Островский Александр Николаевич

1823-1886

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Александр Николаевич Островский

Островский Александр Николаевич (1823, Москва - 1886, имение Щелыково Костромской губ.)- драматург. Род. в семье судейского чиновника. Получив серьезное домашнее образование, окончил гимназию ив 1840 поступил на юридический ф-т Моск. ун-та, откуда ушел, не окончив курса, в 1843. Поступил на службу в судебные учреждения, позволившую О. собрать яркий материал для своих пьес. Несмотря на бесконечные сложности с цензурой, Островский написал около 50 пьес (наиболее известны "Доходное место", "Волки и овцы", "Гроза", "Лес", "Бесприданница"), создав грандиозное художественное полотно, изображающее жизнь различных сословий России второй пол. XIX в. Являлся одним из организаторов Артистического кружка, Общества -рус. драматических писателей и оперных композиторов, много сделал для улучшения положения театрального дела в России. В 1866, незадолго до смерти, Островский возглавил репертуарную часть моек. театров. Значение деятельности Островского было осознано еще его современниками. И.А. Гончаров писал ему: "Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: "У нас есть свой русский, национальный театр". Он, по справедливости, должен называться; "Театр Островского".

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.

Александр Николаевич Островский (1823—1886) — исключительная фигура на фоне литературы XIX века. На Западе до появления Ибсена не было ни одного драматурга, которого можно было бы поставить в один ряд с ним. В жизни купечества, темного и невежественного, опутанного предрассудками, склонного к самодурству, нелепым и забавным прихотям, он нашел оригинальный материал для своих сценических произведений. Картины жизни купечества давали Островскому возможность показать важную сторону русской жизни в целом, «темное царство» старой России.

Но Островский не только рисует «темное царство» невежественных купцов, взяточников-чиновников, доживающих свой век паразитов из дворян. Уже в драме «Гроза» он вывел женский характер, полный нравственной силы и честности, неспособный к примирению с рабством, протестующий против него. В пьесах «Последняя жертва», «Бесприданница», «Таланты и поклонники» Островский показал трагическую судьбу женщины в мире богатых и бедных, господ и рабов. С беспощадным презрением изображает драматург ничтожных дворян, вынужденных отступить перед дельцами нового типа. Победителем оказывается цивилизованный буржуа, трезвый, умный и безжалостный. Показывая его энергию и хватку, Островский противопоставляет ему интеллигента-разночинца, защищающего демократические идеалы.

Островский — народный драматург в подлинном и глубоком смысле этого слова. Его народность проявляется и в непосредственной связи его искусства с фольклором — народными песнями, пословицами и поговорками, составляющими даже названия его пьес, и в правдивом, проникнутом демократической тенденцией изображении народной жизни, и в необычайной выпуклости, рельефности созданных им образов, облеченных в доступную и демократическую форму и адресованных народному зрителю.

Цитируется по изд.: Всемирная история. Том VI. М., 1959, с. 670.

ОСТРОВСКИЙ Александр Николаевич (1823 - 1886), драматург. Родился 31 марта (12 апреля н.с.) в Москве в семье чиновника, заслужившего дворянство. Детские годы прошли в Замоскворечье, купеческом и мещанском районе Москвы. Получил хорошее домашнее образование, с детства изучая иностранные языки. Впоследствии знал греческий, французский, немецкий, а позже - английский, итальянский, испанский языки.

В 12 лет был отдан в 1-ю Московскую гимназию, которую окончил в 1840 и поступил на юридический факультет Московского университета (1840 - 43). Слушал лекции таких передовых профессоров, как Т.Грановский, М.Погодин. Стремление к литературному творчеству совпадает со страстным увлечением театром, на сценах которого выступали в то время великие актеры М.Щепкин и П.Мочалов.

Островский оставляет университет - юридические науки его перестали интересовать, и он принимает решение всерьез заняться литературой. Но, по настоянию отца, поступил на службу в Московский совестный суд. Работа в суде дала будущему драматургу богатый материал для его пьес.

В 1849 была написана комедия "Свои люди - сочтемся!", принесшая признание автору, хотя и появилась на сцене только через 11 лет (была запрещена Николаем 1, а Островский был отдан под надзор полиции). Вдохновленный успехом и признанием, Островский каждый год писал одну, а иногда несколько пьес, создав целый "театр Островского", включающий 47 пьес различных жанров.

В 1850 становится сотрудником журнала "Москвитянин", входит в круг литераторов, актеров, музыкантов, художников. Эти годы много дали драматургу в творческом отношении. В это время написаны "Утро молодого человека", "Неожиданный случай" (1850).

В 1851 Островский ушел со службы, чтобы все силы и время отдать литературному творчеству. Продолжая гоголевские обличительные традиции, он пишет комедии "Бедная невеста" (1851), "Не сошлись характерами" (1857).

Но в 1853, отказываясь от "жесткого" взгляда на русскую жизнь, пишет Погодину: "Пусть лучше русский человек радуется, видя себя на сцене, чем тоскует. Исправители найдутся и без нас". Последовали комедии: "Не в свои сани не садись" (1852), "Бедность не порок" (1853), "Не так живи, как хочется" (1854). Н.Чернышевский упрекал драматурга в идейной и художественной фальши его новой позиции.

На дальнейшее творчество Островского оказало участие в экспедиции, организованной морским министерством для изучения быта и промыслов населения, связанного с реками и судоходством (1856). Совершил поездку по Волге, от истоков до Нижнего Новгорода, во время которой вел подробные записи, изучал жизнь местного населения.

В 1855 - 60, в предреформенный период, сближается с революционными демократами, приходит к некому "синтезу", вернувшись к обличению "властителей" и противопоставляя им своих "маленьких людей". Появляются пьесы: "В чужом пиру похмелье" (1855), "Доходное место" (1856), "Воспитанница" (1858), "Гроза" (1859). Добролюбов восторженно оценил драму "Гроза", посвятив ей статью "Луч света в темном царстве" (1860).

В 1860-е Островский обращается к исторической драме, считая подобные пьесы необходимыми в репертуаре театра: хроники "Тушино" (1867), "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский", психологическая драма "Василиса Мелентьева"(1868).

В 1870-е рисует жизнь пореформенного дворянства: "На всякого мудреца довольно простоты", "Бешеные деньги" (1870), "Лес" (1871), "Волки и овцы"(1875). Особое место занимает пьеса "Снегурочка" (1873), выразившая лирическое начало драматургии Островского.

В последний период творчества была написана целая серия пьес, посвященных судьбе женщины в условиях предпринимательской России 1870 - 80: "Последняя жертва", "Бесприданница", "Сердце не камень", "Таланты и поклонники", "Без вины виноватые" и др.

Умер А.Островский 2 июня (14 н.с.) 1886 в имении Щелыково.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Василий Перов. Портрет А. Н. Островского. 1871 г.

Островский Александр Николаевич (31.03[12.04]. 1823—2[14].06.1886), драматург, театральный деятель. Родился в Москве в Замоскворечье — купеческом и мещанско-чиновничьем районе Москвы. Отец — чиновник, сын священника, окончивший духовную академию, поступивший на государственную службу и позднее получивший дворянство. Мать — из бедного духовенства, отличалась наряду с красотой высокими душевными качествами, рано умерла (1831); мачеха Островского, из старинного дворянского рода обрусевших шведов, преобразовала патриархальный замоскворецкий быт семьи на дворянский лад, заботилась о хорошем домашнем воспитании своих детей и пасынков, для чего семья имела необходимый достаток. Отец, помимо государственной службы, занимался частной практикой, а с 1841, выйдя в отставку, стал преуспевающим присяжным стряпчим Московского коммерческого суда. В 1840 Островский окончил 1-ю Московскую гимназию, бывшую в то время образцовым средним учебным заведением с гуманитарным уклоном. В 1840—43 учился на юридическом факультете Московского университета, где в то время преподавали М. П. Погодин, Т. Н. Грановский, П. Г. Редкин. Еще в гимназии Островский увлекся литературным творчеством, в студенческие годы он делается страстным театралом. На московской сцене в эти годы блистали великие актеры П. С. Мочалов и М. С. Щепкин, имевшие большое влияние на молодежь. Как только занятия специальными юридическими дисциплинами стали мешать творческим устремлениям Островского, он покинул университет и, по настоянию отца, в 1843 поступил канцеляристом в Московский совестный суд, где разбирались имущественные споры, преступления малолетних и т. п.; в 1845 был переведен в Московский коммерческий суд, откуда ушел в 1851, чтобы стать профессиональным литератором. Работа в судах существенно обогатила жизненный опыт Островского, дала ему знание языка, быта и психологии мещанско-купеческой «третьесословной» Москвы и чиновничества. В это время Островский пробует себя в разных областях литературы, продолжает сочинять стихи, пишет очерки и пьесы. Началом своей профессиональной литературной деятельности Островский считал пьесу «Семейная картина», которую 14 февр. 1847 с успехом прочитал в доме университетского профессора и литератора С. П. Шевырева. К этому времени относятся «Записки замоскворецкого жителя» (для них, еще в 1843, был написан небольшой рассказ «Сказание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс, или От великого до смешного только один шаг»). Следующая пьеса «Свои люди — сочтемся!» (первоначальное название «Банкрот») была написана в 1849, в 1850 напечатана в журнале «Москвитянин» (№ 6), однако на сцену допущена не была. За эту пьесу, сделавшую имя Островского известным всей читающей России, он был отдан под негласный надзор полиции.

С н. 50-х Островский становится деятельным сотрудником «Москвитянина», издаваемого М. П. Погодиным, и вскоре вместе с А. А. Григорьевым, Е. Н. Эдельсоном, Б. Н. Алмазовым и др. образует т. н. «молодую редакцию», пытавшуюся оживить журнал, пропагандируя реалистическое искусство, интерес к народному быту и фольклору. Кружок молодых сотрудников «Москвитянина» включал не только литераторов, но и актеров (П. М. Садовский, И. Ф. Горбунов), музыкантов (А. И. Дюбюк), художников и скульпторов (П. М. Боклевский, Н. А. Рамазанов); москвитянинцы имели друзей среди «простонародья» — исполнителей и любителей народной песни. Островский и его товарищи по «Москвитянину» были не только группой единомышленников, но и дружеским кружком. Эти годы много дали Островскому в творческом отношении, и прежде всего глубокое знание «живого», неакадемического фольклора, речи и быта городского простонародья.

В сер. 40-х Островский вступил в гражданский брак с мещанской девицей А. Ивановой, которая оставалась с ним до своей смерти в 1867. Будучи малообразованной, она обладала умом и тактом, прекрасным знанием простонародного быта и замечательно пела, ее роль в творческой жизни драматурга несомненно была значительной. В 1869 Островский женился на актрисе Малого театра М. В. Васильевой (от которой к тому времени уже имел детей), склонной к дворянским, «светским» формам жизни, что осложняло его жизнь. Долгие годы Островский жил на грани нищеты. Будучи признанным главой русских драматургов, он и на склоне лет постоянно нуждался, добывая средства к жизни неустанным литературным трудом. Несмотря на это, он отличался гостеприимством и постоянной готовностью помочь любому нуждающемуся человеку.

Вся жизнь Островского связана с Москвой, которую он считал сердцем России. Из сравнительно немногочисленных путешествий Островского (1860 — поездка с гастролировавшим А. Е. Мартыновым в Воронеж, Харьков, Одессу, Севастополь, во время которой великий актер умер; заграничное путешествие 1862 по Германии, Австрии, Италии с посещением Парижа и Лондона; поездка с И. Ф. Горбуновым по Волге в 1865 и с братом, М. Н. Островским, в Закавказье в 1883) наибольшее влияние на его творчество оказала экспедиция, организованная морским министерством, командировавшим литераторов для изучения быта и промыслов населения, связанного с реками и судоходством. Островский совершил поездку по Волге, от истоков до Н. Новгорода (1856), во время которой вел подробнейшие записи и составил словарь судоходства, судостроительных и рыболовных терминов Верхнего Поволжья. Большое значение имела для него и жизнь в любимом костромском имении Щелыкове, которое отец писателя купил в 1847. Первая же поездка туда (1848, по пути Островский осматривал старинные русские города Переславль Залесский, Ростов, Ярославль, Кострому) произвела огромное впечатление на Островского (осталась восторженная запись в дневнике). После смерти отца Островский с братом М. Н. Островским выкупил имение у мачехи (1867). С Щелыковым связана история создания многих пьес.

В целом страстная сосредоточенность Островского на творчестве и театральных делах, сделав его жизнь бедной внешними событиями, нерасторжимо сплела ее с судьбой русского театра. Умер писатель за письменным столом в Щелыкове, работая над переводом пьесы Шекспира «Антоний и Клеопатра».

В творческом пути Островского можно выделить следующие периоды: ранний, 1847—51 — проба сил, поиски своего пути, завершившиеся триумфальным вступлением в большую литературу комедией «Свои люди — сочтемся!». Этот начальный период проходит под знаком влияния «натуральной школы». Следующий, москвитянинский период, 1852—54 — активное участие в кружке молодых сотрудников «Москвитянина», стремившихся сделать журнал органом течения общественной мысли, родственного славянофильству (пьесы «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется»). Окончательно определяется мировоззрение Островского в предреформенный период, 1855—60; происходит его сближение с народниками («В чужом пиру похмелье», «Доходное место», «Воспитанница», «Гроза»). И последний, пореформенный период — 1861—86.

Пьеса «Свои люди — сочтемся!» обладает достаточно сложной композиционной структурой, объединяющей нравоописательную очерковость с напряженной интригой, и вместе с тем характерной для Островского неторопливостью развертывания событий. Пространная замедленная экспозиция объясняется тем, что драматическое действие у Островского не исчерпывается интригой. В него втянуты и нравоописательные эпизоды, обладающие потенциальной конфликтностью (споры Липочки с матерью, визиты свахи, сцены с Тишкой). Своеобразно динамичны и беседы героев, не приводящие ни к каким непосредственным результатам, но имеющие свое «микродействие», которое можно назвать речевым движением. Речь, самый способ рассуждений так важен и интересен, что зритель следит за всеми поворотами, казалось бы, пустой болтовни. У Островского сама речь героев — почти самостоятельный объект художественного изображения.

Комедия Островского, рисуя как будто экзотический быт замкнутого купеческого мира, на самом деле по-своему отражала общерусские процессы и перемены. Здесь тоже происходит конфликт «отцов» и «детей». Здесь говорят о просвещении и эмансипации, не зная, конечно, этих слов; но в мире, самую основу которого составляют обман и насилие, все эти высокие понятия и освобождающее веяние жизни искажаются, как в кривом зеркале. Антагонизм богатых и бедных, зависимых, «младших» и «старших» развернут и продемонстрирован в сфере борьбы не за равноправие или свободу личного чувства, а в корыстных интересах, стремлении разбогатеть и «зажить по своей воле». Высокие ценности подменены своими пародийными двойниками. Образованность — не что иное, как желание следовать моде, презрение к обычаям и предпочтение «благородных» кавалеров «бородатым» женихам.

В комедии Островского идет война всех против всех, и в самом антагонизме драматург вскрывает глубокое единство персонажей: добытое обманом удерживается только насилием, грубость чувств — естественное порождение грубости нравов и принуждения. Острота социального критицизма не мешает объективности в обрисовке характеров, особенно заметной в образе Большова. Его грубое самодурство сочетается с прямотой и простодушием, с искренним страданием в финальных сценах. Вводя в пьесу как бы 3 этапа купеческой биографии (упоминание о прошлом Большова, образ Тишки с его наивным накопительством, «преданного» Подхалюзина, обкрадывающего хозяина), Островский добивается эпической глубины, показывая истоки характера и «кризис». История замоскворецкого купеческого дома предстает не как «анекдот», результат личных пороков, а как проявление жизненных закономерностей.

После того как Островский создал в комедии «Свои люди — сочтемся!» столь безотрадную картину внутренней жизни купеческого дома, у него возникла потребность найти положительные начала, способные противостоять аморализму и жестокости современного ему общества. Направление поисков определялось участием драматурга в «молодой редакции» «Москвитянина». В самом конце царствования имп. Николая I Островский создает своеобразную патриархальную утопию в пьесах москвитянинского периода.

Для москвитянинцев была характерна сосредоточенность на идее национальной самобытности, которая разрабатывалась ими преимущественно в сфере теории искусства, особенно проявляясь в интересе к народной песне, а также к допетровским формам русского быта, сохранявшимся еще в среде крестьянства и патриархального купечества. Патриархальная семья представлялась москвитянинцам моделью идеального общественного устройства, где отношения между людьми были бы гармоничны, а иерархия основывалась бы не на принуждении и насилии, но на признании авторитета старшинства и житейского опыта. Последовательно сформулированной теории или, тем более, программы у москвитянинцев не было. Однако в литературной критике они неизменно защищали патриархальные формы и противопоставляли их нормам «европеизированного» дворянского общества не только как исконно национальные, но и как более демократичные.

Островский и в этот период видит социальную конфликтность изображаемого им быта, показывает, что идиллия патриархальной семьи чревата драмой. Правда, в первой москвитянинской пьесе «Не в свои сани не садись» драматизм внутрисемейных отношений подчеркнуто лишен социальной окраски. Социальные мотивы здесь связаны лишь с образом дворянского прожигателя жизни Вихорева. Зато следующая, лучшая пьеса этого периода «Бедность не порок» доводит социальную конфликтность в семье Торцовых до высокого напряжения. Власть «старших» над «младшими» тут имеет отчетливо денежный характер. В этой пьесе впервые у Островского очень тесно сплетается комедийное и драматическое начало, что в дальнейшем будет отличительной чертой его творчества. Связь с москвитянинскими идеями здесь проявляется не в сглаживании противоречий жизни, а в понимании этой противоречивости как «соблазна» современной цивилизации, как результат вторжения посторонних, внутренне чуждых патриархальному миру начал, олицетворенных в фигуре фабриканта Коршунова. Для Островского самодур Гордей, сбитый с толку Коршуновым, отнюдь не подлинный носитель патриархальной морали, а человек, ей изменивший, но способный к ней возвратиться под влиянием пережитого в финале потрясения. Поэтический образ мира народной культуры и нравственности, созданный Островским (сцены святок и особенно народные песни, служащие как бы лирическим комментарием к судьбе молодых героев), своим обаянием, чистотой противостоит самодурству, но он нуждается, однако, в поддержке, он хрупок и беззащитен перед натиском «современного». Не случайно в пьесах москвитянинского периода единственным героем, активно влияющим на ход событий, оказался Любим Торцов, человек, «выломившийся» из патриархального быта, обретший горький жизненный опыт за его пределами и поэтому сумевший взглянуть на события в своей семье со стороны, трезво оценить их и направить их течение к общему благополучию. Крупнейшее достижение Островского состоит именно в создании образа Любима Торцова, одновременно и поэтического и весьма жизненного.

Исследуя в москвитянинский период архаичные формы быта в семейных отношениях купечества, Островский создает художественную утопию, мир, где, опираясь на народные (крестьянские в своих истоках) представления о нравственности, оказывается возможным преодолеть рознь и ожесточенный индивидуализм, все более распространяющийся в современном обществе, достигнуть утраченное, разрушенное историей, единение людей. Но изменение всей атмосферы русской жизни в преддверии отмены крепостного права приводит Островского к пониманию утопичности и несбыточности этого идеала. Новый этап его пути начинается пьесой «В чужом пиру похмелье» (1855—56), где создан ярчайший образ купца-самодура Тита Титыча Брускова, ставший нарицательным. Островский шире охватывает жизнь общества, обращаясь к традиционным для русской литературы темам и разрабатывая их совершенно оригинально. Касаясь в «Доходном месте» (1856) широко обсуждавшейся темы чиновничества, Островский не только обличает лихоимство и произвол, но вскрывает исторические и социальные корни «подъяческой философии» (образ Юсова), иллюзорность надежд на новое поколение образованных чиновников: сама жизнь толкает их к компромиссу (Жадов). В «Воспитаннице» (1858) Островский рисует «самодурную» жизнь помещичьей усадьбы без малейшего лиризма, столь обычного у писателей-дворян при обращении к поместному быту.

Но высшим художественным достижением Островского в предреформенные годы стала «Гроза» (1859), в которой он открыл народный героический характер. В пьесе показано, как нарушение идиллической гармонии патриархальной семейной жизни может привести к трагедии. Главная героиня пьесы Катерина живет в эпоху, когда разрушается самый дух — гармония между отдельным человеком и нравственными представлениями среды. В душе героини рождается отношение к миру, новое чувство, еще самой ей неясное, — просыпающееся чувство личности, которое в соответствии с ее положением и жизненным опытом принимает форму индивидуальной, личной любви. В Катерине рождается и растет страсть, но эта страсть в высшей степени одухотворенная, далекая от бездумного стремления к потаенным радостям. Проснувшееся чувство любви воспринимается Катериной как грех страшный, несмываемый, потому что любовь к чужому человеку для нее, замужней женщины, есть нарушение нравственного долга. Моральные заповеди патриархального мира для Катерины полны первозданного смысла и значения. Уже осознав свою любовь к Борису, она изо всех сил стремится ей противостоять, но не находит опоры в этой борьбе: вокруг нее уже все рушится, и все, на что она пытается опереться, оказывается пустой оболочкой, лишенной подлинного нравственного содержания. Для Катерины же форма и ритуал сами по себе не имеют значения — ей важна человеческая суть отношений. В моральной ценности своих нравственных представлений Катерина не сомневается, она только видит, что никому в мире и дела нет до подлинной сути этих ценностей и в своей борьбе она одинока. Мир патриархальных отношений умирает, и душа этого мира уходит из жизни в муках и страданиях. Под пером Островского задуманная социально-бытовая драма из жизни купечества переросла в трагедию. Он показал народный характер на крутом историческом переломе — отсюда и масштабность «семейной истории», могучая символика «Грозы».

Хотя современная социально-бытовая драматургия — основная часть наследия Островского, в 60-е он обращается к исторической драме, разделяя общий интерес русской культуры этого периода к прошлому. В связи с просветительским пониманием задач театра Островский считал пьесы на темы национальной истории необходимыми в репертуаре, полагая, что исторические драмы и хроники «развивают самопознание и воспитывают сознательную любовь к отечеству». Для Островского история — сфера высокого в национальном бытии (это определило обращение к стихотворной форме). Исторические пьесы Островского неоднородны по жанру. Среди них есть хроники («Козьма Захарьич Минин-Сухорук», 1862; «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский», 1867; «Тушино», 1867), историко-бытовые комедии («Воевода», 1865; «Комик XVII столетия», 1873), психологическая драма «Василиса Мелентьева» (в соавторстве с С. А. Гедеоновым, 1868). Предпочтение хроники традиционному жанру исторической трагедии, как и обращение к Смутному времени, определялось народным характером театра Островского, его интересом к историческому деянию русского народа.

В пореформенный период в России рушится замкнутость сословных и культурно-бытовых групп общества; «европеизированный» уклад жизни, бывший ранее привилегией дворянства, становится нормой. Социальная пестрота характеризует и картину жизни, создаваемую Островским в пореформенный период. Тематический и временной диапазон его драматургии делается чрезвычайно широким: от исторических событий и частной жизни XVII в. до самой горячей злобы дня; от жителей захолустья, бедных мещанских окраин до современных «цивилизованных» предпринимателей-воротил; от растревоженных реформами дворянских гостиных до лесной дороги, на которой встречаются актеры Счастливцев и Несчастливцев («Лес»).

У раннего Островского нет характерного для большинства русских писателей-классиков героя-интеллигента, дворянского «лишнего человека». В к. 60-х он обращается к типу дворянского героя-интеллигента. Комедия «На всякого мудреца довольно простоты» (1868) — начало своеобразного антидворянского цикла. Хотя социальная критика есть во всех пьесах Островского, собственно сатирических комедий у него немного: «На всякого мудреца довольно простоты», «Бешеные деньги» (1870), «Лес» (1871), «Волки и овцы» (1875). Здесь в сферу сатирического изображения вовлечены не отдельные персонажи или сюжетные линии, но вся представленная жизнь, не столько люди, личности, сколько уклад в целом, ход вещей. Пьесы не связаны сюжетно, но это именно цикл, в целом дающий широкое полотно жизни пореформенного дворянства. По принципам поэтики эти пьесы значительно отличаются от главного жанра дореформенного творчества — созданного Островским типа народной комедии.

Островский в комедии «На всякого мудреца довольно простоты» с сатирической остротой и с характерной для своей манеры объективностью запечатлел особый тип эволюции «лишнего человека». Путь Глумова — это путь предательства по отношению к собственной личности, нравственного раздвоения, ведущего к цинизму и аморальности. Высоким же героем в пореформенной драматургии Островского оказывается не благородный дворянин, а нищий актер Несчастливцев. И «путь в герои» этот деклассированный дворянин проходит на глазах у зрителей, разыгрывая сперва роль барина, вернувшегося отдохнуть в родные края, а в финале резко и решительно порывающего с миром усадьбы, произнося суд над ее обитателями с позиций служителя высокого, гуманного искусства.

Широкая картина сложных социальных процессов, происходящих в России после десятилетия реформ, роднит «Лес» с великими русскими романами 70-х. Как и Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин (именно в этот период создавший свой «усадебный семейный роман» «Господа Головлевы»), Островский чутко уловил, что в России «все переворотилось и только укладывается» (как сказано в «Анне Карениной»). И в зеркале семьи отражается эта новая действительность. Через семейный конфликт в комедии Островского просвечивают огромные сдвиги, происходящие в русской жизни.

Дворянская усадьба, ее хозяйка, респектабельные гости-соседи обрисованы Островским со всей силой сатирического обличения. Бадаев и Милонов со своими разговорами о «нынешних временах» похожи на щедринских персонажей. Не являясь участниками интриги, они, однако, нужны не только для характеристики среды, но участвуют в действии как необходимые зрители спектакля, разыгрываемого главными антагонистами пьесы — Гурмыжской и Несчастливцевым. Каждый из них ставит свой спектакль. Путь Несчастливцева в пьесе — это прорыв от надуманной мелодрамы к подлинной жизненной высоте, поражение героя в «комедиантстве» и нравственная победа в подлинной жизни. При этом, и выйдя из мелодраматической роли, Несчастливцев оказывается актером. Последний его монолог незаметно переходит в монолог Карла Мора из «Разбойников» Ф. Шиллера, как будто Шиллер судит обитателей этого «леса». Мелодрама отброшена, на помощь актеру приходит большое, настоящее искусство. Гурмыжская же отказалась от дорогостоящей роли главы патриархального дворянского рода, опекающей своих менее удачливых родственников. Из усадьбы Пеньки уходит в купеческий дом воспитанница Аксюша, получившая приданое от бедного актера. По проселочным дорогам пешком, с котомкой за плечами уходит последний Гурмыжский — странствующий актер Несчастливцев. Семья исчезает, распадается; возникает «случайное семейство» (выражение Достоевского) — супружеская пара, состоящая из помещицы сильно за пятьдесят и недоучившегося гимназиста.

В работе над сатирическими комедиями из современной жизни складывалась новая стилевая манера Островского, не вытесняющая, однако, прежнюю, а сложно взаимодействующая с ней. Приход его в литературу был ознаменован созданием национально-самобытного театрального стиля, опирающегося в поэтике на фольклорную традицию (что определялось характером изображаемой ранним Островским «доличностной» среды). Новая манера связана с общелитературной традицией XIX в., с открытиями повествовательной прозы, с исследованием личностного героя-современника. Новая задача подготавливала развитие психологизма в искусстве Островского.

В наследии Островского и в русской драматургии в целом совершенно особое место занимает пьеса «Снегурочка» (1873). Задуманная как феерия, веселое представление для праздничных спектаклей, написанная на сюжет народных сказок и широко использующая другие формы фольклора, прежде всего календарную поэзию, в процессе создания пьеса переросла замысел. В жанровом отношении она сопоставима с европейской философско-символической драмой, напр. с «Пер Гюнтом» Ибсена. В «Снегурочке» с большой силой выразилось лирическое начало драматургии Островского. Иногда «Снегурочку» без достаточных оснований называют утопией. Между тем утопия содержит представление об идеально справедливом, с точки зрения ее создателей, устройстве общества, она должна быть абсолютно оптимистична, сам жанр как бы призван преодолеть трагические противоречия жизни, разрешив их в фантастической гармонии. Однако жизнь, изображенная в «Снегурочке», прекрасная и поэтичная, далека от идиллии. Берендеи предельно близки к природе, не знают зла и обмана, как не знает его природа. Но все, что собственной волей или силой обстоятельств выпадает из этого круговорота естественной жизни, должно здесь неминуемо погибнуть. И эту трагическую обреченность всего выходящего за пределы «органической» жизни воплощает судьба Снегурочки; не случайно она гибнет именно тогда, когда приняла закон жизни берендеев и готова воплотить свою проснувшуюся любовь в бытовые формы. Это недоступно ни ей, ни Мизгирю, чья страсть, незнакомая берендеям, выталкивает его из круга мирной жизни. Однозначно оптимистическая трактовка финала создает противоречие с непосредственным зрительским сочувствием погибшим героям, поэтому она неверна. «Снегурочка» не укладывается в жанр сказки, она приближается к мистериальному действу. Мифологический сюжет не может иметь непредсказуемый финал. Приход лета неотвратим, и Снегурочка не может не растаять. Все это не обесценивает, однако, ее выбора и жертвы. Действующие лица вовсе не пассивны и покорны — действо отнюдь не отменяет обычного действия. Мистериальное действо есть каждый раз новое воплощение сущностных основ жизни. Свободное волеизъявление Снегурочки и Мизгиря у Островского включено внутрь этого жизненного цикла. Трагедия Снегурочки и Мизгиря не только не колеблет мир, но даже способствует нормальному течению жизни, даже и спасает берендеево царство от «остуды». Мир Островского может быть трагедиен, но не катастрофичен. Отсюда непривычное, неожиданное сочетание в финале трагизма и оптимистичности.

В «Снегурочке» создан максимально обобщенный образ «мира Островского», воспроизводящий в фольклорно-символической форме глубоко лирическое авторское представление о сути национальной жизни, преодолевающей, но не отменяющей трагизм индивидуально-личностного бытия.

В художественной системе Островского драма формировалась в недрах комедии. Писатель разрабатывает такой тип комедии, в котором наряду с отрицательными персонажами непременно присутствуют их жертвы, вызывающие наше сочувствие и сострадание. Это предопределило драматические потенции его комедийного мира. Драматизм отдельных ситуаций, иногда судеб со временем разрастается все больше и как бы расшатывает, разрушает комедийную структуру, не лишая, однако, пьесу черт «крупного комизма». «Шутники» (1864), «Пучина» (1866), «Не было ни гроша, да вдруг алтын» (1872) — явные свидетельства этого процесса. Здесь постепенно накапливаются качества, необходимые для возникновения драмы в узком значении термина. Это прежде всего — личностное сознание. Пока герой не чувствует себя духовно противостоящим среде и вообще себя от нее не отделяет, он, даже вызывая полное сочувствие, еще не может стать героем драмы. В «Шутниках» старый стряпчий Оброшенов горячо защищает свое право быть «шутом», раз это дает ему возможность кормить семью. «Сильный драматизм» его монолога возникает как результат духовной работы зрителя, но остается вне сферы сознания самого героя. С точки зрения становления жанра драмы очень важна «Пучина».

Становление личного нравственного достоинства бедных тружеников, городской массы, осознание в этой среде внесословной ценности индивидуального человека привлекает пристальный интерес Островского. Вызванный реформой подъем чувства личности, захвативший достаточно широкие слои российского населения, дает материал для создания драмы. В художественном мире Островского этот драматический по характеру конфликт нередко, однако, продолжает воплощаться в комедийной структуре. Один из наиболее выразительных примеров борьбы собственно драматического и комедийного — «Правда хорошо, а счастье лучше» (1876).

Становление драмы было связано с поисками героя, который, во-первых, был способен вступить в драматическую борьбу и, во-вторых, вызвать сочувствие зрителя, имея достойную цель. Интерес такой драмы должен быть сосредоточен на самом действии, на перипетиях этой борьбы. В условиях русской пореформенной действительности Островский, однако, не находил героя, который мог бы одновременно и оказаться человеком дела, способным вступить в серьезную жизненную борьбу, и вызвать сочувствие зрителей своими моральными качествами. Все герои в драмах Островского — либо черствые преуспевающие дельцы, пошлые, циничные прожигатели жизни, либо прекраснодушные идеалисты, бессилие которых перед «деловым человеком» предопределено. Они не могли стать центром драматического действия — им становится женщина, что объясняется самим ее положением в современном Островскому обществе.

Драма Островского — семейно-бытовая. Строй современной жизни, ее социальное лицо он умеет показать, оставаясь в этих сюжетных рамках, поскольку его как художника интересует преломление всех проблем современности в нравственной сфере. Выдвижение в центр женщины естественно переносит акцент с действия в собственном смысле на чувства персонажей, что создает условия для развития именно психологической драмы. Самой совершенной из них по праву считается «Бесприданница» (1879).

В этой пьесе нет абсолютного противостояния героини и среды: в отличие от героини «Грозы», Лариса лишена цельности. Стихийное стремление к нравственной чистоте, правдивость — все, что идет от ее богато одаренной натуры, высоко поднимает героиню над окружающими. Но сама житейская драма Ларисы — результат того, что буржуазные представления о жизни имеют над ней власть. Ведь и Паратова полюбила не безотчетно, а, по ее собственным словам, потому, что «Сергей Сергеич это... идеал мужчины». Между тем мотив торговли, ходящий через всю пьесу и концентрирующийся в главном сюжетном действии — торге из-за Ларисы, — охватывает всех героев-мужчин, среди которых Лариса должна сделать свой жизненный выбор. И Паратов здесь не только не исключение, но, как выясняется, самый жестокий и бесчестный участник торга. Сложность характеров (противоречивость их внутреннего мира, как у Ларисы; несоответствие внутренней сущности и внешнего рисунка поведения героя, как у Паратова) требует избранного Островским жанрового решения — формы психологической драмы. Репутация Паратова — большой барин, широкая натура, бесшабашный храбрец. И все эти краски и жесты Островский ему оставляет. Но, с др. стороны, он тонко и как бы между прочим накапливает штрихи и реплики, открывающие его истинное лицо. В первой же сцене появления Паратова зритель слышит его признание: «Что такое “жалость”, этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, — ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно». И непосредственно вслед за этим выясняется, что продает Паратов не только «Ласточку» Вожеватову, но и себя невесте с золотыми приисками. В конечном итоге компрометирует Паратова и сцена в доме Карандышева, потому что отделка квартиры злополучного жениха Ларисы и попытка устроить роскошный обед — карикатура на стиль, образ жизни Паратова. И вся разница измеряется в суммах, которые каждый из героев может на это истратить.

Средством психологических характеристик у Островского являются не самопризнания героев, не рассуждения о чувствах и свойствах их, но преимущественно их действия и бытовой, а не аналитический диалог. Как это типично для классической драмы, характеры не изменяются в процессе драматического действия, а лишь постепенно раскрываются перед зрителями. Даже о Ларисе можно сказать то же: она прозревает, узнает правду об окружающих ее людях, принимает страшное решение стать «очень дорогой вещью». И только смерть освобождает ее от всего, чем наделил житейский опыт. В этот момент она как бы возвращается к естественной красоте своей натуры. Мощный финал драмы — смерть героини среди праздничного шума, под пение цыган — поражает своей художнической дерзостью. Душевное состояние Ларисы показано Островским в характерном для его театра стиле «сильного драматизма» и при этом с безупречной психологической точностью. Она смягчена и успокоена, всех прощает, потому что счастлива тем, что наконец-то вызвала вспышку человеческого чувства — безрассудный, самоубийственный поступок Карандышева, освободивший ее от страшной жизни содержанки. Редкий художественный эффект этой сцены Островский строит на остром столкновении разнонаправленных эмоций: чем более мягкости и всепрощения у героини, тем строже суд зрителя.

В творчестве Островского психологическая драма была жанром становящимся, поэтому наряду с такими значительными пьесами, как «Последняя жертва» (1878), «Таланты и поклонники» (1882), «Без вины виноватые» (1884), таким шедевром, как «Бесприданница», в этом жанре писатель знал и относительные неудачи. Однако лучшие работы Островского заложили основы для дальнейшего развития психологической драмы. Создав целый репертуар для русского театра (ок. 50 оригинальных пьес), Островский стремился и к тому, чтобы пополнять его как мировой классикой, так и пьесами современных русских и европейских драматургов. Он перевел 22 пьесы, среди них «Укрощение строптивой» Шекспира, «Кофейная» Гольдони, интермедии Сервантеса и мн. др. Островский читал множество рукописей начинающих драматургов, помогал им советами, а в 70-е и 80-е написал несколько пьес в соавторстве с Н. Я. Соловьевым («Счастливый день», 1877; «Женитьба Белугина», 1878; «Дикарка», 1880; «Светит, да не греет», 1881) и П. М. Невежиным («Блажь», 1881; «Старое по-новому», 1882).

Журавлева А.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

Островский, Александр Николаевич - знаменитый драматический писатель. Родился 31 марта 1823 г. в Москве, где его отец служил в гражданской палате, а затем занимался частной адвокатурой. Матери Островский лишился еще в детстве и никакого систематического образования не получил. Все его детство и часть юности прошли в самом центре Замоскворечья, бывшего в ту пору, по условиям своей жизни, совершенно особым миром. Этот мир населил его воображение теми представлениями и типами, которые он впоследствии воспроизвел в своих комедиях. Благодаря большой библиотеке отца Островский рано ознакомился с русской литературой и почувствовал наклонность к писательству; но отец непременно хотел сделать из него юриста. Окончив гимназический курс, Островский поступил на юридический факультет Московского университета. Окончить курс ему не удалось вследствие какого-то столкновения с одним из профессоров. По желанию отца, он поступил на службу писцом, сначала в совестный, потом - в коммерческий суд. Этим и определился характер первых его литературных опытов; в суде он продолжал наблюдения над знакомыми ему с детства своеобразными замоскворецкими типами, напрашивавшимися на литературную обработку. К 1846 г. им было уже написано много сцен из купеческого быта, и задумана комедия: "Несостоятельный должник" (впоследствии - "Свои люди - сочтемся"). Небольшой отрывок из этой комедии был напечатан в № 7 "Московского Городского Листка" 1847 г.; под отрывком поставлены буквы: "А. О." и "Д. Г.", то есть А. Островский и Дмитрий Горев . Последний был провинциальный актер (настоящая фамилия - Тарасенков), автор двух-трех пьес, уже игранных на сцене, случайно познакомившийся с Островским и предложивший ему свое сотрудничество. Оно не пошло дальше одной сцены, а впоследствии послужило для Островского источником большой неприятности, так как дало его недоброжелателям повод обвинять его в присвоении чужого литературного труда. В № 60 и 61 той же газеты явилось, без подписи, другое, уже вполне самостоятельное произведение Островского - "Картины московской жизни. Картина семейного счастья". Эти сцены были перепечатаны, в исправленном виде и с именем автора, под заглавием: "Семейная картина", в "Современнике" 1856 г., № 4. "Семейную картину" сам Островский считал своим первым печатным произведением и именно с нее вел начало своей литературной деятельности. Самым памятным и дорогим днем своей жизни он признавал 14 февраля 1847 г.: в этот день он посетил С.П. Шевырева и, в присутствии А.С. Хомякова , профессоров, писателей, сотрудников "Московского Городского Листка", прочел эту пьесу, явившуюся в печати месяц спустя. Шевырев и Хомяков, обнимая молодого писателя, приветствовали его драматический талант. "С этого дня, - говорит Островский, - я стал считать себя русским писателем и уже без сомнений и колебаний поверил в свое призвание". Он пробовал силы также и в повествовательном роде, в фельетонных рассказах из замоскворецкого быта. В том же "Московском Городском Листке" (№ 119 - 121) напечатан один из этих рассказов: "Иван Ерофеич", с общим заглавием: "Записки замоскворецкого жителя"; два другие рассказа той же серии: "Сказание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс, или От великого до смешного один только шаг", и "Две биографии" остались ненапечатанными, а последний даже не был окончен. К концу 1849 г. была уже написана комедия под заглавием: "Банкрут". Островский читал ее своему университетскому товарищу А.Ф. Писемскому ; в это же время он познакомился со знаменитым артистом П.М. Садовским , который увидел в его комедии литературное откровение и стал читать ее в разных московских кружках, между прочим - у графини Е.П. Ростопчиной , у которой обычно собирались молодые писатели, только что начинавшие тогда свою литературную деятельность (Б.Н. Алмазов , Н.В. Берг , Л.А. Мей , Т.И. Филиппов , Н.И. Шаповалов, Е.Н. Эдельсон ). Все они находились в близких, дружеских отношениях с Островским еще со времен его студенчества, и все приняли предложение Погодина работать в обновленном "Москвитянине", составив так называемую "молодую редакцию" этого журнала. Вскоре выдающееся положение в этом кружке занял Аполлон Григорьев , выступивший провозвестником самобытности в литературе и ставший горячим защитником и хвалителем Островского, как представителя этой самобытности. Комедия Островского, под измененным заглавием: "Свои люди - сочтемся", после долгих хлопот с цензурой, доходивших до обращения к самым высшим инстанциям, была напечатана во 2-й мартовской книге "Москвитянина" 1850 г., но не разрешена к представлению; цензура не позволяла даже и говорить об этой пьесе в печати. На сцене она явилась только в 1861 г., с переделанным против напечатанного окончанием. Вслед за этой первой комедией Островского в "Москвитянине" и других журналах ежегодно стали появляться и другие его пьесы: в 1850 г. - "Утро молодого человека", в 1851 г. - "Неожиданный случай", в 1852 г. - "Бедная невеста", в 1853 г. - "Не в свои сани не садись" (первая из пьес Островского, попавшая на сцену Московского Малого театра, 14 января 1853 г.), в 1854 г. - "Бедность не порок", в 1855 г. - "Не так живи, как хочется", в 1856 г. - "В чужом пиру похмелье". Во всех этих пьесах Островский явился изобразителем таких сторон русской жизни, которые до него почти вовсе не затрагивались литературой и совершенно не воспроизводились на сцене. Глубокое знание быта изображаемой среды, яркая жизненность и правда изображения, своеобразный, живой и красочный язык, отчетливо отражающий в себе ту настоящую русскую речь "московских просвирен", учиться которой Пушкин советовал русским писателям - весь этот художественный реализм со всей простотой и искренностью, до которых не поднимался даже Гоголь , был встречен в нашей критике одними с бурным восторгом, другими - с недоумением, отрицанием и насмешками. В то время как А. Григорьев, провозглашая себя "пророком Островского", неустанно твердил, что в произведениях молодого драматурга нашло выражение "новое слово" нашей литературы, именно - "народность", критики прогрессивного направления укоряли Островского за тяготение к допетровской старине, к "славянофильству" погостинского толка, видели в его комедиях даже идеализацию самодурства, называли его "гостинодворским Коцебу". Чернышевский резко отрицательно отнесся к пьесе "Бедность не порок", усмотрев в ней какую-то сентиментальную слащавость в изображении беспросветного, якобы "патриархального", быта; другие критики негодовали на Островского за то, что он возводит на степень "героев" какие-то чуйки и сапоги бутылками. Свободная от эстетической и политической предвзятости театральная публика бесповоротно решила дело в пользу Островского. Талантливейшие московские актеры и актрисы - Садовский, С. Васильев , Степанов , Никулина-Косицкая , Бороздина и другие, - принужденные до тех пор выступать, за единичными исключениями, или в пошлых водевилях, или в переделанных с французского ходульных мелодрамах, написанных, к тому же, варварским языком, сразу почувствовали в пьесах Островского веяние живой, близкой и родной им русской жизни и отдали все свои силы правдивому ее изображению на сцене. И театральная публика увидела в исполнении этих артистов действительно "новое слово" сценического искусства - простоту и естественность, увидела людей, живущих на сцене без всякого притворства. Своими произведениями Островский создал школу настоящего русского драматического искусства, простого и реального, настолько же чуждого вычурности и аффектации, насколько чужды ей все великие произведения нашей литературы. Эта его заслуга была прежде всего понята и оценена в театральной среде, наиболее свободной от предвзятых теорий. Когда в 1856 г., по мысли великого князя Константина Николаевича , состоялась командировка выдающихся литераторов для изучения и описания различных местностей России в промышленном и бытовом отношениях, Островский взял на себя изучение Волги от верховьев до Нижнего. Короткий отчет об этой поездке появился в "Морском Сборнике" 1859 г., полный - остался в бумагах автора и впоследствии (1890) был обработан С.В. Максимовым , но до сих пор остается ненапечатанным. Несколько месяцев, проведенных в непосредственной близости к местному населению, дали Островскому много живых впечатлений, расширили и углубили знание русского быта в его художественном выражении - в метком слове, песне, сказке, историческом предании, в сохранявшихся еще по захолустьям нравах и обычаях старины. Все это отразилось в позднейших произведениях Островского и еще более упрочило их национальное значение. Не ограничиваясь жизнью замоскворецкого купечества, Островский вводит в круг действующих лиц мир крупного и мелкого чиновничества, а затем и помещиков. В 1857 г. написаны "Доходное место" и "Праздничный сон до обеда" (первая часть "трилогии" о Бальзаминове; две дальнейшие части - "Свои собаки грызутся, чужая не приставай" и "За чем пойдешь, то и найдешь", - появились в 1861 г.), в 1858 г. - "Не сошлись характерами" (первоначально написано в виде повести), в 1859 г. - "Воспитанница". В том же году появились два тома сочинений Островского, в издании графа Г.А. Кушелева-Безбородко . Это издание и послужило поводом для той блестящей оценки, которую дал Островскому Добролюбов и которая закрепила за ним славу изобразителя "темного царства". Вчитываясь теперь, по истечении полувека, в статьи Добролюбова, мы не можем не видеть их публицистического характера. Сам Островский по своей природе был вовсе не сатирик, даже почти не юморист; с истинно эпической объективностью, заботясь только о правде и жизненности изображения, он "спокойно зрел на правых и виновных, не ведая ни жалости, ни гнева" и нимало не скрывая своей любви к простому "русачку", в котором даже среди уродливых проявлений быта всегда умел находить те или иные привлекательные черты. Островский и сам был таким "русачком", и все русское находило в его сердце сочувственный отзвук. По собственным его словам, он заботился прежде всего о том, чтобы показать на сцене русского человека: "пусть видит себя и радуется. Исправители найдутся и без нас. Чтобы иметь право исправлять народ, надо ему показать, что знаешь за ним и хорошее". Добролюбов, впрочем, не думал навязывать Островскому определенных тенденций, а просто пользовался его пьесами, как правдивым изображением русской жизни, для собственных, вполне самостоятельных заключений. В 1860 г. явилась в печати "Гроза", вызвавшая вторую замечательную статью Добролюбова ("Луч света в темном царстве"). В этой пьесе отразились впечатления поездки на Волгу и, в частности, посещение автором Торжка. Еще более ярким отражением волжских впечатлений явилась напечатанная в № 1 "Современника" 1862 г. драматическая хроника: "Козьма Захарьич Минин-Сухорук". В этой пьесе Островский впервые взялся за обработку исторической темы, подсказанной ему как нижегородскими преданиями, так и внимательным изучением нашей истории XVII века. Чуткому художнику удалось подметить в мертвых памятниках живые черты народного быта и в совершенстве овладеть языком изучаемой эпохи, на котором он и впоследствии, ради шутки, писал целые письма. "Минин", получивший одобрение государя, был, однако, запрещен драматической цензурой и мог появиться на сцене только 4 года спустя. На сцене пьеса не имела успеха вследствие своей растянутости и не всегда удачного лиризма, но критика не могла не заметить высокого достоинства отдельных сцен и фигур. В 1863 г. Островский напечатал драму из народной жизни: "Грех да беда на кого не живет" и затем снова вернулся к картинам Замоскворечья в комедиях: "Тяжелые дни" (1863) и "Шутники" (1864). В то же время он был занят обработкой начатой еще во время поездки на Волгу большой пьесы в стихах, из жизни XVII века. Она появилась в № 1 "Современника" 1865 г. под заглавием: "Воевода, или Сон на Волге". Эта превосходная поэтическая фантазия, нечто вроде драматизированной былины, заключает в себе ряд ярких бытовых картин давно минувшего, сквозь дымку которого чувствуется во многих местах близость к быту, и доныне еще не отошедшему всецело в прошедшее. Волжскими же впечатлениями навеяна и комедия "На бойком месте", напечатанная в № 9 "Современника" 1865 г. С половины 60-х годов Островский усердно занялся историей Смутного времени и вступил в оживленную переписку с Костомаровым , изучавшим в то время ту же эпоху. Результатом этой работы были две напечатанные в 1867 г. драматические хроники: "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский" и "Тушино". В № 1 "Вестнике Европы" 1868 г. появилась еще историческая драма, из времен Ивана Грозного , "Василиса Мелентьева", написанная в сотрудничестве с директором театров Гедеоновым . С этого времени начинается ряд пьес Островского, написанных, по его выражению, в "новой манере". Их предметом служит изображение уже не купеческого и мещанского, а дворянского быта: "На всякого мудреца довольно простоты", 1868; "Бешеные деньги", 1870; "Лес", 1871. Вперемежку с ними идут и бытовые комедии "старой манеры": "Горячее сердце" (1869), "Не все коту масленица" (1871), "Не было ни гроша, да вдруг алтын" (1872). В 1873 г. написаны две пьесы, занимающие среди произведений Островского особое положение: "Комик XVII столетия" (к 200-летию русского театра) и драматическая сказка в стихах "Снегурочка", одно из замечательнейших созданий русской поэзии. В дальнейших своих произведениях 70-х и 80-х годов Островский обращается к быту различных слоев общества - и дворянского, и чиновничьего, и купеческого, причем в последнем отмечает перемены воззрений и обстановки, вызванные требованиями новой русской жизни. К этому периоду деятельности Островского относятся: "Поздняя любовь" и "Трудовой хлеб" (1874), "Волки и овцы" (1875), "Богатые невесты" (1876), "Правда - хорошо, а счастье лучше" (1877), "Последняя жертва" (1878), "Бесприданница" и "Добрый барин" (1879), "Сердце не камень" (1880), "Невольницы" (1881), "Таланты и поклонники" (1882), "Красавец-мужчина" (1883), "Без вины виноватые" (1884) и, наконец, последняя, слабая по замыслу и исполнению, пьеса: "Не от мира сего" (1885). Кроме того, несколько пьес написано Островским в сотрудничестве с другими лицами: с Н.Я. Соловьевым - "Женитьба Белугина" (1878), "Дикарка" (1880) и "Светит да не греет" (1881); с П.М. Невежиным - "Блажь" (1881). Островскому принадлежит также целый ряд переводов иностранных пьес: "Усмирение своенравной" Шекспира (1865), "Великий банкир" Итало Франки (1871), "Заблудшие овцы" Теобальдо Чикони (1872), "Кофейная" Гольдони (1872), "Семья преступника" Джакометти (1872), переделка с французского "Рабство мужей" и, наконец, перевод 10 интермедий Сервантеса, изданных отдельно в 1886 г. Оригинальных пьес им написано всего 49. Все эти пьесы дают замечательную по своей жизненности и правдивости галерею самых разнообразных русских типов, со всеми особенностями их повадки, языка и характера. В отношении собственно драматической техники и композиции пьесы Островского нередко слабы: художник, глубоко правдивый по своей природе, и сам сознавал свое бессилие в изобретении сюжета, в расположении завязки и развязки; он говорил даже, что "драматург и не должен придумывать, что случилось; его дело - написать, как это случилось или могло случиться; тут вся его работа; при обращении внимания в эту сторону у него явятся живые люди и сами заговорят". Рассуждая о своих пьесах с этой точки зрения, Островский сознавался, что у него самое трудное дело - "выдумка", потому что всякая ложь ему противна; но без этой условной лжи драматическому писателю обойтись невозможно. То "новое слово" Островского, за которое так горячо ратовал Аполлон Григорьев, по существу своему заключается не столько в "народности", сколько в правдивости, в непосредственном отношении художника к окружающей его жизни с целью вполне реального ее воспроизведения на сцене. В этом направлении Островский сделал дальнейший шаг вперед по сравнению с Грибоедовым и Гоголем и надолго утвердил на нашей сцене ту "натуральную школу", которая при начале его деятельности уже господствовала в других отделах нашей литературы. Талантливый драматург, поддержанный не менее талантливыми артистами, вызвал соревнование в своих сверстниках, пошедших тем же путем: драматургами однородного направления явились Писемский, А. Потехин и другие, менее заметные, но в свое время пользовавшиеся заслуженным успехом писатели. Всей душой преданный театру и его интересам, Островский уделял немало времени и труда также и практическим заботам о развитии и усовершенствовании драматического искусства и об улучшении материального положения драматических авторов. Он мечтал о возможности преобразовать художественный вкус артистов и публики и создать театр-школу, одинаково полезную как для эстетического воспитания общества, так и для подготовки достойных деятелей сцены. Среди всевозможных огорчений и разочарований он оставался до конца жизни верен этой заветной своей мечте, осуществлением которой отчасти явился созданный им в 1866 г. в Москве Артистический кружок, давший впоследствии московской сцене многих талантливых деятелей. Вместе с тем Островский заботился об облегчении материального положения русских драматургов: его трудами образовано Общество русских драматических писателей и оперных композиторов (1874), бессменным председателем которого он оставался до самой своей смерти. Вообще, к началу 80-х годов, Островский прочно занял место вождя и учителя русской драмы и сцены. Усиленно работая в учрежденной в 1881 г. при дирекции Императорских театров комиссии "для пересмотра законоположений по всем частям театрального управления", он добился многих преобразований, значительно улучшивших положение артистов и давших возможность более целесообразной постановки театрального образования. В 1885 г. Островский был назначен заведующим репертуарной частью московских театров и начальником театрального училища. Здоровье его, к этому времени уже пошатнувшееся, не отвечало тем широким планам деятельности, какие он себе ставил. Усиленная работа быстро истощила организм; 2 июня 1886 г. Островский скончался в своем костромском имении Щелыкове, не успев осуществить своих преобразовательных предположений.

Сочинения Островского издавались много раз; последнее и более полное издание - товарищества "Просвещение" (СПб., 1896 - 97, в 10 томах, под редакцией М.И. Писарева и с биографическим очерком И. Носова ). Отдельно изданы "Драматические переводы" (М., 1872), "Интермедия Сервантеса" (СПб., 1886) и "Драматические сочинения А. Островского и Н. Соловьева" (СПб., 1881). Для биографии Островского важнейшим трудом является книга французского ученого J. Patouillet "O. et son theatre de moeurs russes" (Париж, 1912), где указана и вся литература об Островском. См. воспоминания С.В. Максимова в "Русской Мысли" 1897 г. и Кропачева в "Русском Обозрении" 1897; И. Иванов "А.Н. Островский, его жизнь и литературная деятельность" (СПб., 1900). Лучшие критические статьи об Островском написаны Аполлоном Григорьевым (в "Москвитянине" и "Времени"), Эдельсоном ("Библиотека для Чтения", 1864), Добролюбовым ("Темное царство" и "Луч света в темном царстве") и Боборыкиным ("Слово", 1878). - Ср. также книги А.И. Незеленова "Островский в его произведениях" (СПб., 1888), и Ор. Ф. Миллера "Русские писатели после Гоголя" (СПб., 1887). 

П. Морозов.

Перепечатывается с адреса: http://www.rulex.ru/ 

ОСТРОВСКИЙ Александр Николаевич (31.03.1823-2.06.1886), выдающийся русский писатель-драматург. Сын судейского чиновника.

По окончании 1-й Московской гимназии (1840) Островский поступил на юридический факультет Московского университета, но за год до его окончания вынужден был из-за конфликта с педагогами оставить учебу и определиться “канцелярским служителем” — сперва в Московский Совестный суд (1843), а через два года — в Московский Коммерческий суд.

С молодости Островский испытывал страстное увлечение театром, был близко знаком с артистами Малого театра: П. С. Мочаловым, М. С. Щепкиным, П. М. Садовским. В 1851 он оставил службу и всецело посвятил себя литературно-театральной деятельности. Работа в московских судах, изучение купеческих исков, которыми часто занимался отец Островского, снабдили будущего драматурга богатым жизненным материалом, связанным с бытом и нравами российского купечества, и позволили ему впоследствии создавать произведения, в которых художественная яркость характеров тесно переплетается с их реалистичностью.

9 января 1847 в газете “Московский листок” была опубликована сцена из комедии Островского “Неосторожный должник”, названной позже “Свои люди — сочтемся”. В том же году была написана комедия “Картина семейного счастья”. Эти произведения, созданные в духе “натуральной школы” Н. В. Гоголя, принесли автору первую известность. Следующими драматургическими опытами Островского, закрепившими первые успехи, стали пьесы 1851-54: “Бедная невеста”, “Не в свои сани не садись”, “Бедность — не порок”, “Не так живи, как хочется”, герои которых — люди из незажиточной среды — выступают как носители правды и человечности.

В 1856-59 опубликовал остросатирические пьесы: “В чужом пиру похмелье”, “Доходное место”, “Воспитанница” и вызвавшую широкий общественный резонанс драму “Гроза”, за которую в 1859 Островский был удостоен Уваровской премии.

В 1860-х Островским были созданы социально-бытовые комедии и драмы — “Грех да беда на кого не живет”, “Шутники”, “На бойком месте”, “Пучина”, а также ряд пьес на исторические сюжеты: об эпохе Ивана Грозного (“Василиса Мелентьевна”) и о Смутном времени (“Козьма Захарьич Минин-Сухорук”, “Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский”, “Тушино”). В 1870-Х-80-Х появились широко известные пьесы: “Волки и овцы”, “Лес”, “Красавец-мужчина”, “На всякого мудреца довольно простоты” — из жизни провинциального дворянства; “Таланты и поклонники”, “Без вины виноватые” — о быте актеров; “Снегурочка” — воплощение сказочно-фольклорных мотивов; “Бесприданница” — своеобразная вершина творчества Островского, выделяющаяся в ряду других произведений своим глубоким социально-психологическим раскрытием образов.

Всего перу Островского принадлежит 47 литературно-драматических работ, а также еще 7 пьес, написанных в сотрудничестве с другими авторами. Пьесы Островского занимали ведущее место в репертуаре Московского Малого театра, с которым писатель был тесно связан: неоднократно выступал в качестве постановщика собственных пьес, был творческим наставником многих замечательных актеров этого театра. По мотивам произведений Островского был создан ряд опер, среди которых наиболее известны “Снегурочка” Н. А. Римского-Корсакова, “Воевода” П. И. Чайковского, “Вражья сила” А. Н. Серова.

В.А. Федоров

Далее читайте:

Островский Михаил Николаевич (1827-1900), государственный деятель, брат Александра Николаевича.

Вячеслав ЛЮТЫЙ. Искушение правдой. “Доходное место” А. Н. Островского на сцене Воронежского Академического театра драмы имени А. Кольцова.

Андрей ГАЛКИН. Спектакль-мышеловка в “Грозе” Островского: линия Варвары.

Сочинения:

Полн. собр. соч.: В 12 т. М., 1973—80;

О театре. Записки, речи, письма. Л.; М., 1947;

О литературе и театре / Сост., вступ. ст. и коммент. М. П. Лобанова.

Литература:

Лотман Л.М. А.Н. Островский и русская драматургия его времени. М-Л. 1961.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС