Лосский Владимир Николаевич

1903-1958

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Владимир Николаевич Лосский

Лосский Владимир Николаевич (25.05/7.06.1903-7.02.1958), богослов. Сын Н.О. Лосского. Родился в России. С 1922 в Праге, затем в Париже. Во время немецкой оккупации Франции активно участвовал в движении Сопротивления. Критиковал софиологию С. Н. Булгакова (“Спор о Софии”, 1936). Сочинения: “Мистическое богословие Восточной Церкви” (1944), “Смысл икон” (1952, совм. с Л. А. Успенским), “Видение Бога” (изд. 1962), “По образу и подобию Бога” (изд. 1967).

+ + +

Лосский Владимир Николаевич [25 мая (7 июня) 1903, Петербург – 7 февраля 1958, Париж] – русский православный богослов. Сын философа Н.О.Лосского. В 1920–22 студент Петербургского университета, в 1922 эмигрировал сначала в Прагу, где занимался в семинаре Н.П.Кондакова, затем в Париж. В 1928 стал членом Православного братства св. Фотия. В сер. 1930-х гг. выступил с критикой софиологической концепции о. С.Булгакова в т.н. «споре о Софии». Во время 2-й мировой войны – участник Сопротивления. С декабря 1944 вел курсы догматического богословия и церковной истории во французском Православном институте св. Дионисия. С 1945 член редколлегии журнала «Живой Бог», с 1947 участник ежегодной конференции англо-русского Содружества св. Албания и преп. Сергия Радонежского. С 1953 преподавал на Пастырских курсах при Западноевропейском Патриаршем экзархате, принимал активное участие в богословских и философских конференциях. Основной труд – «Очерк мистического богословия Восточной Церкви» (опубликован в 1944 на франц. яз., в 1958 переведен на англ. яз.). Интеллектуальные предпочтения (Дионисий Ареопагит, св. Иоанн Дамаскин, св. Григорий Палама, Мейстер Экхарт) свидетельствуют об основных направлениях богословского творчества – соотношение между апофатическим и катафатическим богословием, тринитарная проблематика, проблема творения, раскрываемая в терминах православного энергетизма. Для Лосского характерно доскональное знание восточной и западной святоотеческих традиций, исследовательская добросовестность. Оказал большое влияние на представителей современной православной мысли.

А.И. Резниченко

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. II, Е – М, с. 453.

Лосский Владимир Николаевич (25.05(7. 06). 1903, Петербург - 7.02.1958, Париж) - богослов, историк церкви, сын Н. О. Лосского. С 1920 по 1922 г. - студент Петроградского ун-та, с ноября 1922 г. - эмиграция (Прага. Париж, учеба в Сорбонне). Во время оккупации Франции Лосский - активный участник Сопротивления. Один из организаторов Французского Православного института имени св. Дионисия, где им прочитаны курсы догматического богословия и церковной истории. С 1945 г. - член редакционной коллегии журн. «Живой Бог», с 1947 г. - участник ежегодной конференции англо-русского содружества им. св. Албания и преп. Сергия в Абингдоне. С 1953 г. - преподаватель догматического и сравнительного богословия на Пастырских курсах при Русском Западноевропейском патриаршем экзархате. Участник Августиновского конгресса в Париже в 1954 г., II Оксфордской конференции по патрологии в 1955г. В 1956 г. Лосский посетил Россию. Большинство работ Лосский написано и опубликовано на французском языке. В своей научной деятельности он сочетал исследование патристики, западной религиозной мысли и византийского богословия, а главной целью считал сохранение единства русской православной церкви и защиту интересов православия на Западе. В учении о богопознании Лосский исходил из традиционного разделения его на апофатическое (отрицательное) и катафатическое (утвердительное). Первое строится на системе отрицаний, возводящих сознание к идее Бога. Бог здесь не чувственно постигаемое, не умопостигаемое, не ценностное, не форма, не материя, не интенция, не бытие, а то, что сообщает бытие всем этим реалиям. Критикуя неоплатоническую концепцию восхождения в познании Единого, Лосский утверждал, что у Плотина «философия сама себя умерщвляет и философ превращается в мистика, что вне христианства путь отрицания приводит лишь к обезличиванию Бога и ищущего его человека» (Догматическое богословие // Богословские труды. Сб. 8. М., 1972. С. 134). Путь отрицания должен быть дополнен путем утверждения, катафатическим: Бог, пребывающий за пределами всего того, что его открывает, есть вместе с тем Бог, который открывает себя как мудрость, целесообразность, разум, любовь, благость. Здесь разум познает Бога как некую субстанцию качеств, явленных человеку в бытии. Условием богопознания является Откровение, понимаемое как явление Бога взыскующему его человеку. Откровение, по Лосскому, есть «теокосмическое» отношение Бога и человека, а в своей полноте - это историческая реальность от сотворения мира до второго пришествия. Условием богопознания является реальная связь человека и Бога, данная в Боговоплощении и постоянно свидетельствуемая благодатью Святого Духа. Познание Бога принимает, по Лосскому, характер экзистенциального общения, посредством преодоления тварной самозамкнутости личности в восхождении путем святости к Богу. Развивая учение византийского богослова Григория Налами о Божественной сущности и Божественных энергиях, Лосский утверждал, что Бог, в силу своей иремирности, непознаваем в своей сущности, но познаваем в своей явленности миру, в исходящих от него энергиях, которые выступают онтологическим условием реальности мистического опыта. Говоря о богопознании, Лосский противопоставлял «бога философов» и «Бога Авраама, Исаака и Иакова», утверждая, что «философия никогда не эсхатологична, ее проблемы никогда не достигают последних пределов; она неизбежно переносит в онтологию истины порядка мегаонтологического» (Господство и царство // Там же. С. 213). Субъектом богопознания является человек, преодолевающий с помощью Божественной благодати свою субъектность. Ссылаясь на Максима Исповедника, Лосский описывал основные последствия грехопадения Адама: разделение и противопоставление тварного и нетварного; разделение тварной природы на небесное и земное, умозрительное и чувственное; разделение человека на два пола: мужской и женский. «Адам должен был превзойти эти разделения сознательным делением, соединить в себе всю совокупность тварного космоса и вместе с ним достигнуть обождения» (Догматическое богословие // Там же. С. 157). Поскольку доисторический Адам не выполнил своего призвания, эта миссия возлагается на исторического человека. Поврежденная грехопадением человеческая природа не способна к преображению космоса. Подвиг Иисуса Христа возвращает человеку «возможность совершить свое дело» и указывает путь этого свершения. Апокатастасис (восстановление) космоса возможен лишь в церкви и личностью, достигшей искупления и обожения. Искупление освобождает человека от первородного греха, «нисходящий путь Божественной личности Христа делает возможным для человеческих личностей восходящий путь» (Искупление и обожение // Журнал Московской патриархии. 1967. № 9. С. 65). Обожение - благодатное восстановление человеческих личностей, когда люди станут тем, что есть Бог по природе. Исходя из догматического определения церкви, Лосский представляет ее как единство христологического и пневматологического: «Церковь есть одновременно Тело Христа и полнота Духа Святого» (Мистическое богословие Восточной Церкви // Богословские труды. Сб. 8. М., 1972. С. 91). Церковь есть образ Троицы, и это раскрывается в таких ее свойствах, как «кафоличность» («вселенскость») и соборность. Кафоличность церкви - не пространственная ее характеристика, не сумма ее частей, поскольку каждая ее часть обладает такой же полнотой, что и целое. Без соборности церкви, по Лосскому, невозможно ни единство, ни святость, ни осмысленная вера. Используя духовное наследие Григория Паламы, Лосский развивает так называемое «богословие света». «Божественный свет» - не физическая тварная реальность, не аллегория, не умопостигаемое, не психическое; это - реальность, данная в мистическом опыте; свет, виденный апостолами на Фаворе, есть видимый аспект Божественных энергий богоявления, а следовательно, благодать обожения. Лосский — строго канонический религиозный мыслитель, что проявилось в его позиции но вопросу об обновлении церкви и во взглядах на софиологию; он пользуется большим авторитетом среди представителей совр. православной мысли.

А. Ф. Управителев

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, с. 345-346.

Сочинения: Спор о Софии. Париж. 1936; Соблазны церковного сознания // Вес шик Русского Западноевропейского патриаршего экзархата. 1950. № 1; Богословское понятие человеческой личности // Там же. 1955. № 24; Искупление и обожение // Журнал Московской патриархии. 1967. № 9; «Мрак» и «свет» в познании Бог а // Там же. 1968. № 9; Кафолическое сознание // Там же. 1969. № 10; Предание и предания // Там же. 1970 № 4; Господство и царство // Богословские труды. Сб. 8. М., 1972; Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991; Спор о Софии. Статьи разных лет. М., 1996; Боговидение. М.,2003; Der Sinn der Ikonen (совместно с Л. Успенским). Bern nnd Olten, 1952; Theologie negative et connaissance de Dieu chez Maitre Eckhart. P., 1960; Vision de Dieu. Neuchatel, 1962; A I'image et a la ressemblanee de Dieu. P., 1967.

Литература: Ведерников А. В. Владимир Лосский и его богословие// Богословские т руды. Сб. 8. М., 1972; Лосский Н. О. Воспоминания. Жизнь и философский путь // Вопросы философии. 1991. № 12.

Лосский Владимир Николаевич (1903-1958) - русский философ и богослов. Сын Н.О. Лосского. Учился в Петроградском (с 1920) и Пражском университетах, Сорбонне (закончил в 1927 и получил ученую степень по медиевистике). В 1922 в составе семьи отца выслан из Советской России (на знаменитом "философском пароходе"). С 1924 - в Париже. В юрисдикционных конфликтах русской эмиграции остался верен Московской патриархии. В 1939 получил французское гражданство. "Очерк мистического богословия Восточной Церкви" Л. (1944) признан классическим трудом, излагающим основные идеи восточно-христианской патристики и богословия в целом. Публикуемые Л. в течение жизни статьи по философской и богословской проблематике были собраны в посмертно изданных сборниках и курсах лекций "Боговидение" (1962), "Догматическое богословие" (1964-1965), "По образу и подобию Божиго" (1967). Согласно концепции Л., специфика восточно-христианского мистического богословия может быть выражена понятием "обожения".

В отличие от классической восточной мистики, растворяющей самотождественность личности в Абсолюте (мокша в буддизме и индуизме, феномен "таухид" в суфизме и т.п.), и от классической западной мистики, сохраняющей дистанцию между человеком и Богом в акте откровения (принципиальная несочетаемость нетварного с тварным в католичестве), православная мистика есть "мистика обожения". Человек, по Л., соединяясь с Богом, не растворяется в Абсолюте, но сохраняет свою личность в преображенном виде, становится "богом по благодати". Однако Бог не сводится к своим "энергиям", т.е. к дарованной в откровении благодати, - он свободен по отношению к ним и потому личен. По оценке Л., православное богословие фундировано специфичной по отношению к католической теологии трактовкой Троицы: если для Запада характерна интенция "рассмотрения Сущности раньше Лиц", с чем связаны "мистика безличного божества" (например, у Экхарта) и "безличная объектная теология" (в схоластике), то в православном богословии, по Л., Троица предстает как "изначальный факт абсолютной реальности", в рамках которой ипостаси, не имея "своего" ("личные признаки Лиц" есть лишь условные знаки их различия), тем не менее являются абсолютно уникальными. Творение мира, по Л., есть свободное, не вызванное никакой необходимостью действие воли Бога (ср. креационный волюнтаризм Иоанна Дунса Скота): "Ничто, из которого мир", есть указание на небожественность мира, его принципиальную новизну по отношению к Богу. Бог, по Л., творит личные существа, наделенные свободой воли. В этом есть риск, ибо свобода включает в себя возможность отказа от Творца. Но "тот, кто не идет на риск, не любит; ... личная любовь есть любовь к иному, чем ты сам".

В этом контексте Бог сознательно ставит себя в положение бессилия перед созданной им свободой: он подобен "нищему, просящему подаяния любви у дверей души и никогда не дерзающему их взломать". Применительно к онтологии, по Л., понятия типа "чистая природа" есть "метафизические фикции", ибо фиксируют незавершенное (необоженное) состояние бытия. По Л., каждая вещь обладает "логосом" (идеей) как "модусом причастия Божественным энергиям" (ср. платоновский мир идей и Софию в русской софиологии). Божественное целеполагание мира предполагает глобальный космический процесс его обожения: "мир должен стать вместилищем нетварной благодати". В общем контексте концепции Л. зло мыслится принципиально не онтологически - как личностная позиция "бунта против Бога" и стремления к иллюзорным целям, а грехопадение - как катастрофическая мутация человека и космоса. Смертность, по Л., "отрезвляет человека": смерть есть "помеха беспечному пребыванию в противоприродном положении". Нереализованность миссии Адама в обожении мира задает миссию Христа, который "принимает на себя миссию Адама". Согласно Л., в особой трактовке христологии также может быть усмотрена специфика православной традиции: если религии Востока ориентированы на презумпцию иллюзорности мирового бытия, а гуманистическая культура Запада рефлексивно замыкает "человеческое" на самом себе, то православная христология сохраняет ценность "человеческого", обогащая его "нетварным". Образ Божий в человеке есть "личность как свобода" (ср.: Христос как "свободный человек, воодушевляющий других быть свободными" (Ван Бурен) в протестантской этике). Человек открыт Божественному, Бог - встречно - открыт "человеческому", что позволяет Л. определить свою антропологию как "открытую" (ср. с принципом "открытой антропологии" К. Ранера). Путь обожения для личности лежит, по Л., через аскетику как "борьбу за любовь" в качестве финальной цели человечества - восстановления и превосхождения исходного "райского единства". В этой связи человеческая любовь определяется Л. как "страстное стремление любящих к Абсолютному", которое в "самой фатальности своего поражения таит щемящую тоску по раю".

Любовь задает отношение между Я и Другими, семантически изоморфное отношению Ликов Троицы ("личность совершается в отдаче себя"), - однако, восстановление человеческой природы через отказ от себя в отношениях любви предполагает дальнейшее вертикальное восхождение, обеспечивающее достижение человеком полноты совершенства личности во взаимопроникновении человеческой и Божественной природы. По Л., "Церковь есть среда, в которой осуществляется соединение человека с Богом" как свободное сотрудничество (синергия) Божественного воления и воли человека - "благодати Духа и человеческой свободы" (ср. с противопоставлением воли и благодати в Западной теологии). Л. является одним из наиболее известных на Западе представителей православного богословия (наряду с И. Мейендорфом и Флоровским). По оценке Жильсона, "тайна Л." состояла в том, "чтобы быть среди нас самим воплощением христианского духа". Объективно творчество Л. в контексте западной культурной традиции может быть рассмотрено как феномен продуктивного диалога в контексте "Восток - Запад". Несмотря на то, что исходно произведения Л. были адресованы западному читателю, сегодня они становятся значимым явлением восточнославянской философской культуры.

В.А. Бодяко, М.А. Можейко

Новейший философский словарь. Сост. Грицанов А.А. Минск, 1998.

Лосский Владимир Николаевич (26.05[07.06].1903—7.02.1958), философ, богослов. Сын Н. О. Лосского. Родился в Геттингеме. В 1920 поступил в Петроградский университет. В 1922 вместе с отцом (он был выслан) уехал из России. Жил в Праге, а затем в Париже. Окончил Сорбонну (1927). Занимался научно-исследовательской работой и преподавал богословие в Париже в Институте св. Дионисия. В 1928 стал членом Православного братства им. св. патр. Фотия, учрежденного для утверждения Православия во Франции. С этого времени Лосский становится защитником канонического единства Русской Церкви, начинают выходить его богословские труды.

Работа о мистической теологии Восточной церкви — типичный образец «неопатристического синтеза», употребляя термин о. Г. Флоровского. Лосский подтверждает все основные положения своей книги ссылками на писания отцов Церкви. Он утверждает, что теология и мистицизм тесно взаимосвязаны между собой в традиции Восточной церкви. Цель этого богословия — не теоретическая, а практическая: оно ведет к тому, что недоступно познанию, «к единению с Богом».

Основная часть книги посвящена доказательству того, что апофатическая (негативная) теология проникает собой все главные учения восточных отцов Церкви. Автор подробно останавливается на мистическом учении Псевдо-Дионисия Ареопагита и учении св. Григория Паламы о Божественной «энергии». Апофатическая теология Дионисия Ареопагита глубоко отлична от учения Плотина. Согласно Плотину, Бог непознаваем, потому что он прост; поэтому Плотин рассматривает экстаз как опрощение, в котором проявляется первоначальное онтологическое единство человеческой души и Бога. По Дионисию, Бог непознаваем потому, что он по сравнению с миром является онтологически высшим существом, а единение с Богом есть обожествление, т. е. новое состояние, прежде никогда не достигавшееся человеком в его естестве.

Катафатическая (положительная) теология, по существу, не отличается от апофатической. «Можно даже сказать, что они представляют собой один и тот же путь, проделанный в двух различных направлениях: Бог нисходит к нам в Его энергии, в которой Он нам является; мы восходим к Нему через последовательные единения с Ним, хотя Он остается непознаваемым в Своем естестве. Даже высшая теофания, совершенное проявление Бога в мире через воплощение Слова, сохраняет для нас свой апофатический характер».

Непознаваемость Бога не ведет к агностицизму; она требует «созерцательной теологии, ведущей дух к сверхразумным реальностям. Вот почему догмы Церкви часто являются человеческому разуму в форме атниномии». Это особенно справедливо в отношении догмы троичности. У Плотина есть учение о троичности (единственный, дух и мировая душа); он даже употребляет выражение «быть консубстанциальным». Однако троичность у Плотина —-это нисходящая иерархия трех принципов, тогда как христианское учение о Святой Троице представляет собой созерцание единства и различия трех ипостасей, которые равны между собой.

Излагая догму троичности, западные теологи исходят обычно из концепции божественного естества, затем переходят от нее к концепции трех ипостасей, тогда как греки следовали в обратном порядке — от трех ипостасей к единому естеству. Однако речь идет не о превосходстве или приоритете естества над личным началом или vice versa (обратно).

Иначе обстоит дело с западным учением об исхождении Святого Духа от Отца и Сына, которое привело к расколу между Западной и Восточной церквами. Греки усмотрели в этой формуле стремление выдвинуть на первый план «единство естества за счет реального различия между ипостасями; отношения исхождения, не связывая непосредственно Сына и Святого Духа с одним источником, Отцом, становятся системой отношений в одном естестве и оказываются логически позднейшими по отношению к естеству».

По учению западных теологов, Святой Дух является «связующим звеном между Отцом и Сыном». Естество «становится в Троице началом единства, дифференцировавшимся посредством отношения. Отношения, вместо того чтобы характеризовать ипостаси, отождествляются с ними». Св. Фома Аквинский говорит: «Имя лица означает отношение».

Учения, выдвигающие на первый план Божественное естество, «ставят всеобщее над индивидуальным»; это приводит к безличному апофатическому мистицизму, напр. к учению Экегардта о Божественности. «Настаивая на суверенности Отца как единственного источника и закона единства трех ипостасей, восточные теологи отстаивали, по их мнению, более конкретную и личную концепцию троичности».

Может возникнуть вопрос о том, не является ли, согласно такой триадологии, концепция ипостаси более высокой, чем концепция Божественного естества. В. Лосский считает, что в этом — ошибка софиологии о. С. Булгакова, т. к., согласно ему, Божественное естество есть проявление всех трех ипостасей Святой Троицы. Восточные отцы Церкви не впадают ни в одну из этих крайностей: они утверждают, что в Святой Троице естество и личное начало апофатически эквиваленты. Их концепция суверенности отца не является субординационизмом.

Это различие отражается даже в учении о блаженстве. С точки зрения Запада, блаженство состоит в созерцании Божественного естества, а с точки зрения Востока — в участии в Божественной жизни Святой Троицы.

В. Лосский уделяет специальное внимание учению о Божественной «энергии», которое было предвосхищено Афинагором, св. Василием, св. Григорием Божественным, Дионисием и св. Иоанном Дамаскином, но детально разработано св. Григорием Паламой. Бог пребывает «в свете, к которому не может приблизиться ни один человек», но в своей «энергии» он выходит наружу, проявляет и отдает себя. «Божественная благодать, дающая обожествление,— говорит св. Григорий Палама,— есть не Божественное естество, а Его «энергия»; это—«лучи Божества», пронизывающие мир, «несотворенный свет» или «благодать». Бог не ограничен в своей энергии: он целиком присутствует в каждом луче своей Божественности. Это его проявление есть «слава Бога». «Единение с Богом в Его энергии, иначе говоря, посредством благодати, позволяет нам участвовать в естестве Бога, но наше естество не становится, однако, Божьим естеством». При обожествлении тварь «остается тварью, хотя и превращается посредством благодати в Бога».

Западные теологи отрицают различие между Божественным естеством и энергией, но допускают др. различия, такие как сотворенный свет благодати, сотворенные сверхъестественные таланты и т. д. «Восточное богословие не признает сверхъестественного порядка между Богом и сотворенным миром, дополненного к сотворенному как новое творение». Разница заключается в том, что западная концепция благодати содержит идею причинности — благодать понимается как следствие Божественной причины, а для восточного богословия благодать есть излияние Божественного естества, иначе говоря, «энергии»; она есть «присутствие вечного и несотворенного света» в сотворенном мире, «действительное всеприсутствие Бога во всех вещах, более значительное, чем Его причинное присутствие». В мире естество и благодать «взаимно проникают друг друга, одно существует в другом».

«Ничто», к которому мы должны спуститься, думая о сотворении мира Богом, является, согласно В. Лосскому, таким же таинственным, как божественное ничто, к которому мы должны подняться в апофатической теологии. Сотворение мира Богом есть акт творения совершенно нового бытия, не содержавшегося в Божественном естестве. «Творение есть деятельность Божественной воли, а не Его естества». Идеи, в соответствии с которыми создан мир, не есть постижимый космос в естестве Бога; по словам Дионисия, они находятся не в Божественном естестве (как учит о. С. Булгаков), а «в том, что идет после естества», в тожественной энергии. Содержа в себе Божественную волю, идеи динамичны; это — идеи-волевые акты, внешние по отношению к сотворенному и предопределяющие различные ступени участи сотворенного в Божественной энергии; Мир есть «иерархия реальных аналогий», призванных к обожествлению посредством синергии, т. е. посредством свободного сотрудничества сотворенной воли с Божественными идеями-волевыми актами.

Восточное богословие является всегда сотериологическим. Будучи направленным на проблему единства с Богом, оно не вступает в союз с философией, как схоластика. Человек по своей природе связан со всем миром. Если бы Адам руководствовался любовью к Богу и всецело отдал себя Богу, он объединил бы весь мир и привел его к Богу, тогда как Бог, в свою очередь, отдал бы себя человеку, который получил бы тогда через посредство благодати все, чем обладает Бог по своей природе (св. Максим). Но Адам не выполнил своей задачи вселенского значения, и она была взята на себя Сыном Бога, Богочеловеком, вторым Адамом.

Восточная мысль всегда интересовалась миром как целым. «Это находит выражение в теологии, в литургической поэзии, в иконографии и, может быть, больше всего в работах аскетических учителей духовной жизни, принадлежащих к Восточной церкви». Мировая история в целом рассматривается как «история Церкви, которая является мистической основой мира».

Слова из книги Бытия о том, что, создавая человека, Бог «вдохнул» в него дыхание жизни, не должны истолковываться т. о., будто человеческий дух есть частица Божества. Это означало бы, что человек есть «Бог, отягощенный телом» или «соединение Бога и животного»; тогда было бы необъяснимо происхождение зла и «сам Бог согрешил бы в Адаме». Слова Библии должны истолковываться в том смысле, что «дух человека тесно связан с Божественной благодатью».

В человеке, как и в Боге, может быть проведено различие между естеством и личным началом. Естество одинаково у всех людей. Адам до грехопадения был универсальным человеком, но в результате грехопадения человеческое естество распалось и разделилось между многими личностями.

Согласно св. Григорию Нисскому, каждая личность является единственной в своем роде, не поддающейся определению и непознаваемой в своем совершенстве как образ Божий. «Личность—не часть целого, она содержит целое»; она способна быть свободной от своего собственного естества и от подчинения его самому себе. В результате грехопадения человек теряет свою истинную свободу и действует в соответствии со своими естественными свойствами или «характером»; он становится менее личным, «смешением личности и природы». В аскетической литературе Востока это смешение называют «самостью». Восстановление личности достигается через посредство отказа от самости, через посредство свободного принесения в жертву своей индивидуальной воли. Перестав существовать для самой себя, личность «распространяется бесконечно и обогащается всем тем, что принадлежит всему». Она становится совершенным образом Божьим и приобретает подобие Божие, иначе говоря, становится «сотворенным Богом», или «Богом через посредство благодати». Это обожествление достигается через посредство сотрудничества двух воль — воли Святого Духа, дарующего благодать, и воли человека, на которого благодать нисходит.

Грех, естество и смерть неизбежно будут побеждены при достижении обожествления. Эти 3 препятствия были преодолены Богочеловеком, Иисусом Христом, новым Адамом, объединившим сотворенное и несотворенное бытие. Его тело есть Церковь, в которой нужно различать 2 аспекта — христологический и пневматологический, органический и личный. В своем христологическом аспекте церковь является тео-андристическим организмом «с двумя естествами, двумя волями, двумя деятельностями, неотделимыми и все же отличными друг от друга». Поэтому в истории догмы все христологические ереси повторяются в экклезиологии.

Деятельность Христа направлена на человеческое естество, цельность которого объединена в его ипостаси. Пневматологический аспект Церкви состоит в том, что Святой Дух одаряет каждую личность всей полнотой божественности в соответствии с его единственным в своем роде индивидуальным характером.

Единство человеческого естества связано с личностью Христа, великое множество человеческих личностей — с благодатью Святого Духа. Деятельность Христа и деятельность Святого Духа неотделимы. «Всеобщность» Церкви состоит в гармонии или, до некоторой степени, в тождестве единства и множественности: полнота целого есть не сумма частей, т. к. каждая часть обладает той же полнотой, как целое. Святая Троица есть идеал этой всеобщности, «канон всех канонов Церкви». Церковь с ее таинствами есть объективное условие нашего единения с Богом, а субъективные условия зависят от нас самих.

Христос является главой Церкви в том же смысле, в котором муж — глава единого целого, состоящего из двух лиц. Церковь есть его жена, а сердце Церкви — Матерь Божия. Св. Григорий Палама говорит, что в Деве Марии «Бог объединил все частичные аспекты прекрасного, распределенные между другими тварями, и сделал ее общим украшением царства всех существ, видимых и невидимых. Через ее посредство люди и ангелы получают благодать». Обожествление должно начинаться на земле посредством приспособления нас самих к вечной жизни; однако, как бы мы ни преуспели в этом, мы не можем ставить это себе в заслугу. «Представление о заслугах чуждо традиции Восточной церкви». Чтобы начать духовную жизнь, мы должны устремить нашу волю к Богу, отказаться от мира и достичь гармонии между разумом и сердцем. «Без разума сердце слепо, без сердца, средоточия всякой деятельности, разум бессилен». Разумное осознание, «призвание», есть необходимое условие аскетической жизни.

Душа не сможет быть исцелена, если человек не устремит свою волю к Богу с безупречной верой в молитве, которая представляет собой «личную встречу с Богом», и учит нас любить Бога. Сначала молитва находит выражение в словах, но на высших ступенях, когда воля полностью отдана Богу, духовная молитва происходит без слов, как говорит Исаак Сирийский: это—созерцание, «полный покой и мир, причащение к энергии Святого Духа».

Молитва должна стать непрерывной. Аскеты Восточной церкви выработали практику внутренней, или духовной, молитвы. Короткая молитва Иисуса: «Господи Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй мя грешного» — повторяется непрерывно и становится второй природой монаха. Цель этой молитвы — в достижении постоянного «нахождения перед Богом». Молитва не должна сопровождаться желанием испытать экстаз и вызвать чувственно воспринимаемые образы ангелов, Христа или Богоматери. Уже в XIV столетии Нил Синайский предостерегал против этой ошибки.

Свободное самоотречение от собственного естества и союз с Богом ведут к совершенному осуществлению человеческой личности при помощи благодати, к полноте сознания, или «гносису», и превращают человека в «сына света» (Эфес. 5, 9—14). В Священном Писании много выражений, имеющих отношение к свету, и сам Бог назван светом. Св. Симеон Новый Богослов говорит, что «свет славы Господа предшествует Его образу».

В XIV столетии велся спор о свете между восточными томистами и приверженцами восточной церковной традиции. Они спорили о «реальности мистического опыта, возможности сознательного созерцания Бога, сотворенной или несотворенной природы благодати».

Св. Григорий Палама говорит, что «Бог назван светом не в Его естестве, а в Его энергии». Этот свет есть «видимое свойство Божества, энергии или благодати, посредством которой Бог дает нам возможность узнать самого себя. Этот свет одновременно наполняет чувства и интеллект, раскрывая себя всему цельному человеку, а не только какой-нибудь из его способностей». Поэтому св. Симеон Новый Богослов называет этот свет невидимым и в то же время утверждает, что его можно видеть. Это несотворенный нематериальный свет Божественной славы. Этот свет был всегда присущ телу Христа, невидимому для людей, однако на горе Табор естество апостолов подверглось благодатному изменению, необходимому для мистического опыта и для видения этого света.

При эсхатологическом конце истории это преображение личности и ее союза с Богом «проявятся различным образом в каждом человеческом существе, заслужившем милосердия Святого Духа в лоне Церкви. Но пределы Церкви по ту сторону смерти и возможность спасения для тех, кто не видел света в этой жизни, останется для нас тайной Божественного милосердия, на которое мы не смеем полагаться, но которое мы не можем ограничить в соответствии с человеческими нормами».

В заключении своей книги В. Лосский говорит, что апофатическая (негативная) теология Восточной церкви, борющаяся за совершенную полноту бытия, восходит от понятий к созерцанию и превращает догмы в переживание невыразимых божественных таинств. Христос всегда является в Церкви «во всей полноте Его божественной природы, торжествующий и окруженный ореолом даже в Его страстях, даже в гробу».

Культ гуманности Христа чужд восточной традиции, или, скорее, его обожествленная гуманность является здесь в том же ореоле, в каком видели ее апостолы на горе Таборе. У святых Восточной церкви никогда не было стигматов, но они «часто подвергались преображению через посредство духовного света несотворенной благодати и являлись в сиянии, как Христос при Преображении». «Сознание полноты Святого Духа, даваемое каждому члену Церкви соразмерно с его духовным ростом, изгоняет тьму смерти, страх перед Страшным Судом, бездну ада и направляет наш взор исключительно к Господу, приближающемуся к Своей славе. Эта радость воскресения и вечной жизни делает Пасхальную ночь праздником веры, когда каждый причащается, хотя бы в очень небольшой степени и только на несколько мгновений к полноте восьмого дня, которому не будет конца». Поэтому каждый год в пасхальные утра громко читается проповедь св. Иоанна Златоуста, в которой он говорит, что Господь Бог принимает с одинаковой любовью как тех, кто приходит в одиннадцатый час, так и тех, кто приходит вначале.

Лосский Н.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.

Далее читайте:

Лосский Николай Онуфриевич (1870-1965), философ, основатель интуитивизма, отец В.Н. Лосского.

Сочинения:

По образу и подобию. М., 1995;

Боговидение. М., 1995;

Спор о Софии. Статьи разных лет. М., 1996.

Спор о Софии. Париж, 1936;

Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Богословские труды. 1972. № 8;

Там же / Пер. франц. лекции по догматике; The meaning of Icons (in collaboration with L.Uspensky). L., 1947;

La vision de Dieu. 1961; Св. Иоанн Дамаскин и византийские учения о духовной жизни. Париж, 1968;

Апофаза и троическое богословие. Богословие образа. Богословское понятие человеческой личности // Богословские труды. 1975. № 14;

Очерк мистического богословия Восточной Церкви: Догматическое богословие. М., 1991.

Литература:

Ведерников А.В. Владимир Лосский и его богословие. – «Богословские труды». Сб. 8. М., 1972.

Лосский Н. О. Воспоминания. Жизнь и философский путь // Вопросы философии. 1991. № 12.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС