаев из частной жизни. Должно, однако ж, надеяться, что со временем здравый смысл положит предел варварскому предрассудку и закон восторжествует над самоуправством, ничего не разрешающим, и всего менее вопросы чести:

Ввечеру 14-го декабря Рылеев явился домой пасмурным и молчаливым. Напившись чаю, сказал жене: «Худо, мой друг; всех моих друзей берут под стражу, вероятно, не избегнуть и мне общей участи». Отправившись в свой кабинет, он улегся на диване 12.

После полуночи приехал обер-полицеймейстер и объявил ему повеление об арестовании его. Рылеев оделся наскоро, благословил дочь свою Настеньку, крепко сжал в объятиях жену, изнемогавшую под бременем горести, и, поцеловав ее в последний раз, быстро направился к двери.

Пред Следственною комиссией он принес полное раскаяние, нисколько не увлекаясь надеждой избегнуть тяжкой, но заслуженной кары. На все вопросы комиссии он отвечал со всею откровенностью, о которой можно судить по последнему его показанию: «Впрочем, я признаю себя главным виновником происшествий 14-го декабря: я мог все остановить и, напротив, был для других пагубным примером преступной ревности. Если кто заслужил казнь, вероятно, нужную для блага России, то, конечно, я, несмотря на мое раскаяние и совершенную перемену образа мыслей». В начале июня дозволено было Рылееву даже иметь свидание с семейством, то есть с женой и дочерью. На этом свидании довелось быть и мне. Мы отправились в Петропавловскую крепость в коляске. Наталья Михайловна с бабушкой, Прасковьей Васильевной, сидели рядом, Настенька и я сидели напротив. Проехав Иоанновские ворота, мы сейчас же остановились, не доезжая палисадника. Наталья Михайловна с Настенькой отправились в каземат, а мы с бабушкой остались в экипаже. Спустя три четверти часа Наталья Михайловна и Настенька возвратились в слезах, беспрестанно оглядываясь на одно окно. На окне, за железною решеткой, стоял Рылеев, в белой одежде, слегка потрясая воздетыми к небу руками... Кучер Петр, сняв свою шляпу, громко рыдал и причитывал, как это водится в деревнях по умершим. Наконец мы тронулись. (...)

[78]

Цитируется по изд.: Декабристы в воспоминаниях современников. Сост. В.А. Федорова. М., 1988, с. 74-78.

Комментарии

Дмитрий Андреевич Кропотов (?—1875) — генерал-майор, военный писатель, преподаватель 1-го кадетского корпуса. Его записки содержат сведения, собранные от лиц, близко знавших К. Ф. Рылеева. Записки воспроизводятся в сокращении по их публикации в «Русском вестнике» (1863. Т. 80. № 3. С. 229—245).

1. Отец Рылеева... — подполковник Федор Андреевич Рылеев (ум. в 1814 г. в Киеве).

2. К. Ф. Рылеев родился 18 сентября 1795 г.

3. Настасье Матвеевне... — Анастасия Матвеевна Рылеева, урожденная Эссен (1758—1824).

4. Наталья Михайловна Рылеева, урожденная Тевяшева (1802—1853) — жена К. Ф. Рылеева. Упоминаемое здесь с. Батово Петербургской губернии было куплено в 1800 г. матерью К. Ф. Рылеева.

5. Рылеев был зачислен в «подготовительный класс» 1-го кадетского корпуса в Петербурге 12 января 1801 г.

6. Моисей Гордеевич Плисов (1783—1853) — профессор политической экономии и юриспруденции Петербургского университета (1820—1821); в результате гонений на передовую профессуру в 1821 г. вынужден был покинуть университет. С 1822 г. занимал различные посты в государственном аппарате, занимался вопросами финансов и права.

7. Павел Михайлович Строев (1796—1876) —известный историк и археограф, академик (с 1849 г.), член Археографической экспедиции; с его именем связано выявление и издание многих древнерусских летописей, до 3 тыс. актов XIV— XVIII вв. и других источников по истории России.

8. Речь идет об «Обществе любителей российской словесности», основанном 17 января 1816 г. литератором Андреем Афанасьевичем Никитиным. С 1819 г. начал выходить его журнал «Соревнователь просвещения и благотворения». Рылеев был избран сотрудником Общества 25 апреля 1821 г.

9. Брак Рылеева с Тевяшевой был заключен 22 января 1819 г., а не в 1820 г.

10 Анна Федоровна Рылеева (ум. в 1858 г.) — сестра К. Ф. Рылеева. После смерти отца Рылеев взял на себя все заботы о сестре. После казни брата А. Ф. Рылеева осталась без средств и жила в крайней нищете. О ней см. воспоминания декабриста Н. Р. Цебрикова (Мемуары декабристов. Северное общество. М., 1981. С. 227).

11. Дуэль К. П. Чернова с В. Д. Новосильцовым описана в воспоминаниях декабриста Е. П. Оболенского (Мемуары декабристов. Северное общество. С. 83— 85). Похороны Чернова состоялись 27 сентября 1825 г. в Петербурге и вылились в настоящую общественную демонстрацию против всесилия аристократии. Демонстрация была организована К. Ф. Рылеевым и его друзьями. За гробом Чернова шли тысячи людей. 10 тыс. руб. было собрано на памятник Чернову. Возмущение передовых людей против аристократии выразил Рылеев в стихотворении «На смерть Чернова», которое потом служило агитационным произведением декабристов.

12. В тот вечер на квартире Рылеева состоялось последнее совещание членов Северного общества. На нем присутствовали, кроме Рылеева, П. Г. Каховский, Н. Н. Оржицкий, В. И. Штейнгель и др. Здесь, как указывает М. В. Нечкина, декабристы договаривались, как вести себя на допросах. Рылеев поручил Н. Оржицкому тотчас же отправиться во 2-ю армию и известить Южное общество об «измене» Трубецкого и Якубовича.

Вернуться на главную страницу Рылеева

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС