Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн)

1686-1747

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Андрей Иванович Остерман

Граф А.И. Остерман.

Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) [30.5(9.6).1686, Бохум, Вестфалия, - 20(31 ).5.1747, Берёзов, ныне пос. Берёзово Тюменской обл. 1, русский гос. деятель, дипломат, граф (1730). Сын лютеранского пастора. С 1703 на рус. службе. Активно участвовал в работе Аландского конгресса (1718-19) и выработке условий Ништадтского мира (1721). С 1723 вице-президент Коллегии иностр. дел, в 1725-41 вице-канцлер. После смерти Петра I О., умело лавируя между различными политич. группировками при дворе, беззастенчиво интригуя против многочисл. соперников, добился высших постов в пр-ве, огромных зем. пожалований и доходов. С 1726 чл. Верховного тайного совета. В 1727-30 воспитатель Петра II. С 1731 был фактич. руководителем внеш. и внутр. политики России. После дворцового переворота 1741, возведшего на престол Елизавету Петровну, был предан суду, приговорён к смертной казни, заменённой пожизненной ссылкой в Берёзов, где умер.

Большая советская энциклопедия. В 30 т. Гл. ред. А.М. Прохоров. Изд. 3-е. Т. 18. Никко – Отолиты. – М., Советская энциклопедия. – 1974.

Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн) (1686, м. Бохум, Вестфалия - 1747, Берёзов) - гос. деятель, дипломат. Род. в семье лютеранского пастора. Успешно учился в Иенском ун-те, но из-за дуэли, закончившейся смертельным исходом, был вынужден бежать в Голландию. Согласился на предложение вице-адмирала К. Крюйса пойти на рус. службу. Владевший пятью языками, Остерман за год выучил рус. и был определен в посольскую канцелярию переводчиком. В 1711 участвовал в Прутском походе Петра I и вел мирные переговоры с визирем, успех к-рых во многом способствовал карьере Остерман В 1718-1719 участвовал в работе Аландского конгресса, безуспешно решавшего спорные вопросы междуроссией и - Швецией; в 1721 - в выработке условий Ништадтского мира, завершившего Северную войну. В этом же году "за отличные труды и верность" Остерман. был пожалован титул барона. Принял участие в составлении "Табели о рангах" и в организации Коллегии иностранных дел, вице-президентом к-рой Остерман стал в 1723. Благодаря своему дипломатическому опыту и умелым интригам Остерман делал успешную карьеру в сложной обстановке дворцовых переворотов. После смерти Петра I вошел в число членов Верховного тайного совета. В 1727 после смерти Екатерины I стал воспитателем Петра II и участвовал в успешном заговоре против А.Д. Меншикова. В 1730, после смерти Петра II, уклонился от подписания с "верховниками" "кондиций", ограничивавших власть Анны Ивановны, чем завоевал ее симпатии, и, получив титул графа, фактически стал руководителем внутренней и внешней политики империи. В 1734 назначен канцлером. При недолгом правлении Анны Леопольдовны Остерман сумел сблизиться с Б.К. Минихом и получил звание генерал-адмирала. После дворцового переворота в 1741, возведшего на престол Елизавету Петровну, Остерман был приговорен к казни, замененной вечной ссылкой в Берёзов.

Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.

Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (30.V.1686 - 20.V.1747) - русский государственный деятель, дипломат, граф (1730). Сын лютеранского пастора из Вестфалии. С 1703 года - на русской службе. С 1723 года - вице-президент Коллегии иностранных дел, в 1725-1741 годы - вице-канцлер. После смерти Петра I Остерман, умело лавируя между различными политическими группировками при дворе, беззастенчиво интригуя против многочисленных соперников, добился высших постов в правлении, огромных земельных пожалований и доходов. С 1726 года - член Верховного тайного совета. В 1727-1730 годы - воспитатель Петра II. С 1731 года был фактическим руководителем внешней и внутренней политики России. После дворцового переворота 1741 года, возведшего на престол Елизавету Петровну, был предан суду, приговорен к смертной казни, замененной пожизненной ссылкой в Березов, где умер.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967.

Литература: Шубинский С., Гр. А. И. Остерман, "Сев. сияние", 1863, ч. 2; Кочубинский A., Граф А. И. Остерман и раздел Турции, О., 1899; Долгоруков П., Гр. А. И. Остерман, "Рус. беседа", 1841, т. 2; Тыртов Е., Жизнь гр. А. И. Остермана, М., 1809; Фейгина С. A., Аландский конгресс. Внеш. политика России в конце Сев. войны, М., 1959; Никифоров Л. A., Внеш. политика России в последние годы Сев. войны. Ништадский мир, М., 1959.

Остерман Генрих Иоганн Фридрих - российский государственный деятель, дипломат, граф (1730). Член Верховного тайного совета. Фактически руководил внутренней и внешней политикой России при Анне Иоанновне. После дворцового переворота 1741 года, возведшего на престол Елизавету Петровну, был отправлен в ссылку, где и умер. Генрих Иоганн Фридрих, или граф Андрей Иванович Остерман, как его звали в России, родился 30 мая 1686 года в семье Иогана Конрада Остермана, бедного пастора из Эссена в Вестфалии. Генрих Иоганн Фридрих получил образование предположительно в Йене и Эйзенахе. В 1703 или 1704 году он познакомился в Амстердаме с российским вице-адмиралом Крейсом, который принял его к себе секретарем. За два года пребывания в России Остерман научился свободно говорить и писать по-русски. Петр Великий, находясь однажды на корабле вице-адмирала Крейса, попросил найти толкового чиновника, который мог бы грамотно написать письмо. Вице-адмирал представил царю Остермана. Государь остался очень доволен им, и с тех пор Андрей Иванович неотлучно находился при монархе. Петр I время от времени повышал его чинами и прибавлял ему жалованья и доверял даже секретные дела. 16 февраля 1708 года Остерман, владевший латинским, немецким, французским, голландским, итальянским и русским языками, был определен в дипломатическое ведомство - Посольскую канцелярию в качестве переводчика к вице-канцлеру П.П. Шафирову. В 1711 году Остерман сопровождал Петра I в Прутской экспедиции. Вместе с вице-канцлером бароном Шафировым он ездил в лагерь к верховному визирю для заключения мира между Россией и Портой Оттоманской. 12 июля Андрей Иванович был пожалован в тайные секретари. В феврале 1713 года Остерман отправился в Берлин к прусскому королю Фридриху I с устным посланием Петра I. В том же году дипломат обязался служить России до окончания русско-шведской войны.

В 1716-м он был назначен советником Посольской канцелярии и выполнял важные поручения царя. Остерман вместе с Я.В. Брюсом принимал участие в русско-шведских мирных переговорах на Аландском конгрессе, открывшемся 12 мая 1718 года. Русские представители сразу заявили, что "его царское величество желает удержать все им завоеванное". Шведские дипломаты не менее категорически ответили, что "король желает возвращения всего у него взятого"; Герц объявил мир невозможным, если предварительно не будет решено вернуть Швеции Лифляндию и Эстляндию. Русские со своей стороны указали, что мир не состоится без предварительного решения о сохранении Лифляндии и Эстляндии за Россией. Затем дипломатам пришлось все же перейти к аргументации своих требований. Постепенно стало ясно, что шведы согласны уступить кое-что при условии получения территориальной компенсации в другом месте. В соответствии с полученными инструкциями Остерман и Брюс проявили готовность рассмотреть вопрос об "эквиваленте". Однако на официальных заседаниях русские представители никак не могли получить объяснения того, чего же конкретно хотят шведы. Между тем Остерман вступил "в конфиденцию", и в частных разговорах стало постепенно проясняться стремление шведов добиться не только согласия России на то, чтобы Швеция вернула себе потерянное в пользу Дании, Ганновера или Пруссии, но чтобы русские помогли в этом деле прямым вооруженным участием в войне против своих бывших союзников. При этом Герц, соглашаясь на переход к России Эстляндии и Лифляндии, решительно настаивал на сохранении за Швецией Выборга, Ревеля, Кексгольма. Положение стало ясным, когда Герц представил Остерману и Брюсу проект дополнительных статей к мирному договору, который еще предстояло окончательно согласовать. Россия в обмен за признание Карлом XII присоединения к ней прибалтийских земель, и без того прочно ею удерживаемых, должна выставить 150-тысячную армию и в союзе с разгромленной Швецией вступить в войну с Польшей, Данией, Англией, с ее союзниками Голландией, Германской империей, фактически со всей Европой. Остерман пунктуально выполнял обязанности русского посла. Свои действия он весьма логично продумывал и обосновывал. Прежде всего он считал комплекс предложений Герца "делом, от которого зависит все благополучие Российского государства". Интересы России, как было четко сказано в инструкциях, требовали заключения мира с Швецией. И Остерман полагал, что "если не добиться сейчас мира, то война расширится и неизвестно, когда и как она окончится". Поэтому следует идти на уступки, поскольку Герц от имени Швеции уже принял основные территориальные требования России. "Не думаю, - писал Остерман, - чтоб какой другой министр без всякого почти торгу на такую знатную уступку согласился".

Остерман признавал, что Россия возьмет на себя тяжелые обязательства участвовать в трудной войне. Однако если она этого не сделает, то европейские страны, враждебные ей, сами могут начать действовать, когда и где они это сочтут нужным. Принятие плана Герца позволит отдалить неизбежную войну от русских границ, перенести ее на территорию недоброжелательных к России стран. По мнению Остермана, было только две возможности: либо ждать, когда союзники, возбуждаемые Англией, выступят против нее, либо предупредить их действия и выступить против них. Последнему варианту он отдавал предпочтение. Петр приказывал не отвергать даже совершенно неприемлемые предложения Герца, и Остерман поступал строго по этой инструкции. Для Петра важно было не разрывать конгресс только в ближайшее время, "вскорости", чтобы подать шведам надежду. Он подчеркивает, что обязательства Россия может взять на себя "по заключению мира", то есть после подписания договора. Получив указ царя от 16 ноября, Остерман в тот же день послал Головкину и Шафирову письмо, в котором уверял, что "шведские условия таковы, что требуют зрелого размышления и может быть, что продолжение войны против Швеции не так нам тягостно будет, как новая война, в которую входить имеем". Петр, решительно отклонив шведские идеи, в то же время предписывал конгресса не прерывать, а затягивать его всеми возможными способами. Брюсу и Остерману предстояла трудная задача. Но судьба освободила их от ее решения.

14 декабря на острове Сундшер стало известно, что король Карл XII убит в Норвегии при осаде крепости Фридрихсгаль шальной пулей. Вопрос о заключении мира России с Швецией теперь уже невозможно было рассматривать вне связи с тем, что происходило в дипломатической жизни Европы. Остерман должен был вновь напомнить шведам о прежних условиях мира и о готовности пойти на уступки: вернуть всю Финляндию, Лифляндию присоединить к России не навечно, а лишь временно, на 40 или даже 20 лет, выплатить Швеции денежную компенсацию. Инструкция предписывала заявить, что никаких новых уступок с русской стороны сделано не будет. В Стокгольме Остерману ответили, что лучше им всем погибнуть, чем заключить такой невыгодный мир. С соблюдением всех протокольных церемоний Остерман выполнил данное ему поручение. 6 августа он вернулся и доложил Петру о том, что ультиматум отвергнут. Вся эта процедура предпринималась исключительно для того, чтобы показать искреннее стремление России к миру. А в то самое время, когда Остерман объяснялся с королевой, отряды русских высадились с кораблей на шведский берег в двух местах, севернее и южнее Стокгольма. Шведские войска кое-где пытались оказать сопротивление, но были легко обращены в бегство. Операция носила сугубо демонстративный характер и предназначалась для наглядного доказательства беззащитности Швеции, что и было достигнуто.

Без всяких посредников 28 апреля 1721 года в финском городе Ништадт встретились за круглым столом дипломаты России и Швеции для заключения мирного договора. Россию представляли по-прежнему Брюс и Остерман, который получил титул барона и тайного советника канцелярии. Переговоры проходили напряженно. Дело дошло до смешного: шведские представители, например, требовали, чтобы в перечне уступленных ими городов числился Петербург! Русская сторона не поступилась ничем. Более того, если в конце Аландского конгресса Россия соглашалась на временное присоединение Лифляндии, то теперь она отходила к России навечно. В то же время русские представители пошли на уступки ради главного - скорейшего подписания договора. Россия уступила Швеции Финляндию, согласилась не настаивать на включении в договор претензий голштинского герцога, за Лифляндию выплачивалась двухмиллионная компенсация. Швеция получала право беспошлинно закупать русский хлеб и т. д. Но представители России не пошли на заключение прелиминарного договора, рассчитанного на то, чтобы снова затянуть дело.

30 августа 1721 года был подписан Ништадтский договор, согласно которому между Россией и Швецией устанавливался "вечный, истинный и ненарушенный мир на земле и воде". Завоеванные русским оружием Ингерманландию, часть Карелии, всю Эстляндию и Лифляндию с городами Рига, Ревель, Дерпт, Нарва, Выборг, Кексгольм, островами Эзель и Даго оставались за Россией. Петр был очень доволен заключенным договором и мастерством своих дипломатов. Он даже женил Остермана на русской красавице Марфе Стрешневой, которая, впрочем, по мнению одного из мемуаристов, "была одно из самых злых созданий, существовавших на земле". В 1723 году Андрей Иванович стал сенатором и заменил Шафирова на посту второго лица в дипломатическом ведомстве. Петр I говорил об Остермане, что он никогда не ошибается в министерских делах.

В 1724 году Петр I поручил Остерману "дать приличнейшее образование Коллегии иностранных дел". Тайный советник Остерман, опытнейший дипломат, составил проект нового штата канцелярии и регламента Коллегии. Проект-записка, названная "К сочинению и определению канцелярии Коллегии иностранных дел предложения" - один из лучших составленных Остерманом документов. Начинались они с характеристики самой Коллегии: "Дела в Коллегии иностранных дел, или, просто сказать, в тайном совете, суть наиважнейшие"; все эти дела исполняются служителями коллежской канцелярии, которая есть "вечный государственный архив и всем старинным и прошедшим в государстве делам, поступкам, поведениям и взятым мерам вечное известие", отсюда следует, "что необходимо установить в ней [канцелярии КИД] вечный и основательный порядок". По мнению Остермана, служители Коллегии должны быть "умными и в делах уже обученными, и вследствие малолюдства их принуждены будут работать день и ночь, то необходимо им учинить хороший порядок и честное и довольное пропитание. Вместе с тем служителей предлагалось освободить от постоев, так как они занимались секретными делами, ибо "излишняя компания дома к излишним разговорам часто ведет". "Предложения" Остермана не были утверждены из-за смерти Петра I. Однако они изучались и использовались при составлении штатов на протяжении всего XVIII столетия. Петр Великий отдавал должное уму и прозорливости барона Остермана, отмечал, что он лучше других министров знает истинную пользу Российского государства, и был для оного необходим. Императрица Екатерина I, по восшествии на престол в 1725 году, пожаловала его государственным вице-канцлером и действительным тайным советником. С тех пор Остерман вступил в управление иностранными делами и оправдал впоследствии доброе мнение, которое имел о нем покойный император. В послепетровскую эпоху Остерман превратился в одну из ключевых фигур российской политики. Его отличала фантастическая работоспособность; по отзывам современников, Остерман занимался делами и днем и ночью, и в будни и в праздники. В течение 15 лет он фактически руководил русской внешней политикой.

Благодаря Остерману в 1726 году Россия заключила союзный договор с Австрией, сохранивший свое значение на весь XVIII век, ибо в основе его, согласно идее Остермана, была общность интересов по расчленению Польши, "укрощению" Пруссии и изгнанию турок из Европы. Новая внешнеполитическая программа России была сформулирована Остерманом в июле - августе 1727 года и развита в письмах к Б.И. Куракину и А.Г. Головкину, русским уполномоченным на Суассонском конгрессе. Основные принципы ее таковы: "убежать от всего", что "могло нас в какое пространство ввести", то есть избегать любых военных столкновений; "освободиться добрым порядком" от имевшихся обязательств в отношении голштинского и мекленбургского дворов, а добившись этого - "возобновить прежнее согласие с дацким"; восстановить прежние дружеские отношения с Англией; короля прусского содержать на своей стороне, ибо, "хотя и вспоможения великого от него ожидать невозможно, однако ж для других соседов пригодится"; с Австрией "оставаться в союзе" для решения турецких и иранских дел, а с другими соседями "искать дружбу и союз". Эта примирительная программа постепенного сближения с Англией и Данией, дальнейшего укрепления русско-австрийского союза при ее реализации позволила бы России укрепить свои позиции на Балтике и в целом в Европе, а также приступить к решению "восточных" проблем. Остермана ценили как профессионала, опытного и умного человека, но все равно в силу своего нрава, происхождения он оставался чужаком для русской знати, а потому особенно льнул к фаворитам и "сильнейшим" у подножия трона. Вначале его покровителем стал А.Д. Меншиков, влиятельный вельможа при дворе Екатерины I. Благодаря близости к нему Остерман получил важную должность воспитателя - обер-гофмейстера великого князя, а потом императора Петра II. Осенью 1727 года Остерман перешел на сторону враждебного Меншикову клана князей Долгоруких и стал одним из инициаторов свержения и ссылки светлейшего в Сибирь. Тонкий политический нюх, знание человеческих слабостей, самообладание, беспринципность и умение вовремя поставить на победителя, плести сложную интригу и при этом оставаться в тени - все эти качества позволили Остерману удержаться на плаву при пяти самодержцах.

Тяжело пришлось ему в начале 1730 года, когда члены высшего правительственного органа - Верховного тайного совета, куда, кстати, входил и Остерман, вознамерились ограничить власть императрицы Анны Иоанновны. После провала этого предприятия Остерману чудом удалось избежать опалы. С немалым трудом Остерман - член Кабинета министров и граф - сумел найти подход к капризному и подозрительному фавориту Анны Иоанновны Э.И. Бирону, который хотя и не любил Андрея Ивановича, но ценил его как крупного специалиста, считался с его мнением. Генерал Манштейн пишет в своих мемуарах: "Граф Остерман был без сомнения в свое время один из величайших министров в Европе. Он совершенно знал пользы всех держав; имел способность обнимать все одним взором, и одарен будучи от природы редким умом, соединял с оным примерное трудолюбие, проворство и безкорыстие. Он никогда не принимал ни малейшего подарка от иностранных дворов, не получив прежде на то позволения от своего двора. С другой стороны, имел чрезвычайную недоверчивость и простирал часто слишком далеко свои подозрения; не мог терпеть никого выше себя, также равного, разве несведущего. Никогда коллеги его в Кабинете не были им довольны; он во всем хотел быть главным, а чтобы прочие соглашались только с ним и подписывали.

В затруднительных делах Государственных, когда, по занимаемому им месту, следовало ему дать свое мнение, он притворялся больным, опасаясь учинить что-либо для себя предосудительное, и посредством такой политики удержался при шести разных Правительствах". Дипломатические бумаги Остермана показывают его изощренный ум, умение учесть, взвесить все обстоятельства дела, предусмотреть все негативные последствия политических поступков. Любопытно также, что он никогда не подписывался титулом барона и графа, а всегда просто: Андрей Остерман. Как для руководителя внешней политики, для него было характерно развитое чувство равновесия, расчетливость и - главное - стремление оставить России поле для дипломатического маневра, а соответственно - для самостоятельной политики. "Наша система, - писал Остерман в 1727 году, - должна состоять в том, чтобы убежать от всего, что могло бы нас в какие проблемы ввести". После кончины великого канцлера графа Головкина, последовавшей 20 января 1734 года, граф Остерман вступил в Главное управление иностранным департаментом и в декабре того же года заключил в Санкт-Петербурге с английским резидентом Рондо трактат в 30 статьях о дружбе и взаимной торговле на 15 лет.

В 1736 году императрица объявила войну Порте. Частые нападения крымских татар на российские границы явились тому причиной. Некоторые из российских политиков, и прежде всего граф Остерман, были против этой войны. Он доказывал, что Россия не может извлечь из этого выгод, война приведет к значительным военным потерям и большим финансовым издержкам. Предположения графа Остермана оправдались. Россия, помимо некоторого расширения границ и блистательных успехов оружия своего войска, никакой существенной выгоды от войны с Портой не получила. Война завершилась в 1739 году. Изданный в феврале 1740 года манифест о заключенном с турками мире был сочинен графом Остерманом. Он получил от императрицы Анны Иоанновны серебряный сервиз, бриллиантовый перстень и пенсию в 5000 рублей, сверх получаемого им жалованья. У Остермана не было друзей или добрых знакомых, что и немудрено - общение с ним, по единодушному мнению, было крайне неприятно. Он был очень скуп и нечистоплотен. Комнаты его отличались дурным убранством, а служители были одеты как нищие. Серебряная посуда, которую он каждый день употреблял, больше походила на оловянную. Супруги Остерман имели двоих сыновей и одну дочь - графиню Анну Андреевну, которая была замужем за генерал-аншефом Матвеем Андреевичем Толстым. Старший сын граф Федор Андреевич дослужился до генерал-поручика. Он был действительным тайным советником, сенатором.

Другой сын, граф Иван Андреевич, поднялся еще выше, став канцлером России. Скрытность, лживость и лицемерие Остермана стали притчей во языцех, а не особенно искусное притворство - поводом для анекдотов. В минуты риска, когда нужно было высказаться о чем-либо определенно или подписать требующий особой осмотрительности документ, Остерман внезапно и тяжко заболевал. У него начиналась подагра, мигрень, ревматизм или что-нибудь другое. Он жалобно стонал, укладывался в постель, и вытащить его оттуда было невозможно. Не без сарказма Бирон писал в апреле 1734 года посланнику России в Варшаве графу Кейзерлингу: "Остерман лежит с 18-го февраля и во все время один только раз брился, жалуется на боль в ушах, обвязал себе лицо и голову. Как только получит облегчение в этом, он снова подвергнется подагре, так что, следовательно, не выходит из дома. Вся болезнь может быть такого рода: во-первых, чтобы не давать Пруссии неблагоприятного ответа... во-вторых, турецкая война идет не так, как того желали бы". В последние годы царствования Анны Иоанновны (с 1736 года) Остерман редко выезжал из дому, под предлогом, что не мог ходить от сильной подагры. Однако же притворная болезнь от сидячей его жизни превратилась в настоящую, так что он оставлял кресла свои и ездил во дворец по одним только чрезвычайным случаям, и когда специально за ним присылали.

В 1740 году, после смерти Анны Иоанновны, свержения Бирона, отставки Миниха и установления регентства Анны Леопольдовны, Остерман решил, что наступил его час, и, пользуясь особым доверием правительницы, выдвинулся в руководители государства - фактически стал главой правительства. Эта должность, как и чин высшего морского начальника - генерал-адмирала, полученный Остерманом в 1740 году, была явно не по нему: привыкший действовать незаметно, осторожно плести сети интриг, он не обладал необходимой широтой подхода к государственным проблемам, авторитетом лидера, решительностью и смелостью.

В 1741 году в Россию прибыло персидское посольство, чтобы встретиться с цесаревной Елизаветой Петровной, однако прием не состоялся - Остерман воспрепятствовал этому свиданию. Тогда-то дочь Петра I в ярости велела передать влиятельному министру, что "он забывает, кто я и кто он сам - писец, ставший министром благодаря милости моего отца... Он может быть уверен, что ему ничего не будет прощено". Получив сведения о готовившемся заговоре Елизаветы Петровны, Остерман не сумел предотвратить его и стал одной из первых жертв переворота - был арестован ночью 25 ноября 1741 года и заключен в Петропавловскую крепость - цитадель Петербурга. Новая императрица Елизавета не забыла обиду, нанесенную ей во время визита в Петербург персидского посла. Не простила она Остерману и его попытки укрепить власть правительницы Анны Леопольдовны.

В январе 1742 года по приговору суда должна была состояться смертная казнь Остермана. Историк XIX века Д. Бантыш-Каменский писал: "...Солдаты, стащив тогда графа с носилок, положили голову его на плаху, к которой приближась палач и растегнув воротник у рубашки и шлафрока его, оголил шею. Все сие не более минуты продолжалось, как объявили графу Остерману, что императрица переменила смертную казнь его на вечное в Березов заточение. Солдаты подняли тогда графа и посадили снова на носилки. В то время потребовал он, чтобы ему подали парик его и колпак; надел их на голову и застегнул воротник у рубашки и шлафрока, не показав ни малейшей в лице перемены. Великий человек всегда, даже и в несчастье, является великим! В следующий день граф Остерман, мучимый сильной подагрой, отправлен был из Петропавловской крепости в Сибирь. Последние слова его состояли в покорнейшей просьбе, чтобы императрица не оставила милостивым и великодушным покровительством его детей". Он отправился с женой, бывшей при Анне Иоанновне статс-дамой, в Березов и умер там через пять лет, 20 мая 1747 года.

Использованы материалы сайта  http://100top.ru/encyclopedia/ 

Остерман Андрей Иванович (Генрих Иоганн Фридрих) (30 мая 1686-20.05.1747), граф (1730), генерал-адмирал, действительный статский советник, барон. Из семьи лютеранского пастора. Старший брат Остермана -Иоганн Кристоф Дитрих - был наставником дочерей царя Ивана Алексеевича: Екатерины, Анны (будущей императрицы) и Прасковьи; после выхода царевны Екатерины Ивановны замуж за герцога Мекленбург-Шверинского Леопольда был пожалован им в бароны (1721), тайные советники и назначен мекленбургским послом в России (до 1741). Остерман получил домашнее образование, которое продолжил в Йенском университете, затем в Айзенахе. Находясь в Голландии, в 1703 был принят на русскую службу адмиралом Крюйсом, с которым в октябре 1704 прибыл в Россию. В 1708 был определен переводчиком в Посольский приказ. Во время Северной войны 1700-1721 находился при походной канцелярии Петра I, выполняя дипломатические поручения (в 1710 - с миссией в Берлине и Копенгагене). Секретарь посольской канцелярии (1710). В1711, во время Прутского похода 1710-1713, участвовал в переговорах с турецким визирем. В качестве тайного секретаря (1711) находился с дипломатическими миссиями в Берлине (1713) и в звании канцелярии советника - в Гааге (1715). В том же качестве впервые самостоятельно участвовал в Аландском конгрессе (1717), где наряду с Я.В. Брюсом был одним из уполномоченных; стараниями Остермана в окончательный текст проекта договора были включены все предложения российской стороны. В 1719 находился с миссией в Стокгольме, где ему удалось склонить шведское правительство к принятию условий мирного соглашения с Россией. В феврале 1720 назначен тайным канцелярии советником в Коллегию иностранных дел. В 1721 участвовал в работе конгресса в Ништадте; по заключении Ништадтского мира способствовал дипломатическому признанию Швецией территориальных перемен после Северной войны. По итогам конгресса был пожалован в бароны и тайные советники, награжден деньгами и деревнями. С 1723 исполнял должность вице-президента Коллегии иностранных дел, принимая непосредственное участие в упорядочении делопроизводства Коллегии и в улучшении подготовки ее личного состава («Предложение к сочинению штата Коллегии иностранных дел», 1724). По восшествии на престол императрицы Екатерины I Остерман получил звание вице-канцлера и чин действительного тайного советника (1725). С учреждением Верховного тайного совета становится его членом (1726). Будучи начальником над почтами (с ноября 1726), способствовал развитию почтовых трактов, проложенных в т.ч. через Казань и Нижний Новгород до границ с Китаем и через всю Сибирь. С 1727 возглавлял Комиссию о коммерции, которая занималась вопросами поддержки деятельности российского купечества во внешней торговле и приняла в связи с этим ряд существенных мер, включая и ряд таможенных льгот, мер, направленных на развитие судостроения, а также первый в России Вексельный устав (1729). Тогда же и позднее Остерманом предлагались меры к преодолению сословных и других привилегий, имевших место в присоединенных к России балтийских провинциях, к более тесному единению этих областей, в частности Эстляндии и Лифляндии, с Российским государством. Остерман оказывал непосредственное влияние на формирование внешней политики России. «Мнения не в указ», написанные Остерманом, получили значение правительственной резолюции; на основании его записок были составлены рескрипты и инструкции российским дипломатическим представителям за границей. Внешнеполитическая система Остермана была изложена им в мемориях «Генеральное состояние дел и интересов Всероссийских со всеми соседними и другими иностранными государствами в 1726 году» и в «Рассуждении о персидских делах», где проводилась мысль в пользу союза России со Священной Римской империей, но против союза с Францией, высказывались рекомендации к продолжению прежней политики на Балтике, а также к более сбалансированной политике России в восточном направлении. В 1727 Остерман был пожалован в кавалеры ордена Св. апостола Андрея Первозванного и назначен обер-гофмейстером великого князя и наследника Петра Алексеевича (сохранял звание гофмейстера на протяжении всего царствования Петра II). Будучи одной из влиятельных фигур борьбы придворных группировок, пытался примирить их интересы, в частности путем брака великого князя Петра Алексеевича с дочерью Петра I Елизаветой Петровной. После смерти Петра II Остерман сумел уклониться от участия в заседании Верховного тайного совета, на котором решался вопрос о «кондициях», и выступал сторонником самодержавного правления. В царствование Петра II благодаря усилиям российской внешней политики, руководимой Остерма-ном, впервые после 1721 за российскими государями был признан императорский титул (официально в августе 1729 это было сделано Швецией). Договорами 1727 и 1728 были урегулированы российско-китайские отношения и упорядочены контакты в области торговли. При воцарении императрицы Анны Ивановны Остерман был пожалован графом (1730). В звании второго кабинет-министра (1731) Остерман вошел в состав учрежденного Кабинета. С 1733 председательствовал в Военно-морской комиссии, созданной для упорядочения деятельности Адмиралтейства и флота. В 1734 назначен первым кабинет-министром. В 1732, в противовес члену Кабинета гене-рал-фельдцейхмейстеру Б.Х. Миниху, стороннику французской ориентации, Остерман настоял на том, чтобы правительство отказалось поддержать кандидата на польский престол Станислава Лещинского в обмен на гарантии Францией европейских границ России и ее поддержку в войне с Турцией; саксонского кандидата российское правительство поддержало только после того, как получило обещания, что претензии России к Польше будут удовлетворены, а Курляндия сохранит прежний образ правления.В том же 1732 был заключен договор о дружбе и гарантиях между Россией, Австрией и Данией, что было важно для упорядочения шлезвиг-голштинских дел. В 1732-1733 при участии Остермана были восстановлены отношения между Россией и Великобританией, и в 1733-1734 российский резидент в Лондоне А. Кантемир участвовал в переговорах о заключении союза. Будучи составителем устава о регентстве Э.И. Бирона (1740), Остерман, сохраняя свое влиятельное положение при дворе, не участвовал в перевороте 1740, но при воцарении Анны Леопольдовны был пожалован в генерал-адмиралы (1740), вступил в полное управление Морским ведомством и председательствовал во Втором департаменте Кабинета. Влиятельный соперник генерал-фельдмаршала Миниха, Остерман вместе с Антоном-Ульрихом Брауншвейгским способствовал его опале и отставке, став фактически первым министром. В декабре 1739 подписанием Белградского мира завершилась русско-турецкая война, которая велась Россией в союзе с Австрией. Стремясь извлечь наибольшие выгоды из союза с Австрией, Остерман изложил в своей инструкции российским дипломатическим представителям на мирном конгрессе в Немирове (1737) ряд важных инициатив по достижению большей безопасности южных границ России. Позднее, в 1740, российское правительство вследствие усилий Остермана, поддерживая так называемую Прагматическую санкцию, выступало посредником между союзными с Россией Австрией и Пруссией, стремившейся отстоять свои права на Силезию. В результате дворцового переворота, приведшего к власти Елизавету Петровну, Остерман в ночь на 25.11.1741 был арестован. По приговору Сената осужден на казнь (назначена на 18.1.1742). По прочтении приговора (Остерман обвинялся в утаивании завещания Екатерины I, в составлении протоколов, в которых доказывалось, что Елизавета Петровна и ее племянница не имеют прав на российский престол, и пр.) над Остер-маном был совершен обряд казни, но сама казнь заменена вечной ссылкой в Березов, где он прожил последние пять лет жизни.

Был женат (1721) на Мавре Ивановне Стрешневой (1698-24.2.1781), от которой имел детей: Петра (21.3.1722-1.5.1723); Федора (21.5.1723-10.11.1804), генерал-поручик, сенатор и действительный тайный советник, автор «Замечаний» на «Записки Манштейна о России»; Анну (22.4.1724-15.2.1769); Ивана (25.4.1725-19.4.1811), дипломат, посланник в Швеции, вице-канцлер, главноначальствующий над Коллегией иностранных дел и государственный канцлер.

Использованы материалы книги: Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005.

Остерман, граф Андрей Иванович (Генрих-Иоганн-Фридрих) - государственный деятель (1686 - 1747), сын лютеранского пастора в Вестфалии. Принятый в 1703 г. на русскую службу, владея языками немецким, голландским, латинским, французским и итальянским и прекрасно изучив русский, Остерман был определен в 1708 г. переводчиком посольского приказа и вскоре стал получать серьезные дипломатические поручения. В 1717 г. он играл главную роль на аландском конгрессе; в значительной степени его делом было заключение в 1721 г. Ништадтского мира. С 1723 г. он был вице-президентом коллегии иностранных дел. При преемниках Петра Великого он начинает принимать видное участие и в делах нашей внутренней политики. При учреждении Верховного Тайного Совета (1726) он вошел в число членов последнего; заведовал почтами и "комиссией о коммерции". 1 января 1727 г. Остерман был назначен обер-гофмейстером (воспитателем) великого князя наследника Петра Алексеевича ; это звание он сохранял и в продолжение всего царствования Петра II. Роль Остермана в событиях 1730 г. снискала ему благоволение императрицы Анны ; он был возведен в графское достоинство и, в звании второго кабинет-министра, вошел в состав вновь учрежденного Кабинета. С 1733 г. председательствовал в военно-морской комиссии "для рассмотрения и приведения в добрый и надежный порядок флота, адмиралтейств и всего что к тому принадлежит". В 1734 г. получил звание первого кабинет-министра. После смерти Анны Иоанновны положение Остермана несколько поколебалось; он был пожалован в генерал-адмиралы и председательствовал во втором департаменте Кабинета, где сосредоточивались дела иностранные и морские, но звание вице-канцлера за ним не было сохранено. К концу правления Анны Леопольдовны первенствующее влияние Остермана на ход государственных дел снова начинает восстановляться. Падение Брауншвейгской фамилии прервало его служебную карьеру. Арестованный в ночь на 25 ноября 1741 г., он был присужден к смертной казни, но казнь была заменена ссылкой в Березов, где Остерман и прожил последние пять лет своей жизни. Своими служебными успехами Остерман был обязан столько же умению приспособляться к людям и к обстоятельствам, сколько недюжинным способностям крупного государственного деятеля. Он отличался не столько творческими способностями, сколько умением верно понять требования и условия данного момента и поставить себе определенные и вполне достижимые цели. Он обладал достаточною гибкостью, чтобы вовремя отступить в деталях от выработанной программы, если ей противоречили условия живой действительности. Конечная его цель оставалась, однако, постоянно одна и та же; это был государственный интерес - процветание государства, усиление его внешней мощи, при бережном по возможности отношении к народным силам. Чужой в России и вряд ли вообще способный на искреннее национальное чувство, Остерман смотрел на свою государственную деятельность как на взятую им на себя обязанность, добросовестно выполнить которую его заставляли прежде всего его собственные интересы. Приблизившись к Петру Великому и втянутый в его работу, он был, по-видимому, увлечен ею, как европеец, и верно стоял на страже этого дела и после того, как царь-преобразователь сошел в могилу, а его преемники порою забывали, порою сознательно искажали его заветы. Это не мешало Остерману относиться вполне самостоятельно и к государственной программе Петра. Пройдя серьезную служебную школу в тяжелые годы Северной войны, Остерман составил себе ясное представление о тех новых условиях, какие создавались для России ее новым положением в Европе, и о тех задачах, какие из этих условий вытекали. Ученик, во многих отношениях Петра, Остерман, благодаря отчетливости и многосторонности своего ума, являлся нередко активным помощником царя, ясно формулируя его мысли и, быть может, подсказывая порою вытекающие из них выводы. Петровская программа - главным образом в области внешней политики - воспринятая Остерманом и проводимая им с 1721 г., была в некоторых частях его собственною программою. Эта программа в последние годы петровского царствования отличалась во многих своих чертах агрессивным характером. Ближе ознакомившись после смерти Петра с внутренним положением дел в государстве и с наличными его силами, Остерман отступил от петровских принципов в сфере внутренней политики, проникнутой при Петре началом строгого меркантилизма и последовательной государственной опеки; в сфере внешней политики, оставаясь верен петровским традициям, он постепенно переходил к более примирительному направлению. В это время он становится мало-помалу истинным вдохновителем русской политики. Выделить степень личного его участия в каждом отдельном случае не всегда легко. Лавируя среди различных партий, он нередко был вынужден выжидать удобного момента, когда, после целого ряда уступок и компромиссов, он мог, наконец, открыто проводить свои взгляды. Все главные моменты русской внешней политики с 1721 по 1741 г. - требование освобождения русских судов от уплаты зундской пошлины, вопрос о голштинских претензиях и позднейшая их ликвидация, русско-шведский союз 1724 г., дела персидские, русско-австрийский союз 1726 г., восстановление в 1732 и 33 годах после двенадцатилетнего разрыва дипломатических отношений с Англией, польский вопрос в 1733 г., русско-турецкие отношения 1735 - 39 годов, завершившиеся Белградским миром - теснейшим образом связаны с именем Остермана. Участие Остермана в делах внутренней политики при Петре сказалось при устройстве коллегий, главным образом - коллегии иностранных дел. После смерти Петра деятельность Остермана по вопросам внутренней политики значительно расширяется и принимает более принципиальный характер. Наиболее рельефно эта деятельность выразилась в предпринятых, согласно его указаниям, мерах, целью которых был подъем народного благосостояния, расшатанного долгими годами войны, ослабление податного гнета и развитие платежных сил страны. Сюда относятся, например, облегчение по взиманию подушной подати (1726), переход от запретительного тарифа 1724 г., к более либеральному тарифу 1733 г., вексельный устав 1729 г., восстановление торговли с Хивою и Бухарою, учинение "свободного торга" с Китаем. Много было также сделано Остерманом для развития сети почтовых трактов и для восстановления пришедшего при Петре II в упадок флота. Уже в последние годы петровского царствования Остерману приходилось встречаться с завистью и недоброжелательством. Шафиров и голштинский министр Бассевиц , Меншиков и его противники Долгорукие , позднее Миних и Бирон - все они померялись силами с Остерманом и в большинстве случаев были побеждены. Цесаревна Елизавета , недовольная Остерманом, как обойденная в 1727 г. наследница Петра Великого, возбуждала в нем позднее подозрения, главным образом, вследствие своих симпатий к голштинским интересам. Этим отношением Остермана к Елизавете и объясняется прежде всего та суровая участь, которая постигла его при занятии ею русского престола. Те династические стремления, которые она обнаруживала порою как императрица и с которыми приходилось порою бороться ученику и противнику Остермана, Бестужеву-Рюмину , показали, что Остерман не был неправ, относясь к ней с недоверием в годы царствования Петра II и Анны. До нас дошло большое количество отзывов и известий об Остермане, не столько сообщающих фактические подробности о его деятельности, сколько отмечающих отдельные черты его характера. Большею частью эти отзывы довольно согласны между собою. Остерман, по-видимому, мало кем был искренно любим вне его узкого семейного круга. Крайняя замкнутость в частной жизни и двуличие в деловых отношениях, переходившее зачастую прямо в лживость, были, кажется, главными тому причинами. Наряду со многими несимпатичными чертами в характере Остермана отмечается, однако, и многое такое, что выгодно отличает его от многих из его современников. Будучи скуп, он отличался крайней неподкупностью. Двуличный и лживый, он не изменял тому, кому служил: современники затруднялись назвать державу, интересам которой Остерман сознательно и по корыстным соображениям приносил бы в жертву интересы России. Заботясь о своей личной карьере, Остерман успешно вел интриги против своих соперников; но руководящими мотивами его при этом, наряду с соображениями личного характера, являлось иногда и принципиальное разногласие по вопросам внешней политики. - Ср.: "Очерк истории Министерства Иностранных Дел 1802 - 1902" (СПб., 1902); Hempel "Leven und trauriger Fall Gr. v. Ostermann"; С. Шубинский "Граф А.И. Остерман" ("Северное Сияние" 1863 г., часть II); Гельбиг "Русские избранники и случайные люди в XVIII веке" ("Русская Старина" 1886 г., № 4); А. Кочубинский "Граф А.И. Остерман и раздел Турции" (О., 1899). 

М. Полиевктов.

Использованы материалы сайта http://www.rulex.ru/ 

Далее читайте:

Остерман Иван Андреевич (1725-1811), брат Андрея Ивановича.

Остерман Иван Иванович (?-1741), брат Андрея Ивановича.

Остерман Федор Андреевич (1723-1804), сын Андрея Ивановича.

Остерман-Толстой Александр Иванович (1771-1857), граф, генерал-адъютант, внук Андрея Ивановича.

Литература:

Шубинский С. Граф Андрей Иванович Остерман: Биографический очерк. СПб., 1863.

Шубинский С., Гр. А. И. Остерман, "Сев. сияние", 1863, ч. 2;

Никифоров Л. А., Внешняя политика России в последние годы Северной войны. Ништадтский мир, М., 1959.

Кочубинский A., Граф А. И. Остерман и раздел Турции, О., 1899;

Долгоруков П., Гр. А. И. Остерман, "Рус. беседа", 1841, т. 2;

Тыртов Е., Жизнь гр. А. И. Остермана, М., 1809;

Фейгина С. A., Аландский конгресс. Внеш. политика России в конце Сев. войны, М., 1959;

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС