Лорис-Меликов Михаил Тариелович

1825-1888

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Михаил Тариелович Лорис-Меликов

М.Т. Лорис-Меликов.
Фото с сайта http://narovol.narod.ru/visel.htm 

Человек редкого бескорыстия

Лорис-Меликов Михаил Тариелович (1 октября 1825 г., Тифлис – 12 декабря 1888 г., Ницца), по происхождению армянин. Из графского и дворянского армянского рода. Предки их в XVI в. были владетелями города Лори. В 1602 г. мелик Назар и мелик Дай Лорийские получили от персидского шаха Аббаса фирман, подтверждавший их старые права, при чем они приняли ислам. Впоследствии Л.-Меликовы вернулись к христианству и продолжали состоять наследственными приставами Лорийской степи, входившей в состав Грузинского царства, вследствие чего принадлежали и к высшему грузинскому дворянству. В российском дворянстве род Л.-Меликовых утвержден в 1832 г. От Дая Лорийского происходит гр. Михаил Тариелович. Род Лорис-Меликовых был внесен в 6 часть дворянской родословной книги Тифлисской губернии.

Сын Тариела Зурабовича и его жены Екатерины Ахвердовой. Образование получил в Лазаревском институте восточных языков, потом в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В Петербурге он близко сошелся с Некрасовым, тогда еще безвестным юношей, и несколько месяцев жил с ним на одной квартире. В 1843 году был выпущен корнетом в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк. В 1847 году Лорис-Меликов по собственной просьбе переведен на Кавказ, где бушевало восстание горских племен под руководством Шамиля.

Состоял офицером по особым поручениям при главнокомандующем Отдельным Кавказским корпусом М.С. Воронцове. Участвовал в экспедициях в Дагестан и Чечню в 1848 и 1849–1853 годах. В 1852 г. назначен начальником Терской области., награжден орденом Св. Анны 4-й степени и саблей с надписью «За храбрость».

В 1853 – 1856 гг. Л. –Меликов участвует на Закавказском театре Крымской войны, где был произведен в полковники, а затем в 30 лет – в генерал-майоры. С августа 1855 состоял офицером по особым поручениям при главнокомандующем Кавказской армией Н.Н.Муравьеве. Когда Н. Н. Муравьев обложил Карс, ему нужна была партизанская команда, которая пресекла бы всякие внешние сношения блокированной крепости. Л.-Меликов организовал многочисленный отряд, состоявший из армян, грузин, курдов и других (здесь, как и во многом другом, Л.-Меликову помогало знание нескольких восточных языков), и блистательно исполнил возложенную на него задачу.

«…корпусный командир, впоследствии граф Лорис-Меликов, на основании планов Генерального Штаба, послал брата, с его адъютантом и двумя сотнями казаков сделать рекогносцировку около Карса, причем Александру была дана карта, по которой он должен был проехать по одному направлению около Карса, а вернуться по другому. Из рассказов моего брата я знаю, что произошло следующее: когда он поехал на рекогносцировку, причем адъютант, или состоящий при нем офицер держал перед собой эту карту, вдруг он встречается с несколькими турецкими батальонами, и так как Александр имел приказание проехать кругом и вернуться с другой стороны, то и скомандовал «в атаку». Его эскадрон прорвался через цепь турецкой пехоты, оставив сравнительно незначительное число людей. Начали скакать далее; вдруг он видит перед собой громадную пропасть, которую невозможно было проехать, и если бы прыгнуть в эту пропасть, то все, без исключения, погибли бы в ней. Тогда Александр приказал свернуть и атаковать в обратном направлении. В это время к турецкому батальону, из которого много людей было уже ими уничтожено, подоспела помощь, и Александр должен был снова атаковать и снова прорваться, причем в этих двух атаках он оставил на поле половину людей.

Все это произошло потому, что офицеры Генерального Штаба составили неправильный план. В атаках все время с братом был флаг этого отряда, и он вернулся, не потеряв этого флага, за что по статуту ему полагался «Георгий». Но этим Лорис-Меликов был поставлен в самое затруднительное положение, потому что, если бы он донес обо всем происшедшем, то офицеры Генерального Штаба должны были бы пойти под суд. Тогда моего брата позвал Великий Князь Михаил Николаевич, объяснил ему положение дела и сказал: «Друг мой, извини, но это дело нужно забыть, как будто бы его никогда и не бывало, потому что иначе я должен буду выдать всех офицеров Генерального Штаба». Так и было решено…» (стр. 10 – 11, гл. 1, Граф С.Ю. Витте, Воспоминания, Издательство «Слово», Берлин, 1923 г).

В 1861 г. Л.-Меликов сделан был военным начальником Южного Дагестана и дербентским градоначальником, а в 1863 г. – начальником Терской области. Здесь он пробыл почти 10 лет, проявив блестящие административные способности. Стремясь умиротворить мятежные северокавказские районы, проводил политику, сочетающую жесткие репрессивные меры с мерами по социально-экономическому и культурному развитию региона. Сурово расправлялся с непримиримыми противниками России, и даже организовал массовую эмиграцию недовольных чеченцев в Турцию (1865 г.). В несколько лет он так хорошо подготовил население к восприятию гражданственности, что уже в 1869 г. оказалось возможным установить управление областью на основании общего губернского учреждения и даже ввести в действие судебные уставы императора Александра II. Построил первую на Северном Кавказе железную дорогу Ростов – Владикавказ. Особую заботливость проявлял Л.-Меликов о народном образовании: число учебных заведений из нескольких десятков возросло при нем до 300 слишком. На его личные средства учреждено во Владикавказе ремесленное училище, носящее его имя. Пытаясь обеспечить поддержку местной элиты, постоянно консультировался со старейшинами и духовенством.

В мае 1875 по собственной просьбе (из-за болезни) освобожден от должности; произведен в генералы от кавалерии. В том же году уехал на лечение за границу.

Вернулся на службу с началом русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов. Л.-Меликов, состоявший уже в чине генерала от кавалерии и в звании генерала-адъютанта, назначен был командующим отдельным корпусом на кавказско-турецкой границе. 12 апреля 1877 г. Л.-Меликов вступил в турецкие владения, штурмом взял Ардаган и сосредоточил свои главные силы близ Карса, отрядив генерала Тергукасова на Эрзерум. Между тем турки собрали большие силы под начальством Мухтара-паши, и опасения за отряд генерала Тергукасова побудили Л.-Меликова атаковать их у Зевина. Задача атаки была выполнена, – отряд генерала Тергукасава был спасен. Подошедшее к Мухтар-паше подкрепление вынудило Л.-Меликова спустился с Саганлуга и снять осаду Карса (27 июня).

Получив подкрепления, Л.-Меликов осуществил стратегический обход позиции Мухтар-паши на Аладже (совершенный колонною генерала Лазарева). Наконец 3 октября, турки, одновременно атакованные с фронта и с тыла, были наголову разбиты. Часть их бежала в Карс, а около 7 тыс. сдалось в плен. Бой 3-го октября коренным образом изменил положение русских войск в Малой Азии, произвел переворот в настроении местного населения, особенно курдов, и открыл путь к ряду блистательных побед.

Л.-Меликов взял штурмом Карс, считавшийся неприступным, разгромил соединенные силы Мухтара и Измаила-пашей на Деве-Бойну и среди жестокой зимы, в безлесной местности, на высоте 700 фт. предпринял блокаду Эрзерума. Благодаря доверию к Л.-Меликову местного населения и подрядчиков он даже на неприятельской территории вел войну на кредитные деньги, чем доставил казне сбережение в несколько десятков миллионов. По заключении мира в 1878 году Л.-Меликов награжден титулом графа.

Когда в октябре 1878 года в Ветлянинской станице Енотаевского уезда Астраханской губернии вспыхнула чума, которая давно уже была забыта в Европе – последняя эпидемия ее была в конце 20-х годов настоящего столетия, – то вести о появлении ее в пределах России вызвали необычайную тревогу и панику не только у нас, но и во всей Европе, что имело хорошие последствия: пошла всеобщая очистка городов и сел, опасавшихся занесения заразы.

«…Германия пригрозила мобилизовать свою армию и объявить Россию под карантином, если эпидемия не будет прекращена. Теперь, когда Александр II увидал, что он не может доверяться бдительности даже дворцовой полиции, он дал диктаторские права Лорис-Меликову…» (разд. VII, гл. Западная Европа, ч. 2, П.А. Кропоткин, Записки революционера, М, Московский рабочий, 1988 г.).

Граф Лорис-Меликов был послан в Астраханский край с неограниченными полномочиями в видах искоренения эпидемии. Сами меры, принятые графом, при всем их разнообразии сводились, главным образом, к изолированию домов и оцеплению селений, в которых были больные, причем дома и всякое движимое имущество сжигались, с выдачей владельцам стоимости их. Эпидемия благодаря этому дальше не пошла и прекратилась в январе следующего 1879 г.  В этот же период Л.-Меликов назначен был временным астраханским, саратовским и самарским генерал-губернатором, облеченным неограниченными полномочиями.

Когда он 27 января он прибыл в Царицын, эпидемия здесь уже потухала, Л.-Меликов лично посетил Ветлянку и, убедившись в миновании опасности, сам представил представление об уничтожении своего генерал-губернаторства, израсходовав из разрешенного ему 4-млн. кредита не более 308 тыс. руб. Возвращение Л.-Меликова в Петербург совпало с учреждением временных генерал-губернаторов, облеченных почти безграничными полномочиями в видах искоренения крамолы (апрель 1879 г.). Л.-Меликов послан был в качестве временного генерал-губернатора 6 губерний в Харьков, где незадолго перед тем был убит губернатор кн. Крапоткин. Из всех временных генерал -губернаторов Л.-Меликов был единственным, старавшимся не колебать законного течения дел, умиротворять общество и укреплять связь его с правительством на началах взаимного содействия.

12 февраля 1880 года, после неудавшегося покушения С.Н.Халтурина «…Когда Исполнительный комитет свершил смелую попытку взорвать Зимний дворец, Александр II сделал шаг, до того беспримерный. Он создал род диктатуры и облек Лорис-Меликова чрезвычайными полномочиями. Этому генералу, армянину родом, Александр II уже раньше давал диктаторские полномочия, когда в Ветлянке, в низовьях Волги, проявилась чума и Германия пригрозила мобилизовать свою армию и объявить Россию под карантином, если эпидемия не будет прекращена. Теперь, когда Александр II увидал, что он не может доверяться бдительности даже дворцовой полиции, он дал диктаторские права Лорис-Меликову, а так как Меликов считался либералом, то новый шаг истолковали в том смысле, что скоро созовут Земский собор…» (гл. VIII, ч.II, кн. П.А. Кропоткин, «Записки революционера», — М.: Московский рабочий, 1988 г.)

Верховная распорядительная комиссия по охранению государственного порядка и общественного спокойствия, – учреждена в г. С.-Петербурге именным указом императора Александра II, данным Сенату 12 февраля 1880 г. (П. С. З., № 60492), в видах прекращения покушений на государственный и общественный строй России. Комиссия состояла из главного начальника, генерал-адъютанта графа М. Т. Лорис-Меликова, и назначаемых для содействия ему по непосредственному его усмотрению членов. Членами комиссии состояли: член Государственного совета К. П. Победоносцев, генерал-адъютант кн. А. К. Имеретинский, статс-секретарь М. С. Каханов, тайные советники М. Е. Ковалевский, И. И. Шамшин, П. А. Марков; свиты Е. И. В. генерал-майоры П. А. Черевин и М. И. Батьянов и действ. ст. сов. С. С. Перфильев. Сверх того, главный начальник мог приглашать в комиссию всех лиц, присутствие коих признавалось им полезным. 5 марта состоялась беседа главного начальника с представителями петербургского городского общественного управления — городским головой бар. П. Л. Корфом, и гласными И. И. Глазуновым, Ц. А. Кавосом, В. И. Лихачевым и М. П. Митковым. Канцелярией главного начальника управлял А. А. Скальковский.

Главному начальнику были даны для достижения возложенной на него задачи чрезвычайные полномочия. Кроме прав главноначальствующего в С.-Петербурге и непосредственного ведения дел о государственных преступлениях в столице и местном военном округе, ему предоставлено было верховное направление этих дел во всех прочих местах империи, а также право делать все распоряжения и принимать все меры, которые он признает необходимыми для охранения государственного порядка и общественного спокойствия, определяя вместе с тем взыскания и порядок ответственности за неисполнение своих распоряжений и мер. Эти распоряжения и меры подлежали безусловно исполнению и соблюдению всеми и каждым и могли быть отменяемы только государем и самим главным начальником. Все ведомства обязаны были оказывать главному начальнику полное содействие и немедленно исполнять все его требования. Наконец, главному начальнику предоставлено было непосредственно испрашивать, когда признает нужным, повеления и указания государя. Таким образом, Лорис-Меликов явился как бы диктатором.

Позже  в письме к А.Ф.Кони М.Т.Лорис-Меликов пишет о своем быстром взлете «...Зовут затем «усмирять чуму». Я Поволжья вовсе не знаю. Нет! Поезжай. А там сатрапом на 12 млн. в Харькове. Делай, что хочешь. Едва успел оглядеться, вдуматься, научиться, вдруг – бац!- иди управлять уже всем государством. Я имел полномочия объявлять по личному усмотрению высочайшие повеления. Ни один временщик – ни Меншиков, ни Бирон, ни Аракчеев – никогда не имели такой всеобъемлющей власти». (из письма М.Т. Лорис-Меликов – А.Ф.Кони, см. http://narovol.narod.ru/visel.htm).

Назначение это было встречено всеобщим сочувствием, особенно ввиду обращения Л.-Меликова, сделанное 14 февраля 1880 г. к жителям столицы, в котором он высказал свой взгляд на предстоящую ему трудную задачу. Бороться со злом он думал двоякими средствами: 1) уголовно-полицейскими, не останавливаясь ни перед какими мерами строгости для наказания преступных действий, и 2) государственными — направленными к тому, чтобы успокоить и оградить интересы благомыслящей части общества, восстановить потрясенный порядок и возвратить отечество на путь мирного преуспеяния. При этом главный начальник рассчитывал на поддержку общества, как на средство, могущее содействовать власти в возобновлении правильного течения государственной жизни.

20 февраля И.О. Млодецким[1][i] было сделано неудачное покушение на жизнь Л.-Меликова. «…Сегодня в третьем часу дня Лорис возвращался домой, когда дурно одетый человек, на вид лет 30, поджидавший его на углу Почтамтской и Б. Морской, выскочив из своей засады, выстрелил в него в упор в правый бок. Шинель спасла графа, пуля скользнула по шинели, разорвав ее в трех местах, а также и мундир. Но, слава богу, Лорис остался невредим. Преступника тотчас схватили. Оказался еврей перекрещенный, но находящийся под надзором полиции. Лорис, когда почувствовал дуло пистолета, размахнулся на убийцу, что, верно, и спасло его. Граф сказал: «Меня пуля не берет, а этот паршивец думал убить меня…» (А.В.Богданович, из дневника, 20 февраля 1880 г., см. http://narovol.narod.ru/visel.htm).

Известный писатель 70-х годов Всеволод Михайлович Гаршин отправился к Л.-Меликову поздно вечером и не без труда добился свидания с ним. Во время разговора, продолжавшегося более часа, Гаршин делал весьма опасные признания и давал весьма смелые советы всех помиловать и простить. Лорис-Меликов отнесся к нему чрезвычайно ласково. Но помилование Молодецкого не утвердил Александр II.

С целью объединения деятельности отдельных властей, высочайшими указами 3 и 4 марта 1880 г. (П. С. З., № 60609 и 60617) главному начальнику комиссии были временно подчинены III-е отделение С. Е. И. В. канцелярии и корпус жандармов. Комиссия, имевшая 4 заседания – 3 в марте и 1 в июне, – коснулась разных государственных и общественных вопросов, но труды ее не были обнародованы. Из принятых комиссией мер можно отметить облегчение участи лиц, высланных административным порядком по политической неблагонадежности, особенно из числа учащейся молодежи.

Интересен взгляд на диктатуру Л. –Меликова организацией «Народная Воля». Так «Листок Народной воли» № 1 за 1880 год (сайт «Народная Воля», см.  http://narovol.narod.ru/visel.htm) писал: «…Характерную иллюстрацию к системе Лориса могут составить политические процессы последнего времени. Здесь мы находим и бессердечную жестокость, иногда маскируемую дешевым великодушием и стремление внести разделение в среду самой партии. С 21-го февраля в Киеве начались два политических процесса. Едва ли возможно представить более возмутительные убийства: Розовский казнен в сущности за то, что у него найден литографированный листок какой-то программы и Некрасовский «Пир на весь мир». Лозинский погиб за одну революционную прокламацию. Казнь происходила 5-го марта, т.-е. в самый разгар царствования Лориса.

24-го марта был процесс в Харькове. Нужно сказать, что дело это старое-престарое и тянется с 76-го года. Подсудимые занимались невиннейшей пропагандой, и дело было столь ничтожно, что даже в те времена его предполагалось порешить административным порядком. Главный подсудимый, Ястремский, был выпущен на поруки и бежал за границу. Потом в 78 году он добровольно отдался в руки правительства, рассчитывая на ничтожность ответственности. Несомненно, что если бы дело разбиралось в 77—78 году, – никто из подсудимых не попал бы дальше поселения. При Лорисе вышло иначе. Несколько человек поплатилось 10-летней каторгой (Ястремский, Калюжный по 10 лет, Куплевский на 6 лет), а некоторые еще высочайше помилованы (студ. Ванчаков, Чугуевец и Судейкин). Та же лживая комедия, что и по делу Ефремова. Нарочно раздуют дело, налгут так, что, кажется, подсудимым мало и виселицы, а потом – милость: каторга; тогда как, если бы действовать без милости, но хоть сколько-нибудь добросовестно, то и под арест не за что было бы посадить. Это – система Лориса.

Совершенно такой же характер имеет политический процесс в Одессе, начавшийся 26-го марта текущего года. Бездоказательное обвинение людей, совершенно неповинных ни в чем, кроме направления, не помешало суду приговорить 16 человек, из 18 подсудимых, к поголовной каторге, начиная с пожизненной. Разумеется, этот нелепый приговор был смягчен во славу начальства.

Процессы московские, 9-го и 13-го апреля, в этом смысле еще более возмутительны. Ни из обвинительного акта, ни из показаний свидетелей не видно, чтобы подсудимые проявили какую-нибудь революционную деятельность, кроме чтения некоторых подпольных изданий да разговоров о народном благе. И тем не менее в приговоре более всего звучит каторга. Интересно сопоставление этого приговора с приговором австрийского суда по делу краковских социалистов в марте этого года, делу, во всяком случае, несравненно более серьезному: из 35 подсудимых приговорены лишь 4 чел. под арест (Варынский на 7 дней, Трушковский на 5, Пекарский на 7 и Котурницкий на 1 месяц), остальные же оправданы. Сопоставление говорит само за себя.

Петербургский процесс (7—14-го мая)... быть может, еще более характерен. Здесь подсудимые официально разделяются на две категории: более опасных, стремящихся к низвержению верховной власти, и менее опасных, имеющих целью низвержение существующего строя. Судят, очевидно, по убеждениям, а не по действиям, что бы ни говорил Лейхт. Отсутствие улик ставится ни во что, раз констатировано вредное направление. Виселица и каторга—таков несложный приговор суда Этот приговор, поразивший Петербург своей беспощадностью, был однако такой же комедией, имевшей целью лишь прославить милосердие монарха; самой дешевой ценой, ибо в результате достигнуть и страшная кара и возвеличение царя…». 

3 апреля 1880 г. по докладу Л. -Меликова последовало высочайшее повеление, коим предписывалось губернаторам и градоначальникам представить в течение 2—3 месяцев точные списки таких поднадзорных, с заключением о том, кто из них заслуживает облегчения и может быть допущен в учебные заведения. Эти отзывы местных начальств подлежали пересмотру комиссии, которая могла производить и фактическую поверку полученных сведений на месте. В рамках действия этой комиссии для успокоения общественности Лорис-Меликов добился смещения министра просвещения ретрограда Д.А.Толстого (апрель 1880 г.).

Таким образом, с мая по август 1880 года многие были вовсе освобождены или возвращены на родину или воспользовались иными льготами, например допущением вновь в высшие учебные заведения. Дела о прочих поднадзорных переданы после закрытия комиссии в министерство внутренних дел.

Так как ближайшая цель комиссии вскоре была признана настолько достигнутой, что 6 августа 1880 года были упразднены Третье отделение и сама Верховная распорядительная комиссия. Вместо этих органов было образовано Министерство Внутренних Дел,  а Лорис-Меликов был назначается первым министром вновь созданного министерства. Вместе с тем министру внутренних дел предоставлено завершение возбужденных комиссией вопросов с правом приглашать для этого бывших ее членов в особые совещания.

В качестве министра Лорис-Меликов продолжал прежнюю политику, заключавшуюся в некотором ослаблении гнета цензуры, в подготовлении мер, имевших в виду улучшение экономического положения народа, в сочувственном отношении к органам самоуправления.

Некоторое отражение плана Л.-Меликова можно найти в «Письмах о современном состоянии России» Р. А. Фадеева, бывшего товарища Л.-Меликова по службе на Кавказе. Л.-Меликов испросил у государя разрешение на напечатание этой книги за границей и на допущение ее затем в Россию. Излагая сущность книги, Л.-Меликов в докладе своем государю (см. «Русскую мысль», 1889 г., кн. I. стр. 169) пояснял, что с отменой крепостного права, лишившей дворянство его прежнего значения, между правительством и подданными образовался как бы промежуток, дающий место и простор всяким противообщественным явлениям; земство — единственная живая общественная сила, могущая стать для власти такой же несокрушимой опорой, какой было прежде дворянство; а так как громадное большинство русских людей искренно верует в царскую власть, то земство, выражающее собой это большинство, представляет вместе с тем и силу самую благонадежную. В качестве подготовительных шагов к осуществлению системы Л.-Меликова предпринят был ряд мер, которые можно назвать общим именем освободительных (упразднение III отделения, ограничение административной расправы, фактическое расширение круга действий земского и городского самоуправления, облегчения в цензурной практике [О беседе гр. Л.-Меликова с представителями петербургских периодических изданий, происходившей 6 сентября 1880 г., см. № 9 «Отечественных Записок» и № 11 «Вестника Европы» за 1880 г. (внутреннее обозрение).], учреждение комиссии для пересмотра законов о печати, реформы в учебном деле; гр. Д. А. Толстой уступил место А. А. Сабурову). В то же время задуман был ряд мер, направленных к улучшению экономического положения народа. В видах лучшего уяснения народных нужд предприняты были сенаторские ревизии, а декабрьским циркуляром предложено было земским собраниям обсудить желательные изменения в законоположениях о крестьянах. Ревизующим сенаторам вменялось в обязанность собрать и выяснить факты, свидетельствующие как об экономическом положении крестьянского и фабричного населения и о влиянии на него правительственных мер, так и о настроении умов и о степени воздействия на них практиковавшихся правительством в борьбе с «неблагонадежными элементами общества» мероприятий вроде административной высылки; им предлагалось также постараться раскрыть «причину неуспеха деятельности земств», не скрывая, что такая причина может быть найдена в плохой организации земских выборов или в стеснении земств администрацией, и ставя вопрос, «может ли быть изыскана удобная форма для совместных суждений земств разных губерний по таким вопросам, которые бы требовали совокупных мер»; в качестве таких вопросов инструкция намечала борьбу с эпидемиями, эпизоотиями, вредными насекомыми и устройство пограничных мостов и переправ. В обширной записке о нуждах сельского населения (отрывок в «Трудах Московского общества сельского хозяйства», вып. XI, стр. 8-9, M., 1882) Л.-Меликов указывал, что «улучшение сельскохозяйственной культуры всегда было результатом общего подъема как нравственных, так и материальных сил»; что «в настоящую минуту улучшение сельского хозяйства в среде крестьян зависит не столько от тех или других способов возделывания земли, сколько от условий их личного положения»; что «мерами наиболее существенными и наиболее способными оказать благотворное влияние в этом отношении могут быть признаны только такие, которые поставили бы крестьянина в лучшие условия по отношению к существующим уже формам культур». Как главнейшие из таких мер Л.-Меликов намечал: 1) понижение выкупных платежей, 2) содействие крестьянам в покупке земли при помощи ссуд и 3) облегчение условий переселения и содействие к выселению крестьян из густонаселенных губерний. Из реформ экономического характера Лорис-Меликов успел провести только отмену соляного налога и повышение гильдейских пошлин.

Этот план впоследствии стал известен под именем «Конституция Лорис-Меликова» (лондонское издание Фонда вольной прессы 1893 года).  Хотя конституцией она не была, так как участие общественных деятелей допускалось лишь для вполне определенной задачи и только с совещательным голосом.

Спад волны террора во второй половине 1880 г. привел к укреплению позиций Лорис-Меликова при дворе; он был удостоен высшей российской награды – ордена Андрея Первозванного. 5 декабря 1880 года избран почетным членом Академии наук России.

Лорис-Меликов добился 17 февраля 1881 г. согласия Александра II на этот план, но он держался в строгой тайне, и обществу известен не был.

Позже, когда появилась возможность ознакомиться с данной «конституцией», по признанию Кравчинского и многих других революционеров, если бы о ней им было известно, то это бы могло бы предотвратить катастрофу 1 марта.

«…Внезапные припадки тоски, во время которых Александр II упрекал себя за то, что его царствование приняло реакционный характер, теперь стали выражаться сильными пароксизмами слез. В иные дни он принимался плакать так, что приводил Лорис-Меликова в отчаянье. В такие дни он спрашивал министра: «Когда будет готов твой проект конституции?» Но если два-три дня позже Меликов докладывал, что органический статут готов, царь делал вид, что решительно ничего не помнит. «Разве я тебе говорил что-нибудь об этом? — спрашивал он. — К чему? Предоставим это лучше моему преемнику. Это будет его дар России».

Когда слух про новый заговор достигал до Александра II, он готов был предпринять что-нибудь; но когда в лагере революционеров все казалось спокойным, он прислушивался к нашептываниям реакционеров и оставлял все, как было прежде. Лорис-Меликов со дня на день ждал, что его попросят в отставку.

В феврале 1881 года Лорис-Меликов доложил, что Исполнительный комитет задумал новый заговор, план которого не удается раскрыть, несмотря на самые тщательные расследования. Тогда Александр II решил созвать род совещательного собрания из представителей от земств и городов. Постоянно находясь под впечатлением, что ему предстоит судьба Людовика XVI, Александр II приравнивал предполагавшуюся «общую комиссию» тому собранию нотаблей, которое было созвано до Национального собрания 1789 года. Проект должен был поступить в Государственный совет; но тут Александр II стал снова колебаться. Только утром первого марта 1881 года, после нового, серьезного предупреждения со стороны Лорис-Меликова об опасности, Александр II назначил следующий четверг для выслушивания проекта в заседании Совета министров. Первое марта падало на воскресенье, и Лорис-Меликов убедительно просил царя не ездить на парад в этот день, ввиду возможности покушения. Тем не менее, Александр II поехал. Он желал повидать великую княжну Екатерину Михайловну, дочь его тетки Елены Павловны, которая в шестидесятых годах была одним из вождей партии реформ, и лично сообщить ей приятную весть, быть может, акт покаяния пред памятью Марии Александровны. Говорят, царь сказал великой княжне: «Je me suis decide a convoquer une Assemblee des Notables»{33}. Но эта запоздалая и нерешительная уступка не была доведена до всеобщего сведения. На обратном пути из манежа Александр II был убит…      /…/

…Так кончилась трагедия Александра II. Многие не понимали, как могло случиться, чтобы царь, сделавший так много для России, пал от руки революционеров. Но мне пришлось видеть первые реакционные проявления Александра II и следить за ними, как они усиливались впоследствии; случилось также, что я мог заглянуть в глубь его сложной души, увидать в нем прирожденного самодержца, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием, и понять этого человека, обладавшего храбростью солдата, но лишенного мужества государственного деятеля, — человека сильных страстей, но слабой воли, — и для меня эта трагедия развивалась с фатальной последовательностью шекспировской драмы...» (гл. VIII, ч.II, кн. П.А. Кропоткин, «Записки революционера», — М.: Московский рабочий, 1988 г.).

Убийство императора Александра II оказалось роковым для проекта Лорис-Меликова и для его карьеры.

«…Из сообщений Лорис-Меликова, часть которых была обнародована в Лондоне приятелем покойного (смотри «Конституция Лорис-Меликова», лондонское издание Фонда вольной прессы 1893 года), видно, что, когда Александр III вступил на престол и не решался созвать земских выборных, Скобелев предлагал даже Лорис-Меликову и графу Игнатьеву («лгун-паше», как прозвали его константинопольские дипломаты) арестовать Александра III и заставить его подписать манифест о конституции. Как говорят, Игнатьев донес об этом царю и таким образом добился назначения себя министром внутренних дел…» (гл. IX, ч.II. там же).

При Александре III в правящих кругах возобладали консерваторы во главе с обер-прокурором Священного Синода К. П. Победоносцевым.

8 марта на заседании во дворце, где Победоносцев разоблачал конституционные стремления Лорис-Меликова, его проект был отвергнут императором Александром III. Несмотря на усиленные репрессии, между прочим, и против печати, принятые после 1 марта, Лорис-Меликов в консервативных кругах считался носителем идеи либерализма и виновником катастрофы 1 марта. 29 апреля был опубликован манифест о верности началам самодержавия, написанный Победоносцевым, и 7 мая Лорис-Меликов вышел в отставку, вместе с Д. Милютиным и Абазой. Это было концом относительно либерального периода и началом долгого периода крайней реакции.

Но Александр III оставил его членом Государственного совета. Время руководства Министерством внутренних дел Лорис-Меликов в реакционной прессе было в насмешку названо «диктатурой сердца», о чем сам Лорис-Меликов говорил, что это – лучшая похвала его деятельности.

После отставки он предпочел уехать за границу. Жил в основном во Франции (Ницца) и Германии (Висбаден). Иногда приезжал в Санкт-Петербург для участия в заседаниях Государственного Совета.

Человек редкого бескорыстия, остроумный и веселый собеседник, всем доступный, со всеми обходительный, Л.-Меликов охотно и внимательно выслушивал возражения, но, отличаясь терпимостью к чужим мнениям, оставался непоколебим в своих основных убеждениях. По политическим своим воззрениям, говорит известный доктор Н. А. Белоголовый, близко сошедшийся с Л.-Меликовым во время его жизни за границей (см. воспоминания Белоголового в «Русской старине», 1889 г., № 9), Л.-М. был «умеренный постепеновец, последовательный либерал, строго убежденный защитник органического прогресса, с одинаковым несочувствием относившийся ко всем явлениям, задерживающим нормальный рост и правильное развитие народов, с какой бы стороны эти явления ни обнаруживались. Непоколебимо веруя в прогресс человечества и в необходимость для России примкнуть к его благам, он стоял за возможно широкое распространение народного образования, за нестесняемость науки, за расширение и большую самостоятельность самоуправления и за привлечение выборных от общества к обсуждению законодательных вопросов в качестве совещательных членов. Дальше этого его реформативные идеалы не шли». Недюжинный оратор, Л.-М. хорошо владел и пером. В печати появились следующие его труды: «О кавказских правителях с 1776 г. до конца XVIII стол., по делам ставропольского архива» («Русский архив», 1873 г.); «Записка о Хаджи-Мурате» («Русская старина», 1881 г., т. XXX); «О судоходстве на Кубани» («Новое время», 1882 г.) и «Записка о состоянии Терской области» («Русская старина», 1889 г. № 8). Письма к нему H. H. Муравьева и кн. М. С. Воронцова — в «Русской старине» (1884 г., т. ХLII). См. Внутреннее обозрение в «Вестнике Европы», 1881 г., № 6, и 1889 г., № 1.

Жена княжна Нина Ивановна Аргутинская-Долгорукова. Дети: Мария (1858-1916), Италия, фрейлина, муж Новиков Сергей Евгеньевич, 1859, Софья 1862, Тариэл (1863-1941), Париж, полковник лейб-гвардии Преображенского полка, жена княжна Варвара Николаевна Аргутинская-Долгорукова (1872-1942, Париж), Константин, умер в младенчестве, Захарий (1866-1896), Петербург, холост, Елизавета (1872-1968), Висбаден, ФРГ, муж в 1904-1912 барон Константин Станиславович фон Нолькен (1878-1949). Умер Л.-Меликов в Ницце.

Использованы материалы: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, CD: (Р) 2002 IDDK, (С) 2002 Мультмедиа-издательство «Адепт»; БЭКиМ 2006 (2 СD-ROM), ООО «Кирилл и Мефодий», 117296, г. Москва, Ломоносовский проезд, д. 18; БСЭ, DVD-Soft, ООО «Сигма», г. С-Пб, 2003 г.; сайт «Народная Воля», см.  http://narovol.narod.ru/visel.htm; Граф С.Ю. Витте, Воспоминания, Издательство «Слово», Берлин, 1923 г; П.А. Кропоткин, «Записки революционера», — М.: Московский рабочий, 1988 г.

Примечания:

{33} «Я решился созвать собрание именитых людей».

[i] См. Млодецкий Ипполит Осипович (1855-1880), мещанин, письмоводитель из г. Слуцка. Революционер-террорист одиночка.

Биографическую справку подготовил Вадим Врачев.

Вернуться на главную страницу М. Т. Лорис-Меликова

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС