Родственные проекты:
|
Математик, механик
Костиков Андрей Григорьевич (30 октября 1899, с.Быстрое
Мосальского у. Калужской губ. – 5 декабря 1950, Москва) – математик,
специалист в области механики. Член-корреспондент по Отделению технических
наук (механика) с 29 сентября 1943. Член ВКП(б).
Окончил Киевскую военно-инженерную школу и Военно-воздушную инженерную
академия им. Жуковского (1933). Работал в Реактивном НИИ-НИИ-3, занимался
разработкой кислородных двигателей. В 1938 написал заявления в партком
института против В.П.Глушко и С.П.Королева, которые были переадресованы в
НКВД. В.П.Глушко (23 марта) и С.П.Королев (27 июня) были арестованы. 20 июня
1938 возглавил экспертную комиссию, давшую справку для НКВД о вредительской
деятельности Глушко и Королева. В результате Королев попал в список,
подписанный 25 сентября 1938 Сталиным, Молотовым, Кагановичем и Ворошиловым
по 1 категории (согласие расстрел), но Военная коллегия 27 сентября дала ему
10 лет тюремного заключения. С 15 сентября 1938 Костиков врид зам. директора
НИИ-3.
Вместе с И.И.Гваем и В.В.Аборенковым получил авторское свидетельство от 19
февраля 1940 года, занесенное в реестр изобретений Союза ССР за № 3338, на
изобретение "механизированной установки для стрельбы ракетными снарядами
различных калибров". В июле 1941 А.Г.Костикову присвоили звание Героя
Социалистического труда "...за изобретение одного из видов вооружения,
поднимающего боеспособность Красной Армии" ("Катюш"). На самом деле Костиков
и Аборенков не имели отношения к созданию "Катюш", но занимали ключевые
посты в НИИ-3 и ГАУ. Из них лишь И.И.Гвай принимал участие в создании
пусковой установки, а один из основных создателей реактивных снарядов
главный инженер НИИ-3 Г.Э.Лангемак был расстрелян в январе 1938. Премию 25
тысяч рублей Костиков сдал в фонд обороны. До 18 февраля 1944 – директор
НИИ-3.
Арестован 15 марта 1944, спустя год освобожден. 5 декабря 1950 умер от
сердечного приступа. Похоронен на Новодевичьем кладбище.
Роль Г.Э.Лангемака и др. в создании отечественного реактивного оружия была
восстановлена в июне 1991 (Указ Президента СССР от 21 июня 1991 о присвоении
звания Героя Социалистического Труда (посмертно) И.Т.Клейменову,
Г.Э.Лангемаку, В.Н.Лужину, Б.С.Петропавловскому, Б.М.Слонимеру,
Н.И.Тихомирову).
Использованы материалы сайта
http://russcience.euro.ru/repress/academy/kostikov.htm
Написал донос?
Костиков Андрей Григорьевич
(1900 - декабрь 1950), конструктор. Получил высшее
инженерное образование. Работал в Реактивном
институте. В конце 1930-х гг. написал донос на своих
коллег по институту. В результате доноса были
арестованы конструкторы И.Т. Клейменов, В.П.
Глушко. С.П. Королев и другие. Был назначен председателем
комиссии по расследованию "вредительства" в
институте. Выступил против своих коллег с
обвинениями в "саботаже" и "вредительской
деятельности", что стоило многим лагерей, а
некоторым (в т.ч. Клейменову) жизни. Сделал
быструю карьеру, став главным инженером, а затем
директором института. Позже Костиков пытался
присвоить себе честь изобретения реактивной
установки - легендарной "Катюши", т.к. ее
изобретатели Г.Э. Лангемак и Глушко были
репрессированы. Пользовался покровительством
И.В. Сталина. Однако после того как обещанный
Костиковым реактивный истребитель не был
построен, Костиков был 18.2.1944 отстранен от работы
и по его делу назначено расследование
НКВД. Был арестован и,
возможно, окончил свои дни в заключении (или был
расстрелян).
Использованы материалы из кн.:
Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический
энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000
Один из создателей "Катюши"
Грозное оружие Великой Отечественной войны - легендарная
“Катюша”. Или языком официальных документов “мобильная реактивная установка
залпового огня” (УЗО). Именно ей устанавливали монументы и памятники, ей
посвящали свои произведения писатели и поэты. Навечно вошла она в историю
войны и историю техники.
Но при всей известности и популярности “Катюши” мало кому известны имена ее
создателей. Дело в том, что ее разработкой в течение долгого времени
занимались различные авторы и коллективы. Оно создавалась как бы в несколько
этапов. Наш короткий рассказ посвящен как раз истории создания мобильной
ракетной установки. В нем мы восполним пробел и назовем главных ее творцов.
А начиналось все в 1884 г. Тогда французский инженер Поль Вьель изобрел
новый вид пороха - бездымный. Он сгорал полностью и не оставлял после себя
какой-либо остаток и не давал дыма. А еще новый порох был в несколько раз
мощнее, чем сероселитроугольный. Это была настоящая революция в артиллерии -
бездымный порох увеличил дальность полета снарядов.
Однако даже с новым порохом сделать реактивные снаряды (применялись
Александром Засядько с 1827 г.) более дальнобойными по разным причинам долго
не удавалось. Снаряды ствольной артиллерии в первой мировой войне летали на
расстояние от 40 до120 км. А реактивные снаряды едва достигали отметки в 10
км. Из-за этого реактивный способ доставки снарядов объявили малоэффективным
и бесперспективным.
С того момента новые разработки велись только по нарезной ствольной
артиллерии. Однако во все времена были, и, будем надеяться, будут люди,
которые шагают не в ногу со всеми остальными. Таких людей иначе называют
изобретателями. Человеком такого сорта был Иван Платонович Граве - профессор
Михайловской артиллерийской академии, полковник. Ему удалось в 1916 г.
усовершенствовать изобретение французского инженера: получить бездымный
порох на другой основе. А главное этот порох был на нелетучем растворителе
так называемый коллоидный, или желатиновый, порох. Его можно было получать в
виде прутков различного диаметра и даже обрабатывать на токарном станке.
Применялся желатиновый порох в шашках.
После революции дворянин Граве остается в советской России и пытается
получить патент по заявке 1916 г. Такая возможность появилась в 1924 г.,
когда порядок выдачи патентов был изменен. Патент ему выдали 5 ноября 1926г.
с регистрационным номером 144/44 и номером патента 122. Это был первый
советский патент на бездымный порох. Всего же изобретатель получил 9
патентов, 7 из которых имели отношение к военной тематике. Однако как
человек дворянского происхождения к дальнейшей работе с реактивными
снарядами не привлекался.
После этого, Граве стал усиленно заниматься наукой. В 1942 г. за капитальный
труд “Баллистика замкнутого пространства”, полностью посвященный реактивному
оружию, Граве получил сталинскую премию 1-й степени. Подтверждает его
авторство в разработке пороха и снарядов для “Катюши” такой авторитетный
свидетель, как Главное артиллерийское управление (ГАУ).
Вот выдержка из заключения этого ведомства от 14 февраля 1951 г.: “Хотя
состав порохов, практически используемых в современных образцах реактивного
вооружения, и способы изготовления из них реактивных снарядов значительно
отличаются от предложенных в заявке Граве, сам принцип применения коллоидных
порохов в ракетах, предложенный Граве, остается в основе существующих
пороховых ракет”.
Вот так! Порох отличается, но принцип остается. То есть речь может идти
только об усовершенствовании, а не о приоритете. Но не будь пороха Граве, не
было бы “Катюши”.
Второй этап проходил в Газодинамической лаборатории (ГДЛ). В команде
инженера Н.Н. Тихомирова, одного из ведущих конструкторов по пороховым
ракетам, были такие конструкторы, как В.А. Артемьев, И.И. Кулагин, Д.А.
Вентцель, Р.В. Богомолов, Г.Е. Лангемак. В 1929 г. к ним присоединился Б.С.
Петропавловский. Это были известные конструктора, элита ГДЛ.
В газодинамической лаборатории вначале разработали и освоили технологический
процесс производства пороховых шашек. Изучили их баллистические возможности.
Здесь были открыты законы горения в камерах с соплом, прошли первые этапы
летных испытаний. В лаборатории широко проводились работы по созданию ракет
различных калибров, назначения и применения. Были опробованы различные
варианты пусковых установок: изменяли количество и длину труб, количество
снарядов, состав пороха и, главное, способы стабилизации ракет в полете.
Разработкой реактивных снарядов калибра 82 и 132 мм. началась в 1930 г. А в
1932 г. провели летно-конструкторские стрельбы снарядами этого калибра с
самолета.
В этом же году начались работы по вооружению самолета “Р-5” такими снарядами
и бомбардировщика “ТБ-1” снарядами “РС-132” и “РС-245”. В 1935 г. вышла
книга Г.Е. Лангемака и В.П. Глушко “Ракеты, их устройства и применение”.
Приводим выдержки из этой книги. “…Конечно, никаких противооткатных
приспособлений для станка не требуется. Эта особенность ракетного орудия
позволяет использовать его для установки на таких аппаратах, которые не
могут выдержать отдачи, присущей обычным орудиям. То есть на самолетах,
небольших судах, автомобилях и т.д.
Не исключалось применение ракетных систем и с других транспортных средств.
Но авторы отдавали предпочтение все-таки авиации. В их рассуждениях самолеты
присутствуют на первом месте. В прочем это и неудивительно, ведь им поручено
создать оружие воздушного боя для авиации”.
Начатая Н.Н. Тихомировым разработка пороховых ракетных снарядов в ГДЛ была
завершена выдающимися артиллерийскими инженерами Б.С. Петропавловским, Г.Е.
Лангемаком, В.А Артемьевым и др. Их роль достаточно подробно описана в
технической литературе, но созданный ими реактивный снаряд применяют только
в авиации.
Третий этап начался в марте 1932 г. Тогда произошло неординарное событие,
значительно повлиявшее на дальнейший ход научно-исследовательских и
опытно-конструкторских работ. ГДЛ и московский ГИРД (Группа по изучению
реактивного движения) объединили в Ракетный институт. Его руководителем стал
И.Т. Клейменов. Но как раз в то время, когда шла реорганизация института,
съезжались работники и конструктора, создавались новые отделы и лаборатории
- в стране набирал скорость маховик сталинских репрессий.
В 1937г. были арестованы и вскоре расстреляны начальник института И.Т.
Клейменов и его заместитель Г.Е. Лангемак. В 1938 г. арестованы и осуждены
В.П. Глушко и С.П. Королев. Институт был обезглавлен репрессиями, однако
работы в нем продолжались. В 1937 г. новым начальником института назначили
Бориса Слонимера, а главным инженером - Андрея Костикова, который позже
займет должность начальника института.
В 1938 г. в ГАУ поступил проект многозарядной установки для залповой
стрельбы 24 реактивными снарядами, подписанный главным инженером института
А. Костиковым и начальником отдела этого института Иваном Гвоем. К проекту
прилагались подробные расчеты и обоснования. Суть рассуждений заключалась в
том, что если одиночным снарядом, выпущенным с летящего самолета, трудно
поразить движущуюся цель, то нужно подобный опыт осуществить в наземных
условиях. Кроме того, количество снарядов при их установке на наземном
транспорте можно увеличить. К тому же, установку, размещенную на наземном
транспорте, можно легко и быстро перезарядить для повторного залпа.
Аргументы были вескими. ГАУ дало разрешение на проведение испытания. 1
ноября 1938 г. установка произвела первый залп. Начальник ГАУ РККА дал
высокую оценку новому оружию. Позже, 14 февраля 1939 г., в докладной записке
Комитету обороны страны А. Костиков напишет: “Во второй половине 1938 г.,
благодаря удачному соединению ракетно-химического снаряда с залповым
агрегатом, который установили на автомашине, наметился путь широкого и очень
эффективного использования реактивных снарядов в наземных условиях”.
Так и получилось, что создавали снаряды для авиации, а применять их решили
на земле. 17 июня 1941г. Костиков продемонстрировал членам Политбюро,
правительства и руководства министерства обороны работу УЗО. 21 июня 1941г.
в последнюю довоенную субботу УЗО быпо принято на вооружение…
Боевое крещение УЗО приняла под Оршей 14 июля 1941 г. Из семи установок,
участвовавших в боевой операции, пять были опытными образцами. Их взяли
прямо из мастерских института. В дальнейшем московский завод “Компрессор”
станет головным предприятием по их серийному выпуску. В марте 1939 г И. Гвай,
А. Костиков и В. Аборенков направили в отдел изобретений Народного
комиссариата обороны заявку на пусковое устройство залпового огня и получили
авторское свидетельство. Катюша состоялась!
Из трех авторов проекта на это устройство двое наши земляки. Они родились на
Украине. Гвай Иван Сидорович родился в 1905 г. в Днепропетровске. Отец его
был железнодорожником. Путем отца пошел и сын. В 1923 г. он окончил
Днепропетровский железнодорожный техникум. Через год после окончания
техникума он поступил в Днепропетровский институт инженеров железнодорожного
транспорта. А после окончания третьего курса, как лучший студент, был
направлен в Ленинградскую электротехническую академию. После ее окончания
работал в ГДЛ, а позднее в Ракетном научно-исследовательском институте. В
1942 г. получил Сталинскую премию и ученую степень кандидата технических
наук без защиты диссертации. С этим связана такая история: когда И. Гвай
пришел в Высшую аттестационную комиссию за дипломом, у него спросили: “А где
же Ваша диссертация?” В ответ услышали: “Стреляет на фронте!”
Костиков Андрей Григорьевич выпускник Киевской военно-инженерной школы 1926
г. Герой Социалистического труда, член-корреспондент Академии наук, Лауреат
государственной премии 1-й ступени, генерал-майор инженерно-авиационной
службы. Родился 30 октября 1899 г. в городке Казатин Киевской губернии.
После школы работал слесарем на заводах Киева, Москвы и Петрограда. С 19 лет
воевал в Красной Армии, был ранен, попал в плен к белополякам. В 1920 г.
совершил побег из плена.
Его командировали в 3-ю Киевскую военно-инженерную школу (сегодня это
Киевский военный институт управления и связи). Закончив военно-политические
курсы, стал командиром роты. Весной 1930 г. поступил в Военно-воздушную
академию имени Жуковского, которую он закончил в 1933г.
Семерых выпускников академии, в том числе и Костикова, назначили в Ракетный
научно-исследовательский институт. С 1936 г. он начальник отдела реактивных
двигателей. Под его руководством все двигателисты, в том числе В. Глушко и
Л. Душкин, проектируют первый ракетоплан. Строят и испытывают в полете
крылатые ракеты.
В 1938 г. Костикова назначают главным инженером института, а в дальнейшем он
становится руководителем этого учреждения. В письме в МКГ ВКП(б] Костиков
обосновывает предложение: “...в настоящее время исследовательская работа в
области реактивных двигателей показала реальную возможность разработки
самолета, который на протяжении 1...5мин. мог бы двигаться со скоростью,
которая превышала бы звуковую...” 26 июля 1942 г. вышло постановление
Комитета обороны о поручении институту вместе с Наркомавиапромом в короткий
срок разработать реактивный истребитель-перехватчик. Институт под
руководством Костикова берется за эту работу. На проектирование,
строительство и наземную обработку в условиях военного времени отводилось
менее восьми месяцев.
Осенью 1943 г. был построен первый экземпляр самолета, но установленный
правительством срок был сорван. 1 февраля 1944 г. А. Костикова освобождают
от работы, потом его арестовывают. Следователи собрали восемь томов
уголовного дела. Проводят допросы, обвинения в шпионаже и вредительстве. И
вот к каким выводам пришли безымянные рецензенты: "Разъяснения автора...
верны. Автора целесообразно привлечь к более углубленной разработке”.
Его освободили 28 февраля 1945 г. В постановлении об окончании следствия
отмечено, что в “... деле вражеского намерения в действиях А. Костикова,
который был большим специалистом своего дела, не установлено”. Впереди еще
было пять с лишним лет жизни, новые труды, ученики. Но машина репрессий
продолжала действовать. Костикова обвинили в том, что по его доносу были
арестованы С. П. Королев и В. П. Глушко.
Для решения этого и других подобных вопросов в 1989 г. была назначена
специальная комиссия. Главные выводы этой комиссии таковы: “Прокуратура СССР
за Нв13/4-1032 от 12.06.89 г. подтверждает факт, что в криминальных делах в
отношении Королева С. П., Глушко В.П. отсутствуют данные, которые
подтверждают то, что они были арестованы по доносу Костикова А. Г.” Можно
лишь сожалеть, что Королев и Глушко отошли в мир иной, так и не узнав, кто
же был виноват в их аресте.
Нападкам подвергался не только сам Костиков, но и его авторское
свидетельство на УЗО. Этот вопрос также обсуждался специальной комиссией. И
вот ее выводы: “Наша комиссия изучила сотни связанных с этим вопросом
документов. Выводы однозначны: авторами изобретения механической установки
для залповой стрельбы реактивными снарядами и авторами нового оружия -
реактивных систем залпового огня являются А. Г. Костиков, И. С. Гвай и В.
Аборенков. Не найдено такой особы, которая могла бы обоснованно претендовать
на включение ее в состав этого авторского коллектива”. Умер Андрей
Григорьевич Костиков в декабре 1950 г.
О третьем участнике авторского коллектива пусковой установки залпового огня
В. Аборенкове, к сожалению, достоверной информации мне разыскать не удалось.
Известно лишь, что он был командующим гвардейскими реактивными
подразделениями (“Катюшами”) во время Великой Отечественной войны.
Заканчивая наше короткое исследование, хочется надеяться, что призыв открыть
памятную доску Андрею Григорьевичу Костикову, внесшему огромный вклад в
оборону страны, на здании Киевского военного института управления и связи в
Киеве, где он учился, должен быть всеми поддержан. Это будет той запоздалой
мерой, которая восстановит справедливость. Чтобы мы, живущие ныне, могли
уверенно сказать, что никто не забыт, ничто не забыто!
В. П.
Никонов Использованы материалы сайта:
http://www.nkau.gov.ua/
Исторический источник
Книжка 20
Декабрь 1962 г.- февраль 1963 г.
Москва-Ленинград-Москва-Львов-Москва
Почти вся книжка № 20 заполнена материалами об Андрее Григорьевиче Костикове
(1899-1950). Многие часы беседовал я тогда с его женой — женщиной редкого
темперамента, читал его архивы в большой квартире знаменитого «дома на
набережной», где он жил. В начале 1963 года я написал о нём большую статью
(её, помню, поставили очень красиво — высоким «подвалом» сразу на двух
полосах газеты: «нараспашку») как об изобретателе знаменитой «катюши» —
боевой ракетной установки времён войны. Я был уверен, что всё так и есть,
поскольку и через 13 лет после смерти его называли «учеником Циолковского».
9 февраля на этой статье со звонким названием «Огненная стрела» я получил
штамп военной цензуры с минимальными поправками и ликовал. Статья стояла в
номере, когда утром в редакции появился курьер в полувоенной фуражке,
протянул Михвасу пакет и исчез. В пакете оказалось письмо от 15 января 1957
года, адресованное заведующему редакцией истории естествознания и техники
БСЭ Немченко: «В 23-м томе Большой Советской Энциклопедии (второе издание)
на С. 126 помещена статья о Костикове Андрее Григорьевиче, отмеченном
высокими наградами «за большую заслугу в создании нового типа вооружения».
Так как мы работали ряд лет совместно с А. Г. Костиковым и нам доподлинно
известна его роль в создании нового типа вооружения, то мы считаем своим
долгом сообщить об этом. В 1937-1938 годах, когда наша Родина переживала
трудные дни массовых репрессий советских кадров, Костиков, работавший в
институте рядовым инженером, приложил большие усилия, чтобы добиться ареста
и осуждения как врагов народа основного руководящего состава этого
института, в том числе основного автора нового типа вооружения, талантливого
ученого-конструктора, заместителя директора по научной части Г.Э Лангемака.
Таким образом Костиков оказался руководителем института и «автором» этого
нового типа вооружения, за которое и был сразу щедро награждён в начале
войны...
Репрессированные ранее работники института ныне реабилитированы, часть из
них, в том числе Г.Э.Лангемак, посмертно.
Просим учесть изложенное при подготовке «Биографического словаря деятелей
естествознания и техники» и следующего издания БСЭ.
Член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда
Королёв С.П.
Член-корреспондент АН СССР, Герой Социалистического Труда
Глушко В.П.»
Пожалуй, самое удивительное в этой истории — то, как Королёв и Глушко
узнали, что «КП» собирается публиковать восторженную статью о Костикове? Я
потом хотел спросить у них, но всякий раз забывал. Так или иначе, но
Немченко внял советам ракетчиков: в «Биографическом словаре», изданном год
спустя, Костикова нет. Внял и Михвас, сняв мою статью из номера «КП»,
впрочем, тогда я не понял, что он спасает мою честь и репутацию. Все
последующие годы я продолжал интересоваться личностью Костикова. Известен
такой факт. Когда после 6 лет заключения в 1945 году Королёв попал в
Германию, всем ракетчикам выдавали личное оружие. Разговор у них зашёл вдруг
о Костикове, и Королёв, передёрнув затвор пистолета, процедил сквозь зубы:
«Пусть я снова сяду, но эту б... я пристрелю!..»
Через 20 лет, незадолго до смерти, Сергей Павлович Королёв навестил вдову
расстрелянного в 1937 году директора института И.Т.Клеймёнова. «Когда
заговорили о Костикове, — рассказывала мне Маргарита Константиновна, —
Сергей Павлович сразу помрачнел. Вы же знаете, он человек суровый, но не
злой, а тут говорит: "Таких, как Костиков, добивать нужно! Его счастье, что
он умер... Я бы его скрутил в бараний рог..."»
Костикову посвящены многие страницы моей большой книги «Королёв. Факты и
мифы» (М: Наука, 1994). Ещё до её выхода, в декабре 1988 года журнал
«Огонёк» напечатал мою статью «Лжеотец «катюши»» (№ 50), в которой
рассказывалось, какое активное участие принимал Костиков в посадке Королёва
и Глушко. У Костикова нашлись защитники: конструктор Л.С.Душкин, инженер
Ю.Г.Демянко, историк Ю.В.Бирюков. Назначив сами себя «Комиссией ЦК КПСС»,
они попробовали устроить мне «проработку», оставшуюся, впрочем, без
последствий.
История с Костиковым стала для меня поучительным уроком практической
журналистики.
Ярослав Голованов. Заметки вашего современника. ТОМ 1,
1953-1970
Использованы материалы сайте
http://www.rtc.ru/encyk/bibl/golovanov/
|
