Паскаль, Блез

1623-1662

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Блез Паскаль

Паскаль в России

ПАСКАЛЬ В РОССИИ. Французский религиозный мыслитель Блез Паскаль (1623-1662) с его своеобразным видением Бога и мира, экзистенциальным углублением в «бесконечный космос» души и «человеческим» постижением истины занимает особое место в русской культуре. Школу паскалевских «Мыслей» прошли не только выдающиеся представители русской культуры, но и многие образованные люди разных слоев русского общества. Основные идеи, парадоксы и знаменитые образы Паскаля становятся не только известными, но и популярными (величие и ничтожество человека, «личный Бог» и «Бог ученых и философов», «аргумент-пари», символ сердца, образы «мыслящего тростника», «бездны», феномен «равнодушной природы» и др.). Самый ранний перевод (анонимный) «Мыслей» появляется в журнале Новикова «Утренний свет»: «Опоследование «Мыслей» Паскалевых и «Характеров» Теофрастовых» (1778). В 1843 г. И. Г. Бутовский выпустил в свет свой перевод ряда мыслей Паскаля «О человеке» и несколько его малых философских сочинений.

К концу XIX века публикуют свои переводы «Мыслей о религии» Паскаля П. Д. Нервов (1888, 1889, 1905) и С. Долгов (1892, 1902). В советский период «Мысли» (в урезанном виде) были изданы в 1974 г. (БВЛ. Т. 42, пер. Э. Линецкой). В 1995 году был опубликован перевод «Мыслей» Ю. А. Гинзбург. Паскаль в России воспринимался либо с глубоким уважением (А. С. Хомяков, считавший себя «учеником» П., Киреевский, Толстой), либо с той или иной долей неприятия и критики {И. С. Тургенев, Герцен, Чернышевский, Шестов).

После революции 1917 года Паскаль ценился как ученый и не был в чести как религиозный философ. Для Толстого Паскаль был «учителем человечества» наряду с Лао-цзы, Буддой, Сократом, Спинозой, Руссо. В его «Круге чтения на каждый день», подборке мудрых мыслей выдающихся представителей культуры всех времен и народов, Паскалю принадлежит самое почетное место, он особенно ценил в Паскале дар провидения высших истин, от которых зависит весь смысл бытия и человеческой жизни. Толстого роднит с Паскалем обостренное нравственное чувство, беспощадная логика и вместе с тем наивно-детская вера в добро, убеждение в том, что за всеми «завесами бытия» таится сокровенный смысл жизни. Обреченные оба на духовное «странничество», они двигались в одном направлении: от осознания суеты жизни - к «чистому житию», от сомнения - к вере, от людских страданий - к радости и счастью в Боге, от ужаса неумолимой физической смерти - к вечной жизни в духе, от спокойной и несколько абстрактной религиозности - к откровению религии Христа, от «лукавых рассуждений» отвлеченного ума - к неподкупным интуициям сердца. Как и Паскаль, Толстой подчеркивал личный, живой, экзистенциальный характер веры, которой жаждет сердце и которую не в состоянии обрести холодный ум со всей своей «железной логикой». Оба они убеждены, что «многознание религии не научает». Толстой даже усиливает антисциентизм Паскаля, указывая не только на бесполезность науки, но и на «вредные ее последствия» для духовного просветления человечества. Наука угождает «плотскому человеку», тогда как религия обращается к духовной личности. Наука «равнодушна» к нравственному порядку бытия, который близок религии, ибо в ней он укоренен. Оба они считали, что без Бога нет ни морали, ни высших ценностей жизни. Правда, есть один пункт в мировоззрении Паскаля, вызывающий резкое неприятие Толстого, - его якобы «детская вера в догматический католицизм». Однако Толстой не совсем прав, ибо Паскаль (пусть в рамках католицизма) развивал раннехристианский вариант «религии сердца», противостоя тогдашнему догматическому католицизму - иезуитизму, за что и был объявлен «еретиком». Здесь более прав Флоренский, который находил «какое-то особое сродство у Паскаля с православием». Есть принципиальное сходство между ними в трактовке самого феномена религиозной веры: признание ее как личной, живой, глубинно-искренней, а не как формально-внешней, «договорно-юридической», поверхностно-разумной, обставленной внешней атрибутикой.

Критика Паскалем западных исповеданий (иезуитского варианта католицизма и протестантизма) сродни критике их со стороны православных философов (Киреевский, Хомяков, Юркевич и др.). В целом русские мыслители, как и Паскаль, не принимают западный рационализм в религии, богословии и философии. «Умной религии» они противопоставляют «сердечную веру», абстрактному гносеологизму - «живознание», отвлеченному представлению о природе человека и его свойствах - «живую целостную личность», аналитическому изучению жизни - синтетическое видение ее, превосходству разума над чувствами - приоритет сердца над разумом. В России высоко оценили паскалевский символ сердца («Мы постигаем истину не только разумом, но и сердцем», «У сердца свои законы, которых разум не знает», «Сердце чувствует Бога, а не разум») и связанную с ним дихотомию «внутреннего человека» на уровне сердца и «внешнего человека» на уровне разума (Сердца метафизика). Все высшие ценности жизни (нравственные, религиозные, духовные в целом) с этой точки зрения имеют своим истоком сердце как «световой центр души». Отсюда интуиции сердца выступают как «высший гнозис», что соответствует паскалевскому кредо: «Истина постигается любовью». На эту сторону учения Паскаля обратили внимание Флоренский и Вышеславцев. В главе «Паскаль» из книги «Вечное в русской философии» последний пишет: «Можно удивляться, что французская философия, которая исследовала и истолковывала каждую строчку в сочинениях Паскаля, не заметила у него этого поразительного открытия - логики сердца и основанных на ней суждений о ценностях». По Вышеславцеву, Паскаль предвосхитил (до М. Шелера) иерархический порядок ценностей, в котором духовные ценности стоят выше материальных, персональные ценности - выше безличных, а нравственные и религиозные ценности — выше теоретических (Этика преображенного Эроса. М., 1994. С. 293-295). С указанной проблематикой связано и понимание Паскалем трагизма человеческого существования: противоречивости и парадоксальности человека, его величия и ничтожества, антиномизма самой его природы и всего его бытия. Особенно близко оно Достоевскому, погружающему своих героев в духовные «бездны противоречий» и «омут неразрешимых загадок».

Среди русских мыслителей Достоевский наиболее конгениален Паскалю. Однако при всем трагическом видении человека оба они не «срываются» ни в мизантропию, ни в отчаяние, ни в безнадежность, потому что спасаются верой в Иисуса Христа и его искупительную миссию. Для них нет веры и любви к человеку без веры и любви к Богу. При всех «безднах падения» человека «искра Божия» как «свет во тьме светит» в нем. Религиозный гуманизм Паскаля сродни многим русским мыслителям. Не понимая глубинных основ гуманизма Паскаля, Вольтер считал его «утонченным мизантропом». Такое непонимание свойственно Шестову, который в своей работе «Гефсиманская ночь» называет его «изувером и фанатиком», «ненавистником разума» и всего того, что дорого людям. Они любят устойчивость - он выбирает непостоянство; они любят твердую почву - он их толкает в бездну; они ценят внутренний мир - он призывает к мучениям; они ищут ясных истин - он «спутывает все карты»; они любят покой - он же восклицает: «Христос будет в агонии до конца мира - так не будем же спать!» Призыв Паскаля к совести человечества, как и его духовную требовательность к людям, Шестов трактует как издевку над человеком. Шестов сближает Паскаля с Ницше-разрушителем и связывает гениальность обоих с их психическим заболеванием, поверив клевете иезуитов о «сумасшествии» Паскаля.

Бердяев проницательно заметил, что Шестов «роковым образом обречен на непонимание Паскаля», ибо сам принадлежит «эпохе Ницше». Критически к философским взглядам Паскаля относятся революционные демократы и материалисты (Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Писарев), как бы продолжая этим традицию французского Просвещения, осуждавшего Паскаля-христианина и не ценившего в нем философа. «Вечным оппонентом» Паскаля-христианина был Тургенев, не любивший иезуитов и вообще католиков и клеймивший в Паскале «раба католицизма». И вместе с тем Паскаль был для него таинственным водителем по «метафизическим полям» жизни, ибо писатель не чужд был «паскалевским безднам» и парадоксам, «проклятым вопросам», трагическим темам и образам. Философская часть романа «Отцы и дети» создавалась под непосредственным влиянием «Мыслей» Паскаля о человеке, бренности и хрупкости его жизни, ее «ничтожности» во Вселенной, трагической неизбежности смерти, великом спокойствии «равнодушной природы», которой нет никакого дела до человека. Розанов связывал трагизм Тургенева с его атеизмом и даже богохульством, тогда как у Паскаля трагизм смягчается верой в Бога, в силу чего скорбная душа Паскаля, обретая надежду, избегает отчаяния.

Г. Я. Стрельцова

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 462-463.

Литература: Филиппов М. М. Паскаль, его жизнь и научно-философская деятельность. Спб., 1891; Гуляев Л. Д. Этическое учение в «Мыслях» Паскаля. Казань, 1906; Кляус Е. М., Погребысский И. Б., Франкфурт У, И. Паскаль: Научная биография. М., 1971; Тарасов Б. Н. Паскаль. М., 1979 (2-е изд. - 1982); Он же. «Мыслящий тростник»: Жизнь и творчество Паскаля в восприятии русских философов и писателей. М., 2004; Стрельцова Г. Я. Паскаль. М., 1979; Она же. Паскаль и европейская культура. М., 1994.

Вернуться на главную страницу Паскаля

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС