Дружинин, Александр Васильевич

1824 -1864

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Александр Васильевич Дружинин

А.В. Дружинин. Рисунок Д. Григоровича. 1855 год.

Дружинин Александр Васильевич (8(20). 10.1824, Петербург - 19(31).01.1864, Петербург) - литературный критик, писатель. Учился в Пажеском корпусе; с 1847 по 1856 годы сотрудничал в журнале «Современник»; в 1856- 1860 годы - редактор журнала «Библиотека для чтения». Не разрабатывая специально философскую проблематику, Дружинин занял в этой области полу идеалистически-полупозитивистскую позицию. В центре его творчества - проблемы эстетики и литературной критики. Признавая в принципе, что каково бывает общество, таковой является порожденная им литература, Дружинин выступал против «деспотического» применения этого правила к анализу литературного процесса, против установления полнейшей зависимости литературы от причин общественных и политических, подчинения им всего бесконечного разнообразия человеческой мысли и поэзии. «Дидактическая» школа, по Дружинину, служит политическим, нравственным, научным целям, бросается в «волны мутной современности», стремится воздействовать на нравы, быт и понятия общества через «прямое поучение». При этом нравственно-философский элемент является для нее неотъемлемым. Однако она отвергает вечные и неизменные законы изящного; «насилует законы искусства», односторонне стремится к отрицательному сатирическому направлению, для нее характерен «общественный сентиментализм», воспевание главным образом «унылого» и «смутно-грустного» в действительности, игнорирование «светлого» и «отрадного». С этой точки зрения Дружинин критиковал «гоголевское», «натуральное» направление в русской литературе, эстетические теории Белинского и его последователей. «Артистическая» школа, в противовес «дидактической», но Дружинин, руководствуется лозунгом «чистого искусства», это «теория беспристрастного и свободного творчества», призывающая не избегать идеальности в создаваемых художником образах и относиться к действительности «беззлобно». Она не исключает здравого поучения, но это поучение не должно быть прямым, а должно высказываться «само собой». Эта теория - за реализм, но постоянно согретый глубокой поэзией, за совершенство формы художественного произв. Подчеркивание специфики искусства - в этом прежде всего достоинство эстетической теории Дружинина.

В. Ф. Пустарнаков

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко, А.П. Поляков. – М., 2014, 177.

Сочинения: Собр. соч.: В 8 т. Спб., 1865-1867.

Литература: Чуковский К. Толстой и Дружинин в 60-х гг. // Чуковский К. Люди и книги. М., 1958; Пруцков Н И. «Эстетическая» критика (Боткин, Дружинин, Анненков) // История русской критики. М.; Л., 1958. Т.1; Бройде А. М. А. В. Дружинин. Жизнь и творчество. Copenhagen, 1986.

Дружинин Александр Васильевич [8 (20) октября 1824, Петербург — 19 (31) января 1864, там же] — русский литературный критик, писатель, публицист. Из дворянской семьи. С 16 лет учился в Пажеском корпусе, затем служил в армии; в 1846—1851 в канцелярии военного министерства. В 1848—1856 сотрудничал в «Современнике»; в 1856—61 редактор журнала «Библиотека для чтения». Вместе с Боткиным и Анненковым — представитель т. н. эстетической критики, т.е. теории «искусства для искусства»; его ст. «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения» явилась одним из манифестов этой теории. Главный объект критики — «дидактическая» школа (гоголевское «натуральное» направление, эстетические теории В. Г. Белинского и его последователей), которая стремится воздействовать на общество, его быт и понятия через «прямое поучение». Эта школа сделала много полезного, но ей присущи неустранимые недостатки: она отвергает законы изящного, впадает в отрицательное сатирическое направление, воспевает «унылое» и игнорирует «светлое». «Артистическая» школа — это, наоборот, «теория беспристрастного и свободного творчества», не избегающая идеальности, но творящая с любовью к действительности, «беззлобно». Она не исключает здравого поучения, но оно не должно быть прямым; «артистическая» теория — за реализм, но согретый глубокой поэзией, за совершенство формы художественного произведения, которое может искупить бедность его содержания.

Эстетическая теория Дружинина опиралась на принципы, характерные для философского либерализма 40—60-х гг. 19 в. Дружинин — противник схоластики, мистической и трансцендентальной философии (в частности, философии Гегеля) и в то же время противник «вредной философии сенсуалистов» левогегельянства.

В. Ф. Пустарнаков

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. I, А - Д, с. 700-701.

Дружинин, Александр Васильевич [8(20).Х.1824, Петербург, - 19(31).I.1864, там же] – русский литературный критик, журналист, писатель. Происходил из дворян, учился в Пажеском корпусе. Выступил в «Современнике» в 1847 году с повестью «Полинька Сакс», где, как сторонник натуральной школы и в соответствии с идеями Ж.Санд, отстаивал человеческие права и достоинство женщины. В.Г.Белинский отметил в ней «…много душевной теплоты и верного, сознательного понимания действительности…» (Полн. собр. соч., т. 10, 1956, с. 347). Высоко оценил он и повесть «Рассказ Алексея Дмитрича» (1848) (см. там же, т. 12, 1956, с. 467). В годы политической реакции 1849-1855 Д. стал умеренным либералом, противником революционной демократии. Переход на позиции «чистого искусства» в эти годы пагубно отразился на творчестве Д. Его произведения 50-х годов бесцветны и незначительны по содержанию («Петергофский фонтан», «Легенда о кислых водах», роман «Обрученные» и др.). В эти же годы Д. опубликовал в «Современнике» серию развлекательных фельетонов («Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам»), журнальные обзоры («Письма иногороднего подписчика»), статьи об английской и французской литературе («Галерея замечательных романов», «Георг Крабб…» и др.). Д. выступал и как переводчик У.Шекспира («Король Лир», «Король Ричард Третий», позднее «Кориолан»). Как литературный критик Д. заявил о себе главным образом с середины 50-х годов, когда, редактируя в 1856-1861 годах журнал «Библиотека для чтения», превратил его в орган «эстетической критики», противостоящий «Современнику». Основываясь на узком, ограниченном понимании эстетической сущности искусства, Д. противопоставлял искусство «артистическое», которое «служит само по себе целью», обращаясь к вечным темам добра, красоты, любви, — «дидактическому», создаваемому с целью «поучения» современников. Допуская, что «артистическая» теория «вовсе не исключает… современного поучения», Д. исключал из него общественные вопросы, он был против «общественного реализма» и социальной тенденции в искусстве. Взгляд Д. на историю русской литературы вытекал из его эстетических принципов: Д. считал плодотворным лишь «пушкинское» начало (будто бы примиряющее светлые и темные стороны жизни), противопоставляя его гоголевскому направлению, как одностороннему отрицанию (см. его статьи «Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения», 1856 и др.). Оценки современной литературы определялись у Д. задачей борьбы с традицией Белинского и Гоголя. Тургенев, по мнению Д., «ослабил свой талант, жертвуя современности»; Л.Н.Толстой и А.Н.Островский – наоборот – «чистые» художники, чье творчество – начало реакции против господства натуральной школы. Находя энергию в «суровой» поэзии Некрасова, Д. считал ее узкой, так как она не удовлетворяет круг «лиц мало знакомых с грустной стороной жизни», и противопоставлял Некрасову А.Н.Майкова как поэта якобы многостороннего. Борьба с революционной демократией отразилась у Д. и в оценках иностранных классиков (особенно английских писателей), на авторитет которых он стремился опереться: Шекспир «жил и умер олимпийцем», Гомер, Гете, Шиллер – «чистые» художники, и т. п. Д. не был лишен критического таланта, что сказалось, например, в статье о Фете, частных наблюдениях в статьях о Пушкине, Тургеневе и др. В 50-е годы Д. находился в дружественных отношениях с Л.Н.Толстым. В условиях общественного подъема 60-х годов Д., как сторонника «эстетической критики», по выражению Н.А.Добролюбова, уже «никто не принимает серьезно». Последние годы жизни Д. сотрудничал в «Русском вестнике», «Искре», «Веке» и др. В 1859 году по его инициативе было создано «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым» - Литературный фонд.

Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.2, М., 1964.

Дружинин Александр Васильевич (8[20].10.1824—19[31].01.1864), мыслитель, критик, писатель, переводчик. Уроженец Петербурга. Отец его был высокопоставленным чиновником почтового ведомства, семья отличалась честностью и порядочностью. Благородство духовных помыслов в полной мере унаследовал Дружинин, который в основу своего творчества и жизненного кредо положил 3 высокие идеи: добра, правды и любви. В 1843 окончил Пажеский корпус, 3 года отдал военной службе.

Литературную популярность приобрел в 1847, опубликовав в журнале «Современник» повесть «Полинька Сакс». Крупнейшие критики и литературоведы того времени приветствовали рождение нового таланта. С 1849 выступает как журналист-критик, активный сотрудник журнала «Современник», на страницах которого публикуются его ежемесячные обозрения «Письма иногороднего подписчика в редакцию “Современника” о русской журналистике». Такой же цикл был создан об английской литературе и журналистике. Благодаря Дружинину русская публика имела возможность познакомиться с новинками иностранной литературы, соотнести ее течения и направления с развитием отечественной словесности.

В наибольшей степени способности Дружинина как литератора и критика раскрылись, когда он возглавил журнал «Библиотека для чтения» в 1856. Именно в этом журнале были опубликованы основные статьи критика.

Самое ценное из его творческого наследия издано Н. В. Гербелем в 8-томном собрании сочинений (1865—67). В дальнейшем перепечатывалась только популярная повесть «Полинька Сакс». Имя его никогда не подвергалось полному забвению, но отношение к нему как к крупному литературному деятелю сер. XIX в. менялось, в зависимости от того, какое направление получали господствующие течения в общественном развитии страны. Только в 1983 и 1988 выходят отдельным изданием собрания основных статей критика, а в 1989 — «Полинька Сакс» и дневниковые записи.

Причина такого своеобразного отчуждения достаточно талантливого и высокообразованного критика в его эстетической позиции, которая почти всегда рассматривалась сквозь призму общественно-политической позиции, которая объявлялась либерально-консервативной, идеализирующей жизнь, уводящей читателей в сферу чистого искусства, оторванного от реальной действительности.

В историю русской литературы Дружинин вошел как глава школы «чистого искусства», «триумвирата» (Анненков, Боткин, Дружинин), как антагонист революционных демократов.

Между тем Дружинин не был равнодушен к общественным нуждам, тем более нуждам народных слоев. Но путь осуществления идеалов цивилизации и прогресса ему виделся по-своему. Что касается литературы и искусства, то критик был убежден, что поэзия (любых времен и народов) «не могла служить одним отголоском несчастий политических и общественных», что поэзия «есть плод свободного вдохновения и усилий людей, созданных для искусства и дышащих для него одного». Он искренне стремился обратить внимание не на прикладную, а на глубинную функцию искусства: быть светочем человеческой жизни, выражать высшие и совершеннейшие стимулы жизни, воплощенные в таких понятиях, как красота, любовь, добросердечие. Связь искусства с жизнью он рассматривал не как дидактическое воздействие на человека, а как возвышение его чувств, приобщение к прекрасному посредством духовного преображения личности. Тем более что создание истинной поэзии критик не мыслил в отрыве от родной национальной почвы: «Не для фантазий и утопий поэт рожден на свет, а для сильного труда… Для изучения быта, им избранного, он должен… сцепляться с ним всеми фибрами своего существования, любить его при всех его несовершенствах, даже отчасти быть несовершенным с ним вместе».

Стараясь доказать правоту своей позиции, Дружинин прибегал иногда к намеренно заостренным формулировкам, что давало повод его противникам обвинять критика в непонимании искусства, в прямом содействии т. н. «чистому искусству», разумея под этим творчество, лишенное не только связей с общественной жизнью, но и вообще серьезных мыслей.

Так случилось, к примеру, с известным рассуждением Дружинина в ст. «Критика гоголевского периода и наши к ней отношения» о том, что все «критические системы, тезисы и воззрения… могут быть подведены под две, вечно одна другой противодействующие теории, из которых одну мы назовем артистическою, т. е. имеющую лозунгом чистое искусство для искусства, и дидактическую, т. е. стремящуюся действовать на нравы, быт и понятия человека через прямое его поучение». Дружинин употребляет выражение «чистое искусство» для обозначения искусства свободного («чистого») от дидактической направленности, а не от содержательных начал творчества как таковых. Речь идет лишь о недопустимости влияния в форме прямого поучения.

Что касается самого влияния искусства на нравственно-духовное состояние людей, то критик в этом усматривал как раз высшее назначение художественного творчества. Но чтобы быть способным выполнить такое назначение, художник должен «очистить» свое творение от чужеродных примесей, от того, что мешает ему предаться «вдохновению», «молитвам», столь необходимым человечеству.

Дружинин основывает свои суждения об искусстве на двух важнейших с точки зрения формирования эстетической системы положениях: 1. Искусство имеет дело с общезначимым и «вечным», воспроизводя его посредством красоты, прекрасных (при наличии идеала) образов. 2. Будучи призванными формировать устремления человека к идеалу, развивая свои формы в условиях постоянно меняющейся действительности, искусство и литература не могут, однако, подчинить себя голой «натуральности», общественному прагматизму до такой степени, чтобы утратить свое главное назначение — быть источником нравственного преображения.

Т. о., борьба с дидактизмом, отрицание первенства в искусстве «скоропреходящих» вопросов жизни, разъяснение категории «вечного» в искусстве как высшей качественной меры художественных образов — вот что составляет основу эстетической теории А. В. Дружинина и его сторонников, получившей название теории «чистого искусства». «Чистое» у Дружинина не значит «бесплотное», отвлеченное искусство, лишенное каких бы то ни было земных соответствий. Чистое — это прежде всего духовно наполненное, сильное по способам самовыражения искусство, чурающееся простой фиксации малозначительных явлений и фактов. Степень духовной красоты, нравственного совершенства, явленная в произведениях искусства, отражает ту высоту, к которой должен стремиться настоящий художник, ибо он ответствен перед Богом и людьми за чистоту нравственного идеала, выраженного в его творениях.

Дружинин был одним из первых, кто повел принципиальную борьбу с односторонним, вульгарно-социологическим пониманием творчества Н. В. Гоголя. За попытку установить верный взгляд на творчество великого писателя он на долгие годы был причислен к противникам реализма и даже к ниспровергателям самого Гоголя как обличителя человеческих пороков. В действительности же сегодняшний, более широкий, взгляд на Гоголя невозможен без учета того, что говорил в свое время Дружинин.

Основной тезис, который защищал Дружинин в характеристиках Гоголя, сводится к тому, что Гоголь «не есть поэт отрицания», что в своих произведениях он выступает «человеком любящим, поэтом всесторонним».

Ведь Гоголь, действительно, не есть поэт «отрицания» в том смысле, что он не ставил своей целью кого-то покарать, внушить идею о «неприглядности» социально-политических порядков в России 40-х, порождающих нравственных уродов, типа Коробочки или Ноздрева. Его целью было верное, художественно убедительное изображение аномалии человеческого духа, человеческих страстей, когда они получают беспредельную власть над ним, искажая в нем образ Божий и умертвляя все живое. Целью Гоголя было потрясти неиспорченную душу правдивым и глубочайшим изображением нравственной гибели человека, от которой нельзя спастись простым «отрицанием», потому что требуется для этого сосредоточение каждого в самом себе, уяснение общей трагедии человечества, поставившего уже душу свою на грань разрушения. По словам Дружинина, Гоголь высказывается любящим, как надо понимать, не именно Плюшкина и Ноздрева, а человека вообще, всячески сострадая ему и безмерно печалясь, когда он становится (или может стать) Плюшкиным и Ноздревым. Иначе говоря, как к этому подводит Дружинин, у Гоголя была более сложная задача, чем простое отрицание уже «свершившихся» ноздревых и плюшкиных, — задача, связанная со спасением души человеческой. Однако в годы Дружинина в многостороннем, многоаспектном творчестве Гоголя была выделена преимущественно одна линия — отрицание. И все гоголевское направление в русской литературе было отождествлено с острокритическим, сатирическим направлением, которое к тому же еще и противопоставлялось Пушкину. В этих условиях Дружинин был вынужден выступать с осуждением т. н. гоголевского направления, когда под ним понималось только засилие сатиры и дидактизма. В этих случаях Дружинин старался, где можно было, отделить Гоголя от его рьяных односторонних последователей, подчеркивая его генетическую связь с Пушкиным.

Развитие реалистических тенденций в отечественной литературе Дружинин связывал не с усилением ее критической направленности, как Чернышевский, а с расширением объектов изображения русской жизни, углублением многосторонних и поэтических анализов ее внутренних закономерностей. Эта линия наиболее отчетливо сказалась в статье о романе И. А. Гончарова «Обломов».

Дружинин шире посмотрел на всю проблему «обломовщины» и выделил в ней 2 стороны: одна видимая, бытовая, так сказать, определившая реальное «место» Обломова в окружающей жизни, испорченной практицизмом. Др. скрытая, внутренняя, связанная с неприятием губительного для человека «рационализма» существующей действительности. Двусторонность житейского состояния героя не придумана критиком, она обозначена в самом романе. Добролюбов не пожелал остановиться на этом подробно, Дружинин извлек из своего наблюдения выводы, без которых сегодня нельзя оценить по достоинству реалистической глубины гончаровского романа.

Если следовать логике Дружинина, то Обломов «омертвел», потому что не мог удовлетвориться тем, чем так тешит себя себялюбивая посредственность. Он сникает, полагая, что лучше не жить вовсе, чем так, как живут многие его сослуживцы и знакомые, т. е. — в суете, корысти и стяжательстве, с вечной неприязнью и завистью к другим, с равнодушием к истине и красоте. Обломов, по замечанию критика, «сам не способен ни к какой деятельности», но он «не заражен житейским развратом и на всякую вещь смотрит прямо». И может быть, главный вопрос не в том, что лень и ничегонеделание сгубили человека, а в том, что бескорыстная доброта к людям пока еще не может стать в человеческом мире действенным рычагом его гармонического развития. Анализ духовной трагедии Обломова, сделанный Дружининым, подводит к подобному заключению.

Рассматривая образ Обломова как глубоко национальный характер, связанный с «почвой народной жизни», Дружинин не считал «обломовщину» только русским явлением. «По всему свету рассеяны многочисленные братья Ильи Ильича, — замечал критик, — т. е. люди, не подготовленные к практической жизни», укрывшиеся «от столкновения с нею», не умеющие и не желающие вступить в «мир волнений, к которым они не способны». Инертность составляет драму, а не злостный порок таких людей. Что касается русской «обломовщины», то при всем нашем негодовании против нее как общественного явления, она, по решительному заявлению критика, не может отождествляться с «плодом гнилости и растления», и в этом он видел большую заслугу Гончарова, сумевшего показать сложную взаимосвязь обломовских недугов с природной чистотой его натуры, сохранившимся чувством совести и правды.

Значительным вкладом в развитие эстетических представлений читателя о подлинной поэзии можно считать статью Дружинина о А. А. Фете. От Дружинина идет такое важное уточнение: Фет — мастер в изображении не просто «неуловимых» (т. е. скрытых), но и мимолетных, длящихся какой-то миг ощущений. При этом критик подчеркивает духовную природу схваченных ощущений, указывает на исключительную тонкость психологических очертаний в поэзии Фета.

К лучшим статьям Дружинина следует отнести также и отзыв на пьесы А. Н. Островского. Он убедительно раскрыл поэтические стороны первых пьес Островского и определил главную силу драматурга — живописность языка и образов. Дружинин указал на благотворность освоения национального колорита в драматических жанрах. В Островском ему виделся писатель крупный, в то же время ни на кого не похожий, обладающий своим совершенно русским художническим складом.

В этой связи полезно обратить внимание на дневниковую запись от 17 сент. 1845, где еще неизвестный в критике молодой Дружинин размышляет над тем, какими путями идет развивающаяся Россия: «Мы все в политике любим поклоняться раз принятым идеям и обо всех государствах готовы судить по Франции или Англии… мы смотрим на Россию и, пораженные тем, что она не подходит под раз созданные правила, провозглашаем ее нестройным колоссом, варварским государством, едва ли способным для внутреннего совершенствования. Тогда как довольно видеть, что Россия непохожа ни в чем на государства Европы, что она сформировалась иначе». В искусстве, в литературе — будь то русская, французская или английская — Дружинин всегда старался отыскать и выделить то, что характеризует писателя как со стороны общих эстетических качеств, так и со стороны национального своеобразия. Единство этих сторон, их полнота и масштабность определяли, по убеждению Дружинина, значимость и место таланта в истории отечественного и мирового искусства. Необходимо заметить, что такая четкая постановка вопроса о влиянии национального компонента на уровень и качество литературного развития была свойственна из крупных критиков до Дружинина только Белинскому. Чернышевский и Добролюбов, углубляя проблему народности литературы, заметно ослабили ее со стороны национального проявления ввиду радикальности своих общественно-политических убеждений. «Почвенническая» позиция Ап. Григорьева, при всей ее значимости в борьбе с «западническими» теориями искусства, все-таки не получила широкой поддержки. В этом смысле конструктивная, эстетически обоснованная установка Дружинина на формирование национальной самобытности русской литературы может рассматриваться как существенный вклад в разработку наиболее перспективных путей ее развития.

Т. о., Дружинин откликнулся в своих критических статьях почти на все крупные литературные произведения своего времени: повести и рассказы Л. Толстого, И. Тургенева, стихотворения А. Фета, Н. Некрасова, роман И. Гончарова «Обломов», пьесы 40—50-х А. Островского, «Губернские очерки» Н. Щедрина и др. В поле зрения Дружинина постоянно было творческое наследие А. Пушкина, Н. Гоголя, М. Лермонтова. Две статьи написаны о В. Белинском.

К. 40 — н. 50-х — во многом «узловой этап в развитии русской литературы», поскольку в эти годы словесность обретала новые силы на путях органического слияния пушкинских и гоголевских начал. Дружинин именно в этот период выдвинулся как острый полемист в борьбе с крайними суждениями об искусстве сторонников радикально-демократического крыла. Он выступал за слияние «пушкинских» и «гоголевских» начал с некоторым перевесом «пушкинского» элемента, поскольку это элемент чистой художественности, а Пушкин — ее родоначальник. Сатира же, по убеждению Дружинина, «изнурила» русскую литературу, т. к. в искусстве она оказывается часто пособницей дидактизма, гипертрофируя одну, притом неприглядную, сторону жизни. Др. же, «вечная» сторона: любовь, светлая лирическая устремленность к прекрасному нравственному идеалу — отходит зачастую на второй план.

Тревога Дружинина о пагубности увлечения «натуральностью» свидетельствовала не о консерватизме эстетической позиции критика, а о желании защитить наиболее перспективные традиции русской литературы, которые в конечном итоге возобладали во 2-й пол. XIX в.

Шевцова Л.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.

Далее читайте:

Философы, любители мудрости (биографический указатель).

Сочинения:

Собр. соч., т. 1-8, СПб, 1865-1867;

Воспоминания о русском художнике П.А.Федотове, М., 1918;

Полинька Сакс, М., 1955.

Литературная критика. М., 1983;

Повести. Дневник. М., 1986.

Литература:

Брайде А. М. Александр Васильевич Дружинин. Жизнь и творчество. Копенгаген, 1986.

Венгеров С.А., А.В. Дружинин, Собр. соч., т. 5, СПб, 1911 (там же библиография трудов Д.);

Венгеров С. А. Дружинин, Гончаров, Писемский. — Собр. соч., т. 5. СПб., 1911;

Егоров Б.Ф. «Эстетическая критика» без лака и дегтя (В. П. Боткин, П. В. Анненков и А. В. Дружинин). — «Вопросы литературы», 1965, № 5, с. 142—60;

Некрасов Н.А., А.В.Дружинин [Некролог], Полн. собр. соч. и писем, т. 9, М., 1950;

Чернышевский Н.Г., Полн. собр. соч., т. 16, М., 1953, (см. Указатель имен);

Письма к А.В.Дружинину, М., 1948;

Пруцков Н.И., «Эстетическая» критика, в книге: История русской критики, т. 1, М.-Л., 1958;

Чуковский К., Дружинин и Лев Толстой, в его книге: Люди и книги, 2 изд., М., 1960;

История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, под. ред. К.Д.Муратовой, М.-Л., 1962.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС