Грачевский Михаил Федорович

1849-1887

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Михаил Федорович Грачевский

Грачевский Михаил Федорович (1849 - 1887) - один из активных деятелей "Народной Воли". Сын дьячка. Учился в духовной семинарии. В начале 70-х г.г. работал слесарем в железнодорожных мастерских. Впервые был арестован в Москве в 1875 г. за революционную пропаганду среди рабочих. Привлекался по процессу "193-х" и был приговорен к 3 месяцам ареста. Высланный из Петербурга, работал на железной дороге. В 1878 г. был сослан в Архангельскую губернию, откуда в 1879 г. бежал. С этого времени он переходит на нелегальное положение и всецело отдается революционной работе. Принимал активное участие в подготовке первомартовского покушения на Александра II. В июне 1882 г. арестовывается снова. Особым присутствием сената приговорен за "изготовление разрывных снарядов, послуживших орудием совершения цареубийства 1 марта", к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. В августе 1884 г. был из Алексеевского равелина переведен в Шлиссельбург. В мае 1887 г., будучи более не в силах переносить тяжелый тюремный режим, он ударяет по лицу тюремного врача Заркевича, за что обычно полагалась смертная казнь. Грачевского, однако, пощадили, так как, по сведениям администрации, он был психически болен. 26 октября того же года Грачевский облил себя керосином и сжег. Самоубийство Грачевского послужило толчком к некоторому смягчению режима в Шлиссельбурге.

Грачевский Михаил Федорович (1849 - 26.X.1887) - русский революционер, народоволец. Учился в Саратовской духовной семинарии, не окончил, в 1869 году стал народным учителем в сельской школе. С 1871 года работал слесарем, машинистом. В 1874 году поступил вольнослушателем в Петербургский технологический институт, сблизился с чайковцами, вел революционную пропаганду среди рабочих Петербурга и Москвы. Был связан с группой «москвичей» (С. Бардина, П. Алексеев и др.). Трижды арестовывался (1873, 1875, 1878). Судился по «процессу 193-х». Осенью 1879 года бежал из ссылки. В конце 1879 года в Петербурге стал членом исполнительного комитета «Народной воли»; принимал участие в покушениях на царя, в печатании народовольческих изданий, вел финансовые дела организации. В 1882 году организовал в Петербурге динамитную мастерскую. В том же году был арестован. По «процессу 17-ти» (1883) приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой, которую отбывал вначале в Петропавловской, затем в Шлиссельбургской крепостях, где сжег себя. Речь Грачевского на суде см. «Былое», 1906, No 12, «Речи подсудимых в процессе 17», «Автобиографические показания» опубликованные в «Красном архиве», 1926, No 5 (18).

Б. С. Итенберг. Москва.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. — М.: Советская энциклопедия. 1973—1982. Том 4. ГААГА - ДВИН. 1963.

Г р а ч е в с к и й, Михаил Федорович (1849 — 1887). член кружка "чайковцев", участвовал в "хождении в народ". Арест. в Москве в 1875 г., по процессу 193-х, вменено в наказание предв. заключение. Администр. выслан в Пинегу. Бежал в 1879 г. Участвовал в убийстве провокатора Жаркова и в покушениях на Александра II. Член И. К. „Народной Воли". В 1880 г. хозяин 2-й типографии „Нар. Воли" на Подольской ул.. В 1882 г. главный техник динамитной мастерской А. В. Прибылева. Арест. 4 июня 1882 г. По процессу 17-ти 3 апр. 1883 г. приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой; покончил с собой в Шлиссельбурге.

Из обвинительного акта по процессу 17-ти:

"Михаил Федоров Грачевский, сын дьякона Саратовской епархии, 33-х лет, женат, воспитывался на счет родителей в Саратовской Духовной Семинарии, а затем поступил в Технологический Институт, но в обоих заведениях курса не окончил.

Привлекался к делу о преступной пропаганде в Империи и в 1878 году был приговорен Особым Присутствием Правительствующего Сената к аресту на 1 месяц, а впоследствии был выслан в административном порядке в Архангельскую губернию; в 1879 г. с места ссылки бежал.

До своего ареста, последовавшего 5-го июня 1882 года, Грачевский проживал в Петербурге под именем дворянина Могилевской губернии Августина Андреева Галиновского, причем осмотром книги на запись жильцов в доме № 9 по Фонарному переулку удостоверено, что в означенном доме он поселился 26-го марта 1881 года, а до того, в течение 3-х дней, проживал в д. № 17 по Гороховой улице."

В.Н.Фигнер:

" Грачевский ...был техником по типографии и приготовлению динамита, человек энергичный и фанатически преданный революционному делу; старый народник начала семидесятых годов, он занимался пропагандой среди московских рабочих вместе с членами московской организации Бардиной и Джабадари, судился по «процессу 193-х», был в ссылке в Архангельской губернии и бежал оттуда.
Испытанный, практичный и очень работоспособный, но в «Народной Воле» занятый техникой, он до 1 марта в организационных работах активного участия не принимал."

...Из всех крупных народовольцев, к Грачевскому, быть может, более всего приложимо название «фанатика». Это была индивидуальность сильная, самобытная и вместе с тем: замкнутая в резко очерченное русло. Его железная воля, раз поставив себе цель, преследовала ее неуклонно, с. упорством, которое граничило с упрямством. Никогда не считался он с препятствиями, не признавал возможности отступления.... Если когда-нибудь в его душе и были колебания или сомнения,—они никогда не выносились наружу. Два раза в жизни, в трагический период пред арестом и в тюрьме пред жестоким концом—дальновидный ум мог говорить ему:- «Остановись!». Но остановиться он не мог и не хотел, и холодно смотрел в глаза гибели и смерти. Для публики, для товарищей, он был всегда один и тот же: вооруженный с головы до ног, непреклонный революционный деятель, и в этом смысле во всем движении трудно найти человека более прямолинейного и жизнь, более цельную, чем его жизнь. Так иногда видишь в природе могучую глыбу гранита, которого не коснулась рука художника, и он лежит в поле во всей первобытной простоте и силе...

Жизнь Грачевского была жизнью труда и непрерывных энергичных усилий, и это с 18-ти летнего возраста! Два раза он находился в тюрьме; сперва 3 1/3 года подряд, потом опять с 82 по 87 г., когда добровольно порвал свою жизнь ради все той же общественной цели, которой служил раньше.

У иных было радостное детство, у других—светлая, кипучая молодость, полная умственных интересов и расцвета молодых сил. У Грачевского ничего не было. Судьба была для него мачехой и наносила ему удары, как молот, бьющий по твердому куску металла. И она, эта жизнь, выковала его душу, твердую, как сталь, его волю—прямую и решительную, как линия, проведенная по стеклу алмазом. Человек без высшего образования, без дара слова, он, тем не менее, всегда оставлял след в памяти всех, с кем соприкасался. Оно и понятно: это был характер.

.Самая наружность его не была обычной: он был высок, строен и худощав, но очень силен. Темные, чуть вьющиеся волосы обрамляли широкий лоб и лицо с мелкими и прямолинейными чертами. Это угловатое лицо было всегда бледно, серьезно и носило печать, не то скорби, не та болезни... По временам общее судорожное сокращение пробегало по нему... глаза быстро смыкались, но затем все быстро распрямлялось... Пара карих глаз, с своеобразным блеском, имели что-то острое, колющее, а речь была отрывистой: перед словами он часто останавливался, хотя это не было обычным заиканием. Его голос звучал твердо и имел особенный металлический тембр, как будто в нем .звучали ноты разбитого колокола. В общем наружность была привлекательна и не носила характерные черты аскета, каким он и был в действительности.

Грачевский любил народ, но это было не то альтруистическое чувство, которое часто одушевляет интеллигентных людей, по рождению и образу жизни принадлежащих к культурным классам. Он любил народ потому что был близок ему по происхождению, воспитанию, по первоначальным впечатлениям жизни. Он родился в деревне - в селе Березовке, Аткарского уезда, Саратовской губ. Его отец был заштатным дьяконом или даже дьячком, как об этом говорит, обвинительный акт по делу -193-х.

Как все дети нашего сельского духовенства, Михаил Федорович начал ученье в духовном училище, которое одно гостеприимно раскрывает свои двери многочисленному потомству церковных причтов. Потом поступил в семинарию, но, пробыв два года, вышел, чтоб 18-тилетним юношей сделаться народным учителем, сначала в селе Лопуховке, Камышинского уезда, а потом в 3-х классной школе, организованной им по предложению камышинских немецких колонистов.

Что побудило его оставить семинарию и сделаться учителем? Во всяком случае—не вопрос о куске хлеба, а стремление идеальное. «Я горел желанием приносить пользу крестьянам», вот объяснение, которое дал об этом сам Грачевский на суде в 1883 г.

Начало этой учительской деятельности относится к 1867 г, когда в обществе еще существовал подъем, вызванный реформами: крестьянской, земской и судебной, и стремления Грачевского, по тому же объяснению были откликом этого общественного подъема.

Таким образом, по времени выступления Грачевский опередил поколение семидесятников, с которыми так тесно связана вся его дальнейшая судьба.

В 1871 г, Грачевский женился на крестьянке, бывшей раньше его ученицей, но через три года покинул ее с тем, чтоб никогда уже не встретиться и никогда не упоминать о ней.

С этого же года он оставил школу, заподозренный в политической неблагонадежности, и это навсегда закрыло для него педагогическую деятельность. Тогда он перешел к физическому труду и сделался железнодорожным слесарем, пройдя впоследствии все стадии железнодорожной службы вплоть до машиниста. Как рабочий—он имел широкое поприще для культурно-просветительной деятельности в среде товарищей по труду и неустанно работал в этом направлении.

В 1873 г. небольшой инцидент дает повод к полному перевороту в его жизни. Из Петербурга на его имя высылается тюк книг, дозволенных цензурой, но, между ними заложены две прокламации. Тюк перехвачен, Грачевский арестован; для производства следствия является жандармский майор из Петербурга. Арест непродолжителен и с внешней стороны не имеет никаких серьезных последствий, но он дает сильный нравственный толчок Грачевскому. Его тянет в столицу, ему хочется выйти из узкого круга провинциальной жизни, хочется поступить в Высшее учебное заведение, чтобы пополнить свое образование. У него является, желание повидать "новых" людей, сблизиться с ними. Это был период, «хождения в народ»,-период бурного возбуждения молодой интеллигенции. И вот, в 1874 г. Грачевский оставляет родные места и оставляет навсегда. Он отправляется в Петербург и поступает в Технологический Институт. Здесь он сразу встречает разгоряченную атмосферу революционных кружков, быстро сближается с представителями кружка чайковцев и принимается в их среду. Сближение с фабричными рабочими составляло в то время nepвую задачу пропагандистов-социалистов, и так как аресты пошатнули связи, заведенные чайковцами раньше, то, по предложению новых друзей, Грачевский, не покидая Технологического Института, поступает слесарем на завод Струбинского (на Обводном канале), а через 21/2 месяца, по решению той же группы, отправляется в Москву для пропаганды среди тамошних рабочих, С запасом нелегальной литературы («Сказка о 4-х братьях», «Стенька Разин», «Сборник новых песен и стихов») и с рекомендациями от земляков, он, по обычаю тех времен, приступает весьма простодушно к распространению запрещенных книг. Однако, на заводе Гюбнера, при первой же попытке к этому, получатель предает его, заранее пригласив полицию в трактир, где происходит условленная встреча.

Грачевский арестован, и несчастная попытка обходится ему чрезвычайно дорого: целых 3 1/2 года проводит он в одиночном заключении, в тюрьмах Москвы и Петербурга. Здоровье его расшатано, нервная .система расстроена навсегда. Долголетнее заключение, во время которого Грачевский мог на досуге удовлетворить свою жажду знания, конечно, дало ему очень много в умственном отношении, в моральном .же оно сделало его, как и других подсудимых процесса 193-х, пламенным врагом существующего строя.

Понятна горечь в человеке, из-за незначительной брошюрки; поплатившегося, свободой и здоровьем... А потом—суд в Особом Присутствии Сената... Председательствовал Петерс, ведший себя по отношению к подсудимым и к защите самым грубым, вызывающим образом. .

В довершение всего — не насмешка ли этот приговор над Грачевским, просидевшим в тюрьме З1/2 года, приговор, определявший три месяца apеста с зачетом предварительного заключения (что однако же не было утверждено государем).

Три с половиной года! Три с половиной мучительных года в 4-х стенах каземата до суда, и месячный арест по суду! Такова расправа за книжонку, напечатанную без разрешения цензора!

Теперь, казалось бы, дело кончено и правосудие удовлетворено. Ничуть не бывало! Едва выйдя из тюрьмы, больной и лишенный каких бы то ни было материальных средств к жизни, Грачевский поступает на один из петербургских заводов. Но чрез полтора месяца полиция объявляет, что ему запрещено не только жить в столице, но даже въезжать в нее. Пришлось бросить место и ехать в провинцию. Грачевский отправился на юг и поступил помощником машиниста сначала на Харьковско--Азовскую, потом на Одесско-Кишиневскую железную дорогу. Живя в Одессе и пользуясь морскими купаньями, он стал поправляться; но в половине августа того же 1878 года новая, ничем не вызванная кара обрушивается на него: по распоряжению III Отделения он арестован вновь, и на этот раз—для высылки административным порядком в Архангельскую губернию.

.Полтора месяца пробыл он в тюрьме, затем 4 месяца ехал по этапу, натерпевшись в дороге всего, вплоть до наложения ручных, кандалов, которых по закону налагать на него, как имеющего звание почетного гражданина, не имели права.

Наконец, он добрался до места назначения и был водворен в г. Холмогорах. Впоследствии, на суде в 1883 г., он обрисовал несколькими яркими, штрихами условия тяжелой жизни ссыльных на крайнем севере. Но они слишком общеизвестны, чтоб повторять их здесь. Учительство ему, как ссыльному, было воспрещено; технического труда по своей специальности в таком захолустье он найти не мог. Видя в Грачевском кандидата на побег, местное начальство воспользовалось первым попавшимся предлогом, чтоб сбыть его с рук и отослать подальше: его перевели в Пинегу. Такая энергичная и трудоспособная натура, как Грачевский, конечно, не могла подчиниться, вынужденному бездействию: в августе 1879 г. он бежал с 20 руб. в кармане, имея перед глазами, путь в 400 верст чрез бесконечные леса, пересекаемые громадными реками, и; неизмеримые болота, где легко погибнуть неопытному путнику, проходящему по северной части Архангельской губернии. Как и следовало ожидать, он заблудился в тайге, разошелся с товарищем по бегству Орловым, с которым должен был встретиться в условном месте, и после нескольких дней скитания под проливным дождем в лесных дебрях, принужден был сам отдаться в руки полиции на одной из застав, устроенных последней для поимки беглецов.

Итак, он снова в руках властей и отправлен назад— в Архангельск... Однако, трудно было сломить такого решительного и упрямого человека, раз он задумал что-нибудь серьезно. И вот, не доезжая пяти верст до города, он пользуется оплошностью заснувшего конвоира и выскакивает на ходу из тележки, в которой его везли.
С небольшими приключениями добрался он до города а, укрывшись временно у товарищей - ссыльных, добрался в конце-концов до Петербурга.

Таким образом, с 1875 по 1879 г., в течение четырех с половиною лет, человеку не давали жить по пустому поводу арестовали; и 3 1/2 года продержали в тюрьме; потом уже без всякого повода, лишили заработка и выгнали из Петербурга; затем ни за что, ни про что, лишили места в Одессе. С крайнего юга перегнали на крайний север. Весь арсенал произвольных действий административной власти держал все это время в своих тисках этого железного человека. Можно себе представить, что перечувствовал и передумал он в эти долгие годы... Такая жизнь была яркой и убедительной иллюстрацией нашего политического строя. Неудивительно, что теперь в 1879 г., Грачевский явился в Петербург вполне сложившимся борцом за политическую свободу, глубоко убежденным, что политическое освобождение есть первый шаг в общем освобождении, и что в России нужна не пропаганда, а открытая борьба.

Но к тому же самому пришли и другие, наиболее энергичные революционные деятели: «Народная Воля» в эту осень уже сложилась в совершенно определенную партию, и место Грачевского могло быть только в ней; он делается агентом Исполнительного Комитета, деятельным, серьезным, ни перед чем не отступающим... Как не теоретик, а практик по всему складу ума и способностей, он занимался в организации «Народной Воли» преимущественно работами техническими: в мастерской, приспособленной для производства динамита, он делал динамит; в период 80—81 .г. был хозяином квартиры, где помещалась типография, печатал «Народную, Волю», «Письмо к Александру III и все прокламации по поводу 1-го марта..."

П.С.Ивановская:

"Некоторым исключением, диссонасом среди общего веселого настроения был наш хозяин М.Ф.Грачевский. Просидевший в тюрьмах в чрезмерной пропорции, он выглядел излишне бледным, худым от долгого одиночного заключения. В черных, глубоко сидевших в орбитах глазах светился тревожный огонь и что-то упрямое, строгое. Сухое лицо аскета темнело каждый раз, когда его сильно волновало что-нибудь, когда он до скрежета сжимал зубы. При этом от уха до челюсти вздувались валики на впалыми щеками, мускулы лица судорожно двигались. В те моменты он казался одним из тех раскольников, которые сжигали себя живьем в Тираспольских Плавнях. Ум и характер у него был тугой, малоподвижный. Внешние обстоятельства жизни несколько иссушили его натуру; но в нем много было спокойного самообладания и редкой преданности делу революции, ни малейшего компромисса никогда, ни при каких обстоятельствах в не не проявлялось. Смелость и большая твердость в достижении цели - основные черты характера Грачевского. Было, конечно, у Грачевского и еще непотухшее совсем сердце, нуждавшееся в любви, нежности и уюте."

В.Н.Фигнер:

"С весны 81-го по 82 г. он был, можно сказать, министром финансов партии и вел все денежные дела ее, совершая частые поездки в провинцию. Затем поселился окончательно в Петербурге и имеете с А. П. Корба и Буцевичем был центром, в котором сосредоточивались все нити революционной деятельности в столице. В виду террористических актов, среди которых на первом плане стояло устранение Судейкина, Грачевский устроил динамитную мастерскую, в которой играл роль и работника, и руководителя.

Известна судьба этой мастерской, около которой группировались лица, судившиеся потом по процессу 17-ти

В июле последовал единовременный арест, как самого Грачевского, так и всех причастных к делу. Грачевский считал себя фактическим виновником гибели своих товарищей, и это послужило для него источником глубочайших страданий. Под суровой внешностью фанатического революционера и террориста Грачевский скрывал горячее сердце, которому он только не давал воли. Простора для этого сердца не было и в самых условиях деятельности. Но теперь, когда эта деятельность кончалась, его любовь к товарищам прорывалась неудержимо, и он испытывал жесточайшие муки, видя гибель целого ряда молодых людей. Эти чувства определили и .все поведение Грачевского на суде: безбоязненно заявлял он о себе все, что могло привести к виселице, но вместе с тем все усилия прилагал к тому, чтоб выгородить других участников процесса."

М.Грачевский:

"Нет, я не могу признать себя виновным при настоящем отношении государственной власти к народу и обществу, при котором ни семейный очаг, ни личность граждан не гарантированы от произвола правительственных тайных и.явных агентов, когда по одному простому подозрению в т. н. политической неблагонадежности сотни лиц бросают в тюрьмы, подвергают всем ужасам одиночного заключения, доводящего до быстрой смерти или сумасшествия, когда другие сотни лиц без постановления суда по таким же точно подозрениям могут быть схвачены, оторваны от труда и семейства и отправлены т. н. административным порядком за тысячи верст на север и восток Сибири. При означенных условиях я не только считаю себя вправе защищаться с оружием в руках при нападениях на меня правительственных агентов, я считаю даже нравственно обязательным для себя защищать точно так же и других от их произвола."

В.Н.Фигнер:

"В «последнем слове» на суде он говорил: «Я прошу смыть с моей души хоть часть той нравственной муки, которую я испытывал в течение 10 месяцев моего заключения и пред которою стушевывается всякая физическая казнь, которую только может придумать человеческое воображение. Никто не причастен к делу об устройстве лаборатории: я действительный и единственный виновник всего и потому прошу особое приcyтствие обратить всю тяжесть кары закона на меня одного".

Жизнь в Алексеевском равелине была для Грачевского тем же медленным умиранием, как и для других народовольцев, осужденных в 83 и 82 годах.

Зато все три первые года существования Шлиссельбургской тюрьмы наполнены его негодующей борьбой со смотрителем Соколовым. Все предшествовавшее, несомненно, играло свою роль в этой борьбе. Человек, менее переживший, не так исстрадавшийся, быть может, смог бы игнорировать или переносить молча многое из той обстановки, в которой жили шлиссельбуржцы. Но Грачевский был потрясен - до- глубочайших основ своих, потрясен физически, истерзан нравственно, и его нервная система была напряжена до последней степени.

..Он протестовал, он требовал суда... Во что бы то ни стало, он хотел быть выслушанным.

Но тщетно... И он делает из себя зловещий факел, пламенеющий в стенах склепа—той старой исторической тюрьмы Шлиссельбурга, в которой он отлучен от нас. Вот обширная комната коридора—настоящий зал для заседаний инквизиции... Ряд темных дверей, запертых семью замками... Они стоят мертвые; и неподвижные, замкнутые ,так, будто им суждено никогда не раскрыться... Угрюмая темнота и. сырость,,, Крошечный одинокий огонек мерцает, ничего не освещая. Темно, а в Темноте еще более темные 5—6 высоких фигур, стражей-—жандармов.

...Все двери неподвижны: они заперты... Его дверь (камера № 9 старой тюрьмы) заперта... и ключа — нет... А там, за дверью, во весь роcт стоит высокая, худая фигура с матовым лицом живого мертвеца... Стоит и темнеет среди языков огня и клубов копоти и дыма... Огонь лижет человека своими красными языками,... огонь-- сверху донизу, со всех сторон... Горит, дымится факел и этот факел—живое существо, человек!..

...На крыльях радости лечу в объятья смерти:
Ускорил свой я в вечность переход...
Друзья! Вас пламенно люблю я всех...
Великодушно прошу я вас грехи мои простить
И в памяти своей с друзьями дорогими слить."

Таково предсмертное стихотворение Грачевcкого, написанное в Шлиссельбурге к товарищам. После пяти лет жизни в Алексеевском равелине и в Шлиссельбургской крепости он кончил самосожжением, сделав из себя факел, который должен был осветить мрачные застенки русской Бастилии."

М.Ф.Грачевский:

"Меня утешает мысль, что моя смерть, исключительно страшная, повлияет на нашу судьбу. Теперешние порядки рухнут, поверьте мне!"

Использован материал с сайта "Народная Воля".

Далее читайте:

Члены "Народной Воли" и др.

Народная воля, революционно-народническая организация, образовалась в августе 1879 г.

Земля и воля, тайное революционное общество, существовало в 1870-е гг.

Петрашевцы, участники кружка М. В. Петрашевского (1827-1866).

Литература:

Фигнер В., К биографии М. P. Грачевского, "КиС", 1929, M 11(60); е

Фигнер В., M. P. Грачевский, Поли, собр. соч., т. 4, М., 1932;

Деятели революц. движения в России. Био-библиографич. словарь, т. 3, в. 2, М., 1934.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС