|
|
|
Малиновский Роман Вацлавович |
1876-1918 |
БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ |
XPOHOCВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТФОРУМ ХРОНОСАНОВОСТИ ХРОНОСАБИБЛИОТЕКА ХРОНОСАИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИБИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫСТРАНЫ И ГОСУДАРСТВАЭТНОНИМЫРЕЛИГИИ МИРАСТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫМЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯКАРТА САЙТААВТОРЫ ХРОНОСАРодственные проекты:РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙДОКУМЕНТЫ XX ВЕКАИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯПРАВИТЕЛИ МИРАВОЙНА 1812 ГОДАПЕРВАЯ МИРОВАЯСЛАВЯНСТВОЭТНОЦИКЛОПЕДИЯАПСУАРАРУССКОЕ ПОЛЕ |
Р.В.Малиновский (в центре) среди рабочих-наборщиков Москвы Малиновский Роман Вацлавович (1876—1918) — социал-демократ, меньшевик, затем большевик; с 1910 г. — секретный сотрудник Московского охранного отделения, затем Департамента полиции, член ЦК РСДРП (1912—1914), депутат IV Государственной думы, в которой возглавлял социал-демократическую фракцию, разоблачен как провокатор в 1917 г.; по приговору трибунала расстрелян в 1918 г. Использованы материалы кн.:"Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004. Депутат ГосдумыМалиновский Роман Вацлавович (18 марта 1877 — 5 ноября 1918). Настоящая фамилия неизвестна, происходил из польской дворянской семьи. Работал токарем; в 1899 осужден за воровство. В 1901—1905 служил рядовым в л.-гв. Измайловском полку. В 1906 вступил в РСДРП, работал в петербургском профсоюзе металлистов. С 1910 жил в Москве; после ареста в мае 1910 стал секретным сотрудником Московского охранного отделения под кличкой Портной. В 1912 на 6-й Всероссийской конференции партии в Праге избран членом ЦК РСДРП. Осенью 1912 избран депутатом IV Думы от Московской губ. (по рабочей курии). После избрания в Думу становится секретным личным сотрудником директора департамента полиции СП. Белецкого; получал из сумм департамента по 500 руб. в месяц. В мае 1914 по инициативе товарища министра внутренних дел В.Ф. Джунковского вынужден был отказаться от депутатского мандата и покинул Россию; исключен из партии за дезертирство. После начала мировой войны призван в действующую армию; вскоре попал в плен. После освобождения в октябре 1918 вернулся в Петроград. Расстрелян по приговору Верховного трибунала при ВЦИК. Использованы материалы библиографического словаря в кн.: Я.В.Глинка, Одиннадцать лет в Государственной Думе. 1906-1917. Дневник и воспоминания. М., 2001. Понравился Ленину
Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997.
Агент Департамента полицииИдя на первое конспиративное свидание с Малиновским, я знал, что это был один из самых крупных по значению сотрудников отделения. За услуги его вознаграждали в первое время сравнительно небольшим ежемесячным содержанием, что-то около 125 рублей в месяц. Департамент полиции был, как всегда, скуповат! Малиновский носил довольно заурядную кличку — «Портной». Очевидно, по конспиративным соображениям было решено, что этот псевдоним прикрывает надлежащим образом его слесарную работу. Я знал, что Малиновский стоит в центре большевистской фракции Российской социал-демократической рабочей партии и в центре ее московской организации, что Ленин ему доверяет, что он развитой рабочий и что Департамент полиции решил не мешать выбору его в члены Государственной думы от рабочей курии в предстоявших тогда, осенью 1912 года, выборах в Москве. Примерно в конце 1911 года Малиновский был арестован, и когда в охранном отделении ему было предложено сотрудничать, он, после некоторых колебаний и размышлений, согласился на это предложение. Что руководило им в его решении? Я предполагаю следующее: у Малиновского было уголовное прошлое. В ранней молодости он попался в какой-то краже, да еще со взломом. Это прошлое он тщательно скрывал. Но оно могло помешать ему выплыть на большую дорогу при огласке. Конечно, широким рабочим кругам все это не было известно. Когда в охранном отделении ему намекнули на его прошлое и добавили, что при условии сотрудничества оно останется в тени и не помешает ему «лидерствовать» в рабочей и партийной сфере, то крайне честолюбивый Малиновский, гоноровый поляк, согласился на сделанное ему предложение. Он и тогда всеми правдами и неправдами лез наверх. Самомнение было в нем огромное. Он понимал, что, если охранное отделение прикроет неприятное для него прошлое, он может легче овладеть положением. Мечта о возможности быть членом Государственной думы уже тогда возбуждала его. Я застал его уже «прирученным» сотрудником охранного отделения, оказавшим достаточное количество услуг и дававшим, в общем, весьма ценные сведения относительно планов и намерений большевистского центра в России и за границей. При первом моем свидании с ним я увидел прилично одетого рабочего, высокого роста, рыжеватого шатена с небольшими усами, с лицом скорее красивым, но слегка испорченным «рябинами», интеллигентски польского типа. Внешность его слегка напоминала известного пианиста и затем президента Польской республики Игнатия Падеревского *). Сходство это, я помню, сразу бросилось мне в глаза. Только вся внешность Падеревского была более интеллигентной, более аристократической и более одухотворенной. Я скоро понял, что некоторым промахом в прежнем руководстве этим, теперь очень нелегким сотрудником было то, что в отношении с ним преобладала одна сухая деловая сторона. С одной стороны, приходил представитель охранного отделения, в данном случае или мой предшественник по должности, полковник Заварзин, или его помощник по сношениям с Малиновским, жандармский ротмистр Иванов, а с другой стороны — секретный сотрудник Малиновский. Происходил деловой разговор, записывались сведения, данные сотрудником, и обе стороны расходились до следующей встречи. Отсутствовал весьма существенный фактор — атмосфера, создающая важные по результатам флюиды душевной расположенности и дружественной приязни, необходимые в столь тонких делах. Это обстоятельство надо было исправить, а для этого надо было самому взяться за дело, так как ротмистр Иванов, по складу своего характера, не подходил к роли руководителя Малиновским. Поэтому я стал регулярно являться на свидания с ним и завоевывать его. Когда в августе того же 1912 года в Москву приехал директор Департамента полиции С.П. Белецкий с вице-директором С.Е. Виссарионовым для проверки принятых мер по охране в связи с предстоящим приездом Государя на Бородинские торжества, то, зайдя как-то в мой кабинет и выслушав мой доклад, Белецкий в особо конспиративном тоне заявил мне, что он решил не мешать прохождению Малиновского в состав членов Государственной думы от рабочей курии Москвы. «Вашей задачей поэтому, — продолжал Белецкий, — является благоприятное, в скрытом виде, конечно, содействие этим планам Департамента полиции. В случае удачи, то есть выбора Малиновского в члены Государственной думы, он будет уже не вашим сотрудником, а сотрудником Департамента полиции. Я предполагаю оставить руководство им в своих руках при содействии Виссарионова. Поэтому он не перейдет в ведение Петербургского охранного отделения. Весь дальнейший ход дела сообщайте мне личными письмами!» Итак, в случае выбора Малиновского членом Государственной думы я, как начальник Московского охранного отделения, прежде всего лишался очень важного секретного сотрудника; хотя в числе других секретных сотрудников, находившихся у меня в распоряжении, имелись еще два-три крупных по своему партийному значению, это были люди меньшего калибра. Поэтому, конечно, не могло быть сомнений в моем отношении к затее СП. Белецкого. Я лично был против, но, конечно, должен был подчиниться его распоряжению. Кроме того, я отлично понимал возможные неприятные последствия этой затеи. Я знал уже хорошо характер и натуру Малиновского и понимал, как будет трудно для случайных в политическом розыске людей, как С.П. Белецкий, да даже и для сравнительно опытного С.Е. Виссарионова, осуществить практически руководство Малиновским. Я чувствовал, что, как только он станет в положение члена Государственной думы, он возомнит о себе чрезвычайно, и не так легко будет заставить его выполнять предлагаемые ему задания. Так оно и случилось впоследствии: «Власть исполнительная да подчинится власти законодательной!» Малиновский эту фразу, конечно, носил в уме! Не будь Малиновский Малиновским, т.е. не будь он натурой столь самовлюбленной, не забери он себе в голову каких-то сверхчестолюбивых и дерзостных мечтаний, не задайся он выполнением какого-то смутного, предерзостного плана «и невинность соблюсти, и капитал приобрести», останься он на средней линии, не лезь он во что бы то ни стало везде и всюду в лидеры, то, возможно, он продержался бы дольше и в Государственной думе, и в Департаменте полиции. Но с ним было трудно ладить, и, во всяком случае, надо было уметь им руководить. Этого умения ни у СП. Белецкого, ни даже у СЕ. Виссарионова не было. Почему же Малиновский не был передан (как, казалось бы, это следовало сделать) в распоряжение начальника Петербургского охранного отделения полковника фон Котена? Я не имею точных данных, чтобы ответить на этот вопрос. Не то Белецкий имел в виду при посредничестве Малиновского получать в свои руки первостепенной важности сведения о думской эсдековской фракции, не то он не полагался на ловкость полковника фон Котена, не то он хотел законспирировать от всех такого важного сотрудника — сказать трудно. Малиновский прошел в члены Государственной думы. Мы распрощались с ним весьма дружественно, и он даже пообещал мне при возможных приездах в Москву видеться со мной. Конспирация Белецкого с Малиновским очень скоро обнаружила прорывы, и серьезные. Первый из них заключался в том, что при проверке местной администрацией правильности выборов могло всплыть его уголовное прошлое, и поэтому Белецкому пришлось послать личную шифрованную телеграмму, в которой мне предлагалось от имени директора объяснить московскому губернатору генералу В.Ф. Джунковскому роль Малиновского как секретного сотрудника Департамента полиции, и желание директора этого Департамента «не мешать его прохождению в члены Государственной думы». Получив телеграмму, я ясно осознал, что затея Белецкого потерпела крах почти наполовину. Секрет еще может оставаться секретом, если его знает только самое ограниченное число лиц, да еще связанных общей профессиональной тайной. Но если в него включить постороннее лицо, хотя бы и губернатора, то риск разоблачения секрета делается значительным. Включить же в такой секрет столь неподходящего человека, как В.Ф. Джунковский, это значило, несомненно, раскрыть его. Это и произошло. ... Я поехал с телеграммой Белецкого. Генерал прочел телеграмму, кисло и неприязненно улыбнулся и, возвращая ее мне, сказал: «Сообщите вашему начальству, что мной будет сделано все возможное». Малиновский стал членом Государственной думы. Его поведение в Думе, резкие выступления от имени социал-демократической фракции, занятое им де-факто лидерство в этой фракции стали не на шутку смущать правительство. Было очевидно, что Малиновский вырывается из-под опеки Департамента полиции и что конспиративные свидания его с Белецким и Виссарионовым не дают никакого результата. В это время, весной 1913 года, на верхах произошел очередной поворот мнений, и было принято решение объединить в одном лице должность товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса жандармов, что и было осуществлено путем назначения на эту должность генерала В Ф. Джунковского. Нелепее выбора сделать было нельзя. Ближайшим результатом этого назначения было удаление как Белецкого, так и Виссарионова. Генерал Джунковский, наивный администратор, является, конечно, противником всяких, «каких-то там» конспирации, «агентуры», «тонкого» сыска и пр. Он по-солдатски, по-военному, напрямик, под честное слово сообщает председателю Государственной думы Родзянко о двойной роли Малиновского и обещает ему убрать из Думы этого «провокатора»! Обещать легко, но как это выполнить — Джунковский не знает. Он вспоминает, что начальник Московского охранного отделения, подполковник Мартынов, должен хорошо знать как самого Малиновского, так и всю историю его выборов в члены Государственной думы, а также и всю большевистскую партийную механику. Генерал Джунковский потому сам приезжает в Москву и по телефону вызывает меня к себе для переговоров. У нас происходит следующий разговор. Генерал. Я вызвал вас, чтобы переговорить об одном очень серьезном вопросе. Я не могу допустить дальнейшего пребывания Малиновского в составе членов Государственной думы. Его возмутительные выступления в Думе не могут быть допустимы. Я понимаю, что вопрос, связанный с его уходом из Думы, очень сложен. Его надо обсудить и логически обосновать, и я полагаю, что вы сможете это сделать, а потому поручаю выполнение этого дела вам. Я. Ваше превосходительство, задача, которую вы возлагаете на меня, очень сложная. Я хорошо знаю Малиновского, его непомерное честолюбие, и, наконец, я понимаю, как будет трудно найти подходящий предлог для такого «вынужденного» ухода его из Государственной думы, ухода, который будет просто необъясним для лидеров его партии. Генерал. Каково было ваше личное отношение к делу о сотрудничестве Малиновского одновременно с пребыванием его в рядах членов Думы? Я. Я с самого начала был противником этой затеи, уже по одному тому, что она лишала меня, как начальника Московского охранного отделения, самой осведомленной агентуры. Я понимал, что ни директору Департамента полиции, ни его помощнику невозможно, по отсутствию профессионального опыта и по недостатку времени, умело руководить таким трудным секретным сотрудником, каким, по характеру и по свойству натуры, был Малиновский. Но, конечно, что же мне оставалось делать, как не подчиниться распоряжению моего прямого начальства? Генерал. Да, я это понимаю. Но как вы теперь думаете поступить? Вы должны объявить мое непреклонное решение удалить Малиновского из Государственной думы ему самому, обещать ему денежное пособие. Я. Какое именно, в каких размерах я могу предложить ему это пособие? Генерал. Ну, тысячи две рублей... Я. Ваше превосходительство, эта сумма слишком ничтожна. Ведь вполне возможно, что после такого ухода из Государственной думы Малиновскому придется надолго, если не навсегда, уйти в «частную жизнь». Надо помочь ему заняться чем-либо. Генерал. Сколько же следует ему дать? Я. Мне представляется эта выдача в виде суммы от пяти до десяти тысяч рублей. Могу ли я начать с пяти тысяч рублей? Генерал. Я бы не хотел, чтобы эта выдача превысила пять тысяч. Я. Я постараюсь выполнить возложенную вами на меня очень нелегкую задачу. Я стал придумывать всевозможные комбинации, ища «логического» выхода для Малиновского, и перебрал их десятки, но все не мог найти подходящего. К тому же надо было подготовиться для личных переговоров с Малиновским, который тем временем через Белецкого был осведомлен о катастрофе и о необходимости ехать в Москву для переговоров со мной о дальнейшей его судьбе. Прошло несколько дней, и Малиновский телефоном попросил меня выслать в условное место хозяина той моей конспиративной квартиры, где он встречался ранее со мной, чтобы указать место для встречи. Возвратившийся служащий доложил мне, что сотрудник «Икс» (таков был псевдоним Малиновского со времени передачи его мной директору Департамента полиции) просит меня приехать в 1 час дня к последней трамвайной остановке у Ходынского поля. В назначенное время я подъехал к этой трамвайной остановке и невдалеке заметил подходившего с другой стороны Малиновского. Соблюдая конспирацию, мы, не подходя друг к другу, пошли в расстилавшееся перед нами огромное поле. Пройдя с полверсты, мы подошли друг к другу, поздоровались и уселись на траве. Место для конспиративного свидания было необычное, но не плохое. Всякого проходящего можно было заметить издалека, а услышать нашу беседу — невозможно. Малиновский был удручен и раздражен. Я избрал путь нападения. С места я принялся беспощадно критиковать его поведение в Думе, доказывая, что во всем случившемся виноват он сам. Под градом моей жесточайшей критики Малиновский несколько притих и пытался только оправдывать свою линию поведения необходимостью выполнять партийные директивы. Мы долго спорили на эту тему, пока я резко не прервал его доводы, указав, что теперь вопрос лежит совсем в другой плоскости, а именно что правительство решило удалить его из Государственной думы и что нам следует только обсудить и выработать логическое оправдание этого ухода. Малиновский стал доказывать мне, что он совершенно не мыслит, как можно логически обосновать его внезапный уход из Думы, и вдруг неожиданно спросил меня: - Чем же правительство думает вознаградить меня за такой уход
и утерю мной думского жалованья? Я набросал ему тогда задолго до свидания придуманный мною план взрыва в социал-демократической думской фракции, состоявший в том, что Малиновский предложит резкую резолюцию, которую фракция не примет, а ее лидер, Малиновский, тогда «по партийным соображениям», из-за соблюдения чистоты «генеральной линии», сложит с себя депутатские полномочия. Мы долго, не только на одном этом свидании с Малиновским, но еще и на двух других, по ночам, обсуждали со всех сторон возможные последствия этого взрыва для него, Малиновского. Когда Малиновский, обсуждая план, выражал сомнения, как отнесется ко всему этому Ленин: «Не подвергнет ли он мой способ действий и воздействия на думскую фракцию жестокой критике, а я, может быть, окажусь неспособным оправдать мою линию поведения?» — я доказывал ему, что именно Ленин, с его крайними решениями, станет на его сторону. Я оказался прав. Ленин действительно стал затем на сторону Малиновского, а кстати отверг и не принял версию «предательства» его, версию, быстро начавшую распространяться, очевидно благодаря намекам, а может быть, и прямым, откровенным, «под честное слово» рассказам Родзянко и самого Джунковского. Я плохо верю в версию, получившую распространение уже значительно позднее, что Ленин по каким-то «партийным соображениям», хотя и узнал о службе Малиновского в охранном отделении, «прикрыл» его. История ухода Малиновского, так, как она произошла, достаточно известна большинству моих читателей, и мне нет необходимости воспроизводить ее здесь более подробно. Достаточно только сказать, что закулисным режиссером этой трагикомедии был я. Я составил план, сценарий, и актер — Малиновский выучил роль этой трагикомедии, за которую он получил 5000 рублей. Мне же никто не выразил благодарности. Малиновский не возвратился более к сотрудничеству. Он уехал за границу, к Ленину. Он был партией оправдан, некоторое время жил за границей, затем вспыхнувшая мировая война заставила забыть о нем. Появились какие-то плохо проверенные сведения об его смерти. Только революция 1917 года вскрыла всю его роль на службе у Департамента полиции. Примечания:*) И.Я.Падеревский был не президентом, а премьер-министром Польши А.П.Мартынов. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. В кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004. Малиновский Роман Вацлавович (18.III.1876 - 1918) - провокатор, тайный агент царской охранки в рабочем движении. Рабочий-металлист; в 1906-1910 годы работал в Петербурге, затем - в Москве. В 1906-1910 годы был членом рабочего комитета, секретарем правления союза металлистов. С 1907 года добровольно давал сведения полиции, в 1910 году зачислен секретным агентом охранки. На Пражской конференции РСДРП (1912) избран членом ЦК. В 1912 года с помощью охранки избран депутатом 4-й Государственной думы от рабочей курии Московской губернии, с 1913 года - председатель думской фракции большевиков. В 1914 году, по требованию департамента полиции, опасавшегося разоблачения провокационной деятельности Малиновского в Думе, сложил депутатские полномочия и скрылся за границу; тогда же был исключен из партии по обвинению в дезертирстве (связь Малиновского с охранкой была раскрыта в июне 1917 года). В годы 1-й мировой войны находился в Германии, в лагере для военнопленных. В 1918 году приехал в РСФСР, добровольно отдался в руки суда, был судим и расстрелян по приговору Верховного трибунала ВЦИК от 5 ноября 1918 года. Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 8, КОШАЛА – МАЛЬТА. 1965. Литература: Ленин В. И., Соч., 4 изд. (см. Справочный том, ч. 2, с. 217); Эренфельд Б. К., "Дело Малиновского", "ВИ", 1965, No 7 (указана лит-ра). Из воспоминаний современникаВ 1910 году в Москве был арестован Малиновский, член так называемой «семерки» ЦК РСДРП, «фракции большевиков». Слесарь по ремеслу, 30 лет, высокого роста, шатен с застенчивым взглядом серых глаз, Малиновский производил впечатление заурядного фабричного рабочего, но из агентурных источников было известно, что он смелый и бойкий митинговый оратор и видный деятель фракции. На основании таких данных было решено попытаться склонить Малиновского
работать по розыску в качестве секретного сотрудника. Прямого предложения
ему не было сделано, но осторожно, касаясь общих принципиальных вопросов,
партийных тенденций и даже обстоятельств частной жизни, Малиновскому дано
было понять, что убежденности в его поступках как большевика нет и что в нем
сквозит деятель, толкаемый на революционную работу лишь авантюризмом его
натуры, денежным расчетом и желанием быть на глазах рабочих с ореолом борца
за народную свободу. Ему было также указано на не совсем устойчивое его
прошлое и преследование по суду за присвоение чужой собственности. Наконец, после долгого разговора Малиновский выразил согласие и на заданные ему вопросы относительно текущего момента и его сопартийников дал правдивые ответы и тем убедил в искренности своего решения. Свидание с ним затянулось до утра Чтобы маскировать столь продолжительное пребывание Малиновского в охранном отделении, а также и его освобождение, пришлось немедленно же вызвать из тюрьмы остальных членов большевистской группы, опросить их и одновременно пока освободить. Все меры предосторожности были приняты, и образ действий охранного отделения никому из членов партии не дал никакого подозрения, что Малиновский сделался секретным сотрудником, сначала под кличкой «Портной», а потом под псевдонимом «Икс». Малиновский оказался весьма обстоятельным агентом, его сведения всегда
отличались точностью и полнотою, почему, когда он был избран членом
Государственной думы, все намерения революционных кругов были известны
правительству. Малиновский официально как секретный сотрудник был разоблачен после февральского переворота 1917 года, деятельность его получила совершенно не соответствующее действительности освещение в прессе, будто бы при посредстве этого и других сотрудников Департамент полиции поддерживал большевиков. Наоборот, в условиях порядка вещей до Временного правительства деятельность большевиков в России проявлялась весьма замкнуто, и только после переворота она развилась до пределов, позволивших им захватить государственную власть в свои руки. П.П.Заварзин. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. В кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1, М., Новое литературное обозрение, 2004. с. 425-426. Далее читайте:Депутаты Государственной Думы в 1905-1917 гг. (биографический указатель) Кто делал две революции 1917 года (биографический указатель) Царские жандармы (сотрудники III отделения и Департамента полиции) Литература:Жухрай В.В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991. "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004. Дело провокатора Малиновского. М., 1992. Розенталь И.С. Роман Малиновский: Судьба и время. М., 1996. Ленин В. И., Соч., 4 изд. (см. Справочный том, ч. 2, с. 217); Эренфельд Б. К., "Дело Малиновского", "ВИ", 1965, No 7 (указана лит-ра).
|
|
ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ |
|
ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,Редактор Вячеслав РумянцевПри цитировании давайте ссылку на ХРОНОС |
Малиновский Роман Вацлавович (1876, Густынский у. Варшавской губ. - 1918) - деятель РСДРП(б), депутат IV Гос. думы, провокатор. По одним данным, происходил из дворян; по другим данным, из крестьян. Получил домашнее образование и стал рабочим-токарем. Прошел военную службу в качестве ефрейтора лейб-гвардии Измайловского полка. Был трижды осужден за кражи со взломом. Ок.