Климович Евгений Константинович

1871-1930

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Климович Евгений Константинович (1871-1930) - генерал-лейтенант, эмигрант. Участник первой мировой войны. С 1920 г. проживал в Королевстве СХС, в Белграде. Умер в русской больнице в Панчево.

+ + +

Климович Евгений Константинович, 1871-?, генерал-майор, служил керченским и ростовским градоначальником, после падения московского градоначальника Адрианова А.А. (замешанного в интриге против Распутина) в июне 1915г. занял его пост. В феврале - сентябре 1916 г. — директор департамента полиции.

Климович Евгений Константинович (1871 — 1932), директор Департамента полиции с 14 февраля1916 г. по 15 сентября 1916 г. Из дворян, окончил Полоцкий кадетский корпус, Павловское военное училище. В 1898 г. назначен адъютантом Волынского губернского жандармского управления; в 1901 г. — помощником начальника Петроковского губернского жандармского управления; в 1905 г. прикомандирован к штабу Отдельного корпуса жандармов с назначением в распоряжение виленского, ковенского и гродненского генерал-губернатора; с 23 янв. 1906 г. и. д. нач. Московского охранного отделения; с 7 апр. 1907 г. по 22 июня 1908 г. пом. Московского градоначальника; в 1908 г. — московский градоначальник; в 1908—1909 гг. заведовал особым отделом Департамента полиции; 26 декабря 1909 г. назначен Керчь-Еникальским градоначальником; в 1916 г. назначен директором Департамента полиции, затем — сенатором.

Печатается по кн. Перегудова З.И. Политический сыск России (1880-1917 гг.). - М.: РОССПЭН, 2000.

Служил у Врангеля

Климович Евгений Константинович (1871-1930), генерал-лейтенант, сенатор. Окончил Полоцкий кадетский корпус, Павловское военное училище и вышел подпоручиком в 69-й пехотный полк. В 1898 г. перешел на службу в отдельный корпус жандармов. Сделал быструю карьеру во время революционных событий 1905 г., находясь на должности начальника охранного отделения в ряде городов, а затем став московским градоначальником. Во время Первой мировой войны — генерал-лейтенант и директор департамента полиции в Министерстве внутренних дел. В 1916 г. настаивал на ряде мер, по его мнению, необходимых для предупреждения революции. С 15 сентября 1916 г. был уволен со своей должности и назначен «для присутствия» в Сенат.

После ареста в 1917 г. бежал на юг и в 1918 г. явился в штаб Добровольческой армии, но не получил назначения. С назначением генерала Врангеля Главнокомандующим ВСЮР был в начале мая 1920 г. назначен начальником Особого отдела штаба Главнокомандующего (отдела контрразведки, направленного на борьбу с большевистскими агентами в тылу армии) и помощником начальника гражданского управления. В августе 1920 г., в связи с успешной деятельностью генерала Климовича по очищению тыла Русской армии в Крыму, генерал Врангель передал в его распоряжение всю государственную стражу. После эвакуации из Крыма в ноябре 1920 г. проживал в Белграде. Скончался 5 июня 1930 г. в русской больнице в Панчево. Похоронен на местном кладбище.

Использованы материалы кн.: Николай Рутыч Биографический справочник высших чинов Добровольческой армии и Вооруженных Сил Юга России. Материалы к истории Белого движения М., 2002 

Климович Евгений Константинович (1871 — 1932) — окончил Полоцкий кадетский корпус, Павловское военное училище. В 1898 г. — адъютант Волынского ГЖУ; с 1901 г. — пом. начальника Петроковского ГЖУ; в 1905 г. прикомандирован к штабу ОКЖ с назначением в распоряжение виленского, ковенского и гродненского генерал-губернатора; с июля 1905 г. по январь 1906 г. исполнял обязанности виленского полицмейстера; с января 1906 г. — и.д. нач. Московского охранного отделения; с апреля 1907 г. — пом. московского градоначальника; с ноября 1907 г. — московский градоначальник; с 1908 г. — зав. Особым отделом ДП; с 1909 г. — керчь-еникальский градоначальник; с 1915 г. — ростовский градоначальник; с 1916 г. — директор ДП; с сентября 1916 г. — сенатор. В годы гражданской войны в Крыму при Врангеле — начальник контрразведки.

Использованы материалы кн.: "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004.

А до того - царский жандарм

Поступив в Отдельный корпус жандармов на рубеже настоящего столетия, Е.К. Климович на первой своей более или менее самостоятельной должности состоял помощником начальника Петроковского губернского жандармского управления для осмотра паспортов в местечке Модржиеве, находившемся на границе нашей с Германией.

Должность эта памятна мне потому, что в начале 1903 года я, совершенно неожиданно для себя и для моего начальника управления генерала Секеринского, был назначен приказом по Отдельному корпусу жандармов именно на эту должность, ввиду нового назначения, полученного поручиком Е.К. Климовичем. Но, как я уже рассказывал, фактически мне не пришлось вступить в эту должность, и я остался в Петербурге.

Должность для жандармского офицера в местечке Модржиеве представлялась мне весьма незначительной и мало обещающей для дальнейшей служебной карьеры.

Однако эта должность не помешала Е.К. Климовичу именно оттуда начать целый ряд служебных успехов.

Думаю все же — и это не мое только мнение, — что, не будь у Евгения Константиновича жены Екатерины Петровны, рожденной Тютчевой, а через нее и связи в придворных сферах с известной статс-дамой Тютчевой, возможно, что при всем природном уме, таланте и других выдающихся качествах Евгения Константиновича, ему все же не удалось бы сделать столь выдающуюся карьеру.

В 1902 году, по мысли и инициативе известного С.В. Зубатова, в то время назначенного (директором Департамента полиции А.А. Лопухиным) заведовать Особым отделом Департамента, а до того занимавшего должность начальника Московского охранного отделения, совершилась большая реформа в деле политического розыска: были созданы провинциальные охранные отделения в ряде крупных городов России.

На открывающиеся должности начальников этих отделений надо было отобрать из наличного состава офицеров Отдельного корпуса жандармов наиболее способных, активных молодых энтузиастов политического розыска.

Этот первый отбор в общем был произведен неплохо, и, как показало дальнейшее, около половины из общего числа, около десяти офицеров, удачно исполняли новые обязанности, в то время очень тяжелые и ответственные, и подняли на известную высоту дело политического розыска, до того еле влачившего существование в провинции; сами же они быстро продвинулись по служебной лестнице.

Одним из таких отобранных офицеров Отдельного корпуса жандармов оказался молодой поручик, начальник скромного Модржиевского паспортного пункта Е.К. Климович. Он был назначен начальником Виленского охранного отделения, а вскоре соединил в своем лице и другую должность — виленского полицмейстера.

Чтобы уяснить, как и почему Особый отдел Департамента полиции мог остановить внимание на том или ином офицере Отдельного корпуса жандармов при назначении его на одну из открывавшихся в 1902 году должностей начальника провинциального охранного отделения, надо помнить, что директору Департамента полиции А.А. Лопухину фамилии жандармов подсказывал С.В. Зубатов.

Поэтому почти все офицеры, состоявшие при Московском охранном отделении в то время, когда С.В. Зубатов был его начальником, получили должность начальника провинциального охранного отделения. Это было понятно, вполне справедливо и естественно. Их способности, служебный опыт в деле политического розыска и служебное рвение были ему хорошо известны. Назову между ними А.И. Спиридовича, в то время поручика.

Но таких офицеров не хватало для замещения всех открывшихся должностей. В некоторых случаях помогли рекомендации той части прокуратуры, которая наблюдала за производством жандармских дознаний при губернских жандармских управлениях. Лица прокурорского надзора, конечно, хорошо узнавали способности жандармских офицеров, с которыми они вели служебные дела, и, так как директор Департамента полиции бывал часто в прошлом лицом прокурорского надзора (как А.А. Лопухин), некоторые из начальников провинциальных охранных отделений (и я в том числе) были подсказаны и продвинуты прокурорским надзором.

Помню как пример такого назначения ротмистра Боброва, назначенного в Саратов из Петербургского губернского жандармского управления, где он состоял офицером резерва, т. е. производил жандармские дознания. Его отрекомендовал товарищ прокурора Петербургской судебной палаты М.И. Трусевич. Ротмистр Бобров вполне заслуживал эту рекомендацию. Но, конечно, при этих назначениях играла роль и протекция.

Так как поручику Климовичу при исполнении скромных обязанностей по проверке паспортов в Модржиеве трудно было проявить свои способности, я позволяю себе отнести его первое назначение на должность по политическому розыску — начальником Виленского охранного отделения — именно к последней категории — протекции.

В 1905 году Е.К. Климович, уже ротмистр, был ранен, и довольно сильно, осколками брошенной в него местными революционерами бомбы. С тех пор он всегда носил особый бандаж на ноге и всегда высокие сапоги; при этом несколько прихрамывал.

По какой-то несколько странной (по крайней мере, с моей точки зрения) системе награждения, ставшей обычной в то время, офицеры Отдельного корпуса жандармов, в особенности же служившие непосредственно по политическому розыску, т. е. офицеры охранных отделений, в случае ранений в результате террористических действий награждались орденами и даже чинами.

Если рассматривать каждое осуществленное террористическое выступление подпольных революционных организаций как следствие известного недосмотра, незнания, недостаточной осведомленности допустивших совершение такого акта (а как же иначе его рассматривать?), то награждение орденом или чином пострадавшего представлялось мне всегда странным.

Казалось бы, в таких случаях разрешение более или менее длительного отпуска для поправления здоровья, денежное вознаграждение на лечение ранения более соответствовали положению дела.

Я помню, как примерно в 1907 году директор Департамента полиции М.И. Трусевич особым циркулярным письмом на имя начальников отдельных частей в Отдельном корпусе жандармов уточнил взгляды Департамента полиции на розыскную деятельность офицеров Корпуса. В этом письме было подчеркнуто, что мерилом успеха каждого лица, ведущего политический розыск, будет считаться отсутствие революционных выступлений в данной местности, как следствие осведомленности и ловкого предупреждения политических выступлений.

Однако, несмотря на такие директивы, за отсутствие революционных выступлений руководители политического розыска награждались редко. Очевидно, медленное, систематическое и очень осведомленное руководство политическим розыском, не дававшее возможности осуществиться подпольным выступлениям, требовало такого же контроля и понимания сверху, а этого именно и не было в Департаменте полиции.

Короче говоря, правильно или нет, но ротмистр Климович получил за ранение чин подполковника, а в 1906 году был назначен начальником Московского охранного отделения.

Мое первое знакомство с ним относится именно к этому времени, хотя оно было мимолетным. Однако оба мои брата — старший Николай и младший Петр — были разновременно прикомандированы к Московскому охранному отделению (оба были помощниками начальника Московского губернского жандармского управления по разным уездам, но жили в Москве), и оба хорошо узнали подполковника Климовича и многое рассказывали мне о нем как о человеке и начальнике охранного отделения.

Внешне Е.К. Климович за все время моего знакомства с ним, а именно с 1906 года и потом в Добровольческой армии и даже в эмиграции, в Константинополе, как-то совершенно не изменился: это был все тот же среднего роста, крепко сложенный, старавшийся быть внешне спокойным и выдержанным, но внутренне беспокойный и суетливый человек, с большим лысоватым лбом и бледным лицом литовско-польского типа с маленькими редкими усиками.

Если он начинал разговор, сидя в кресле, он, видимо от какого-то внутреннего волнения, скоро вскакивал и продолжал говорить, прохаживаясь по кабинету своей прихрамывающей походкой. Говорить собеседнику Евгений Константинович не давал — собеседнику надо было слушать.

От братьев я знал, что Евгений Константинович большой службист, днюет и ночует в охранном отделении, других интересов и склонностей или слабостей у него нет; очень ценит, если служащие отделения сидят по своим кабинетам до поздней ночи (вернее, до раннего утра) и всегда «под рукой» на случай вызова в кабинет начальника. Особенно любил Евгений Константинович разговоры по ночам с подчиненными, как деловые, так и праздные.

Когда генерал Климович был уже московским градоначальником, а я подчиненным ему начальником Московского охранного отделения, очень часто он сам глубокой ночью заходил ко мне в кабинет и, расхаживая по комнате, говорил, и говорил...

На должности начальника Московского охранного отделения Е.К. Климович пробыл очень недолго, всего около года. Но это был беспокойный год — вторая половина 1906-го и первая половина 1907 года.

Конечно, самое трудное при исполнении должности руководителя политическим розыском было пребывание в этой должности в течение длительного периода, ибо в этом случае необходимы были особая предусмотрительность и осторожность в использовании, руководстве и вообще ведении секретной агентуры — основы всей деятельности. Е.К. Климович, может быть, именно поэтому не хотел засиживаться на такой беспокойной и ответственной должности, как Московское охранное отделение. Для дальнейшего успешного продвижения по служебной лестнице надо было, однако, проявить себя с выгодной стороны. Е.К. Климович выбрал путь быстрых, шумных успехов, выгодных с показной стороны; он ликвидировал подпольные организации, не считаясь с возможными вредными последствиями для секретной агентуры; он, так сказать, выжимал из секретного сотрудника все, до последней капли, пользовался его сведениями с выгодой для себя, «проваливал» агентуру, отбрасывал ее за негодностью и принимал другую. Так «провалилась» крупная сотрудница, известная Зинаида Жученко. Деятельность Е.К. Климовича на посту начальника Московского охранного отделения была внешне блестящей, но ему не выгодно было засиживаться на ней. Он и не стал.

Во время сенаторской ревизии деятельности московского градоначальника генерала Рейнбота подпал под удары ревизии и помощник градоначальника полковник Короткий, а на его место выдвинулась кандидатура полковника Е.К. Климовича. Он и был назначен на эту должность. Уходя с должности начальника Московского охранного отделения, Е.К. Климович продвинул на нее своего помощника, ротмистра фон Котена, которого по ходатайству Е.К. Климовича незадолго до этого назначили помощником начальника Московского охранного отделения, чем очень обидели временно исполнявшего эту должность ротмистра Фуллона. Фуллон (мой большой приятель, смерть которого я оплакивал в эмиграции в 1936 году) служил в этом отделении с начала 1902 года, был очень неглупый, развитой и выдающийся жандармский офицер; фон Котен же был товарищем Климовича по Полоцкому кадетскому корпусу. Между прочим, я уже тогда обратил внимание на замечательную товарищескую сплоченность бывших питомцев этого кадетского корпуса. Его воспитанники, поступавшие впоследствии в Отдельный корпус жандармов, являлись очень сплоченной группой, всегда так или иначе помогавшие друг другу. Среди офицеров Отдельного корпуса жандармов, выдвинувшихся по служебной лестнице и работавших посредственно по политическому розыску, я мог бы назвать тесную группу таких «половчан»!

До перевода в Москву фон Котен занимал скромную должность офицера для поручений при Петербургском охранном отделении, заведуя каким-то специальным отделом при проверке паспортов, и никакой мало-мальски ответственной работы, собственно относящейся к агентурному обследованию, не вел. Таким образом, у него не было предварительного стажа, необходимого для должности начальника Московского охранного отделения.

Мой приятель Павлуша Фуллон разобиделся назначением фон Котена, но при хороших связях в высших административных и военных кругах был, в свою очередь, устроен на должность белостокского полицмейстера и одновременно начальника местного охранного отделения; на этой должности он просидел целых девять лет. Пробыл бы, может быть, и дольше, не случись Великой войны и эвакуации Белостока в 1916 году, когда он приехал в Москву, где московский градоначальник генерал-майор Вадим Ник. Шебеко, в прошлом гродненский вице-губернатор, хорошо знавший подполковника Фуллона, предложил ему одну из освободившихся вакансий полицмейстера в Москве. Впрочем, это было уже накануне революции.

В устройстве бывшего товарища по кадетскому корпусу и вообще приятеля, фон Котена, на должность начальника Московского охранного отделения Е.К. Климович, конечно, руководился не только желанием содействовать однокашнику; другой заместитель Е.К. Климовича на этой должности мог бы подвергнуть его деятельность нежелательной критике; при фон Котене этого произойти не могло. Таким образом, ловкий Е.К. Климович отделался от возможного и, так сказать, естественного кандидата в лице подполковника Фуллона, слишком много знавшего, и получил послушного ученика в лице фон Котена.

При необыкновенно развитом самомнении, Е.К. Климович, вероятно, руководствовался фразой, с которой Варвара Петровна Ставрогина (в «Бесах» Достоевского) часто в затруднительных случаях обращается к своим столь властно опекаемым ею близким: «Впрочем, я сама тут буду!»

Однако «сам он тут» пробыл недолго. В должности помощника московского градоначальника он провел всего несколько месяцев и ловко проскочил на открывшуюся должность начальника Особого отдела в Департаменте полиции.

В этом Особом отделе сосредоточено было руководство политическим розыском по всей империи. На самом деле настоящего руководства этим розыском в Департаменте полиции не было уже издавна, и Особый отдел попросту был местом, куда стекались агентурные данные; отсутствовала система; руководственные указания были ничтожны, и Е.К. Климович, пробыв тут тоже очень недолго, не внес никакой инициативы и не завел новой системы. Мне приходилось самому, при наездах в Петербург из Саратова, лично беседовать в то время с Е.К. Климовичем.

Его заместитель по этой должности, тоже жандармский офицер, до того бывший начальником Киевского охранного отделения, подполковник Еремин, оказался куда более на месте. Еремин изменил к лучшему всю отчетность по политическому розыску и действительно завел много улучшений.

Не задерживаясь на этой должности и, видимо, не поладив с директором Департамента полиции М.И. Трусевичем (встретились два медведя в одной берлоге), Е.К. Климович переменил беспокойную, но невидную должность на должность керченского градоначальника, справедливо учитывая, что он начнет Керчью, а закончит Москвой или, при удаче, Петербургом.

В Керчи он засиделся — единственный случай в его служебной практике. Он очень томился тихой Керчью и часто наезжал в Петербург напомнить о себе. Все как-то, однако, складывалось так, что не освобождалась подходящая должность, пока, наконец, кажется в начале 1915 года, освободилась должность ростовского-на-Дону градоначальника, где его приятель и однокашник по Полоцкому кадетскому корпусу, небезызвестный генерал Коммисаров, показал себя со столь безобразной стороны, что его решено было убрать в спешном порядке. Однако и в Ростове-на-Дону генерал Климович не засиделся. Случился московский погром, ушли и главноначальствующий города Москвы князь Юсупов, и московский градоначальник генерал Адрианов. На место последнего летом 1915 года назначается Е.К. Климович, и я встречаюсь с ним снова.

К большому неудовольствию Е.К. Климовича, должность главноначальствующего не упраздняется, и на эту должность вступает генерал-лейтенант Мрозовский, который хотя и «не администратор», но человек прямой, умный, строгий службист и резковатый по натуре.

Вскоре, как я это замечаю, генерал Климович начинает избегать личных бесед, докладов и прямых сношений с генералом Мрозовским. Оба генерала очень самостоятельны.

Помощниками у Е.К. Климовича состоят тоже недавно назначенные на эти должности люди: по части внешней полиции — бывший артиллерийский полковник В.И. Назанский, очень милый человек, сравнительно мало знакомый с техникой полицейской службы, которую он преодолевает упорной работой; по части административной — опытный чиновник А.Н. Тимофеев, тоже милейший и приятный в обращении светский человек.

Е.К. Климович, сразу же по приезде в Москву и вступлении в должность, уделяет много внимания моему отделению. Еще бы, он сколько лет тому назад сам был начальником этого отделения! Он часто заходит в отделение, со многими служащими, которых знает лично, ласково и приветливо здоровается, с некоторыми разговаривает, вспоминает «минувшие дни и битвы, где вместе рубились они»126; заходит в самые разнообразные часы, по преимуществу поздно ночью, в мой кабинет; вероятно, погружается невольно в воспоминания и, вскочив с кресла, начинает дрыгающей походкой мерить кабинет и говорит, говорит...

Все мои доклады, содержащие агентурные сведения от секретных сотрудников, Е.К. Климович прочитывает, что называется, от доски до доски. Но он как-то не улавливает сильно изменившихся характера и условий, в которых протекает деятельность революционного подполья: прошло уже около девяти лет со времени его пребывания в должности начальника Московского охранного отделения... В 1915 году в Москве, как и повсеместно в России, Партия социалистов-революционеров дезорганизована, и проявлений активности от ее сочленов ожидать нельзя. Но Е.К. Климович этого усвоить не может; ему, вероятно, кажется, что у меня просто нет агентурных сведений, и он настойчиво предлагает мне найти случай и побеседовать с Зинаидой Жученко, его бывшей сотрудницей, очень видной когда-то эсеркой, но давно «проваленной» и разоблаченной своими сочленами по партии. Как я ни доказываю генералу Климовичу, что Жученко ничего не может сказать мне нового, что я шесть лет в Саратове теснейшим образом следил за всеми перипетиями Партии социалистов-революционеров и что в 1915 году в Москве, если бы и возникла какая-нибудь новая попытка народнических кругов создать что-либо подобное развалившейся партии эсеров, моя агентура, хотя и действующая, ввиду изменившихся обстоятельств, в другом направлении, сохранила персональные эсеровские связи и вовремя нащупает вновь нарождающиеся подпольные образования, а я своевременно буду информирован, генерал плохо поддается на мои доводы.

В этом пункте создается трещина в наших отношениях; Е.К. Климович не терпит самостоятельных подчиненных, а главное, тех, кто не смотрит восторженно в его глаза и кто не спрашивает у него совета.

Из-за моего нежелания кривить душой и подыгрываться к Е.К. Климовичу у нас происходит заметное охлаждение.

Один случай характерен, и его стоит рассказать.

Надо заметить, что при всем несходстве в натуре и характере со мной новый главноначальствующий, генерал Мрозовский, скоро стал мне доверять и вообще очень радушно встречал меня. Видимо, он чувствовал отсутствие у меня каких-либо задних мыслей, прямоту моих докладов и в общем верил мне.

Случилась трамвайная забастовка; забастовавшие служащие требовали некоторых изменений экономического характера; «политика» отсутствовала; забастовавшие выбрали забастовочный комитет человек в пятнадцать. По проверке моим отделением, члены забастовочного комитета были людьми, до того не зарегистрированными по делам отделения и как будто поэтому беспартийными.

Е.К. Климович, исходя из взгляда, что «теперь не время для забастовок», отдал мне распоряжение арестовать членов этого комитета, что мною и было исполнено.

Начавшимся дознанием не было установлено причастности «комитетчиков» к подпольным революционным организациям. При моих докладах генералу Мрозовскому мне пришлось отметить, конечно, беспартийность членов забастовочного комитета и тот факт, что, согласно сведениям моей очень осведомленной в деятельности московских социал-демократов агентуры, революционное подполье забастовки не организовывало.

Так как генералу Мрозовскому необходимо было принять меры в отношении арестованных членов забастовочного комитета, он пригласил к себе генерала Климовича и меня. Мы оба не знали цели нашего вызова к главноначальствующему.

После краткого разговора о текущих делах генерал Мрозовский обратился к градоначальнику и попросил его высказаться по поводу забастовочного комитета.

К моему удивлению, генерал Климович стал доказывать, что требования забастовочного комитета инспирированы местным социал-демократическим подпольем, что члены комитета тоже большевики и с ними надлежит поступить как с таковыми.

Когда Е.К. Климович окончил свою речь, генерал Мрозовский обернулся ко мне и спросил:

— А разве у начальника охранного отделения имеются такие сведения?

Я, конечно, понял опасность своего положения, но кривить душой не

захотел и ответил просто:

— Нет, в моем распоряжении таких данных не имеется.

Тогда генерал Мрозовский, усмехнувшись, спросил генерала Климовича, на чем именно он строит свои доводы. Е.К. Климович начал доказывать свои выводы из общих положений, говоря, что отсутствие у начальника охранного отделения сведений по данному вопросу не означает еще того, что общие выводы неправильны; что у него достаточный опыт в таких делах и прочее.

Генерала Мрозовского он, однако, не убедил.

Через несколько дней генерал Мрозовский поблагодарил меня за то, что я не побоялся сказать правду, но я, конечно, потерял в глазах Климовича положение «своего» человека. С этих пор он стал относиться ко мне холодно.

В конце 1915 года произошли крупные перемены на верхах нашего министерства, и, как водится, во главе Департамента полиции был поставлен новый человек. Им оказался генерал Е.К. Климович.

Пробыл он в этой должности недолго и вслед за очередной «министерской чехардой», весной 1916 года, покинул пост директора Департамента полиции с тем, чтобы вознестись в Сенат, — карьера исключительная для офицера Отдельного корпуса жандармов, со средним образованием, большим опытом в делах полиции во всех ее отраслях, с административным стажем, умом живым и практическим, бойким темпераментом, громадным самомнением и весьма некрупным интеллектом...

А.П.Мартынов. Моя служба в Отдельном корпусе жандармов. В кн.:  "Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Тома 1 и 2, М., Новое литературное обозрение, 2004.

Далее читайте:

Первая мировая война (хронологическая таблица)

Участники первой мировой войны (биографический справочник).

Гражданская война 1918-1920 в России (хронологическая таблица)

Белое движение в лицах (биографический справочник).

ВСЮР

Всевеликое войско Донское 

Царские жандармы (сотрудники III отделения и Департамента полиции)

Донесение начальника Виленского охранного отделения Е.К. Климовича директору департамента полиции А.А. Лопухину о террористических планах членов Бунда

Начальникам губернских жандармских управлений, охранных отделений и № 141386 жандармских полицейских управлений железных дорог, 5 ноября 1908 г.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС