Быков, Петр Васильевич

1843-1930

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Петр Васильевич Быков

Быков Петр Васильевич (20.10[1.11].1844—22.10.1930), писатель, библиограф. Окончил физико-математический факультет Харьковского университета. Начал печататься в 1861. Выступал со стихами, рассказами, статьями. Участвовал в редактировании журналов «Русское богатство» (1881—1900), «Современник» (1911—15), газет «Степь» (1885—86), «Слово» (1904—05). Быков — автор многочисленных биографических очерков о выдающихся литературных деятелях, напечатанных в иллюстрированных журналах, в собраниях сочинений писателей, издававшихся под его редакцией: соч. А. С. Афанасьева-Чужбинского, А. Н. Плещеева, М. Л. Михайлова, И. В. Омулевского (Федорова), Н. С. Лескова, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева и др. Издания Быкова, как правило, снабжены подробной библиографией. Отдельно издавались библиографии сочинений Л. А. Мея (1887), Н. С. Лескова (1889) и др. Быкову принадлежат воспоминания о литературной жизни России 2-й пол. XIX в. («Силуэты далекого прошлого», 1930).

Л. М.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа.

Быков, Петр Васильевич [20.Х(1.XI).1843, Севастополь, - Х.1930, Ленинград] – русский писатель и библиограф. Окончил физико-математический факультет Харьковского университета. Начал печататься в 1861 году. Выступал со стихами, рассказами, статьями. Участвовал в редактировании журналов «Дело» (1880), «Русское богатство» (1881-1900), «Современник» (1911-1915), газеты «Степь» (1885-1886), «Слово» (1904-1905). Быков – автор многочисленных биографических очерков о выдающихся литературных деятелях, напечатанных в иллюстрированных журналах, в собраниях сочинений писателей, издававшихся под его редакцией: сочинения А.С. Афанасьева-Чужбинского, А.Н.Плещеева, М.Л.Михайлова, И.В.Омулевского (Федорова), Н.С.Лескова, М.Ю.Лермонтова, Ф.И.Тютчева и других. Издания Быкова, как правило, снабжены подробной библиографией. Отдельно изданы библиографии сочинений Л.А.Мея (1887), Н.С.Лескова (1889) и др. Быкову принадлежат воспоминания о литературной жизни России второй половины 19 века.

Краткая литературная энциклопедия в 9-ти томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.1, М., 1962.

И.И. Ясинский про П.В. Быкова

Я был еще гимназистом младшего возраста, когда в журнале «Дело», проникавшем к нам в гимназию контрабандным путем, я наталкивался на стихотворения Петра Быкова 710, но встречал их также и в модных журналах, когда приезжал домой и находил их на рабочем столике у матери, следившей за тем, как одеваются в столице.

В 1878 году в «Лихачевку» — меблированные комнаты в Троицком переулке — вошел франтоватый, с очень длинными черными волосами, в моднейшем коротком пальто человек лет 25-ти, с изысканной вежливостью провинциального дворянина представился мне:

—           Литератор Петр Быков. Я к вам по поручению из Москвы от «Будильника». Николай Петрович Кичеев поручил передать вам поклон и просьбу возобновить сотрудничество, столь неожиданно вами прерванное. «Литературные курьезы и раритеты», которые вы вели, приобрели уже читателей, которые то и дело спрашивают, почему их больше нет. Точно так же, корреспонденция из Петербурга была бы желательна, хотя и в более юмористическом тоне. Вот все, что я имел вам сказать, затем честь имею кланяться.

—           Выслушайте мой ответ, — начал было я.

—           А вы уж извольте сами написать Николаю Петровичу, — чопорно возразил Петр Быков, опять утонченно вежливо раскланялся и исчез.

Через некоторое время, разбирая архив «Слова», я нашел целую пачку забракованных стихотворений Быкова, которые были написаны прилично и тщательно обработаны, по форме совпадая с содержанием, что впоследствии Надсон, характеризуя русскую поэзию, окрестил «петробыковием». Их можно было печатать и не печатать, и я оставил их в архиве.

Потом, уже лично, я получил от Петра Быкова другую тетрадку стихов при письме, где автор писал в редакцию, что на этот раз надеется на лучший прием продуктов его музы и что стихи его писаны «лучшей кровью его сердца». Опять их можно было печатать и не печатать, и опять их постигла та же участь.

С тех пор Петр Быков не присылал стихов ни в «Слово», ни в «Новое обозрение», где я заведовал литературным портфелем.

Между тем настали для меня своего рода именины сердца, когда о моих беллетристических опытах заговорили газетные критики и когда моя литературная репутация упрочилась, благодаря сотрудничеству моему в «Отечественных записках» 711.

Быков, вообще оказавшийся чрезвычайно внимательным литературным звездочетом и библиографом по призванию, снова зашел ко мне, и снова я жил в меблированных комнатах на Николаевской улице, уже побывав в Киеве и возвратясь в Петербург.

—           Конечно, вы забыли меня, — скромно начал он, но я уверил его, что великолепно помню.

— В таком случае разрешите пожать вашу руку и выслушайте мою сердечную просьбу пожаловать ко мне сегодня откушать хлеба-соли, если у вас есть досуг и добрая на то воля. Отказ меня глубоко огорчил бы. Жена моя тоже большая поклонница вашего таланта и искренно хотела бы познакомиться с вами, а между тем вы кстати сообщили бы мне некоторые данные о своем рождении и о том, как протекали первые годы вашей литературной деятельности. Все это мне очень нужно для словаря русских писателей, который я составляю 712.

Петр Васильевич Быков, екатеринославский помещик и «волей божией» поэт, жил на углу Пушкинской и Коломенской улиц во дворе в темной и неприглядной квартире уже несколько лет с женой Ольгой Аркадьевной, рожденной Козюлькиной и гордившейся своим происхождением по матери от князей Дабижей. У Быковых была великолепная дача под самым Екатеринославом с плодовым садом в десять десятин, с лугами и с пахотной землей, с полным хозяйством, старинной мебелью и картинами Боровиковского, так как сам Петр Васильевич происходил по женской линии от Попова, секретаря Екатерины II; но страсть к литературе и потребность вращаться в обществе писателей и полное неумение самому управлять своими делами загнали его в эти три комнаты с чадящей кухней и с застоявшимся воздухом. В его квартире пахло пирогами, жареным мясом, уксусом — словом, семейной атмосферой, редко, по-видимому, проветриваемой, так как по странности, свойственной многим провинциалам, и она и он боялись открывать форточки, а об окнах и говорить нечего. Может быть, именно благодаря этому страху перед свежим воздухом объяснялось вечно болезненное состояние их девочек и мальчиков.

При первом взгляде на жилище Петра Васильевича, заваленное книгами и старыми газетами, обставленное убогой мебелью, можно было бы подумать о крайней бедности хозяев; но на самом деле образ жизни их был такой, какой ведут в столице только зажиточные люди.

Я много раз сиживал у Петра Васильевича, привлекаемый неизменным гостеприимством его и Ольги Аркадьевны, бывал на званых его вечерах и обедах и заходил случайно, так сказать, невпопад, и каждый раз бросался в глаза чисто помещичий его размах, в особенности по части чревоугодия. Сам Петр Васильевич Быков казался новейшим воплощением Петра Петровича Петуха. Ни в одном столичном ресторане нельзя было найти таких кулебяк, таких по-лукулловски приготовленных рыб и всевозможных пломбиров, мороженых, белосмородинных, красносмородинных, вишневых, малиновых и других наливок, каких-то удивительных настоек, превосходивших своим ароматом и вкусом зубровку, и изысканных старых вин. Угощал он, когда входил в раж, с неимоверной жестокостью. Стоило гостю похвалить какое-нибудь редкое кушанье, — а он жадно следил за выражением глаз своих гостей, которым сам подносил блюда, — как он наваливал ему целую тарелку до краев и настаивал, чтобы гость непременно съел все, а иначе грозил поссориться с ним навсегда.

Я помню, как Чехову он вывалил на тарелку весь пломбир, который тому понравился, так что часть очутилась и на скатерти.

— Это было что-то почти ноздревское, — говорил мне по дороге Чехов, возвращаясь от Быкова, — «ешь, мамочка, а иначе прокляну». Я чуть было не обиделся; и хорошо, что у Ольги Аркадьевны оказался в запасе еще пломбир.

Одним словом, когда вспоминаешь Петра Васильевича и Ольгу Аркадьевну, то прежде всего приходят на ум эти анекдотические его пиры, петуховские угощения, и только и видишь, как за их столом сидят разные литературные знаменитости — Шеллер, Лесков, Михайловский, Майков, Коринфский, Случевский, Коропчевский, по лицу их течет пот, глаза замаслились, и рты жуют; около же стола ходит Петр Васильевич, счастливый, довольный и неумолимый, и все подкладывает и подкладывает да наливает.

Такой на первых порах чопорный, сухой и до смешного утонченно вежливый, Быков, познакомившись и сойдясь, превращался в закадычного приятеля и друга, безгранично услужливого, готового поделиться со всеми не только хлебом-солью, но и кошельком.

Нехитрый кабинет его был украшен портретами всех выдающихся писателей, с которыми он был близок и которых, разумеется, угощал. 60-е, 70-е и 80-е годы населяли своими именами и уцелевшими еще живыми представителями века его невзрачную квартиру. Она была закупорена и натоплена, как баня. Температура нередко доходили до 22°; она поддерживалась еще и усиливалась многочисленными керосиновыми лампами. Такая теплота была томящая и, я бы сказал, растлевающая, что удивляюсь, как Петр Васильевич мог работать в таком раскаленном воздухе, а между тем, ввиду почти полного отсутствия доходов от прекрасного имения, которым он владел в Екатеринославе и которое само себя обслуживало и себя же поедало, ему надо было вырабатывать чуть ли не тысячу в месяц писанием некрологов, библиографическими заметками и редактированием книг для издательств, особенно отличавшихся сдиранием шкур с сотрудников, для Вольфа, Девриена 713 и других. Впрочем, в значительной степени этому способствовала еще и необычайная скромность, с какой оценивал свой труд Петр Васильевич.

Ольга Аркадьевна когда ждала гостей, то печей не топила, и все-таки было нестерпимо жарко. С 9 часов вечера дети забирались в спальню и там дремали, а в кабинете Петра Васильевича, который часто уходил в редакции или на какие-нибудь литературные собрания, восседала Ольга Аркадьевна и занимала, в ожидании мужа, того или другого гостя бесконечными рассказами о старом, ушедшем уже в вечность помещичьем быте, который она «обожала».

Петр Васильевич был либералом, а жена, при всей ее литературности и большой начитанности, исповедовала крепостнические идеалы. Это не мешало ей постоянно оказывать существенную помощь и покровительство разным маленьким революционерам, которых преследовала охранка. Ольге Аркадьевне приносили, чтобы скрыть от зоркого полицейского глаза, гектограф с революционными прокламациями, кипы заграничных брошюрок, конспиративные письма и повестки для раздачи по условным адресам, и она сама рисковала и разносила подпольную почту. Положительно интересна своей сложностью русская душа; самые вопиющие противоречия уживаются иногда в ней.

Ольга Аркадьевна скорбела душой, что упало дворянство, что не может оно уже дать тех величавых образцов человеческого благородства, какими изобилуют романы Тургенева и Толстого, и всеми силами ненавидела чумазых, которых ненавидел и Салтыков. Почти одновременно она восторгалась доблестью Желябова и Софьи Перовской, которой отдавала, однако, пальму первенства на том основании, что она дворянка и генеральская дочь.

—           Дворянка, и Россия спасется только через дворянство, — заявляла Ольга Аркадьевна.

Долгое время не терпела она Горького.

—           Как может выйти из хама пан!

—           Послушайте, Ольга Аркадьевна, вы проводите дикие мысли. Пора перестать говорить такие вещи. Откуда у вас такое сословное чванство?

—           В ее жилах ведь есть немного княжеской крови, — пояснял Петр Васильевич не то сочувственно, не то иронически.

—           Разве из таких хамов, как казаки Розумы, не вышли такие паны, как графы Разумовские? — сказал ей однажды Лесков.

—           Разве, — развил я мысль Лескова диалектически, — паны не легко становятся хамами?

Однако, когда ей рассказали, что Горький купил большое имение 714 — по- видимому, совершенно неосновательно, но на эту тему сплетничали в литературных кругах — и что будто бы дворянство той губернии не прочь принять популярного писателя в свою среду и дать ему герб, Ольга Аркадьевна торжествовала и стала поклонницей Горького.

Все это смешно и неважно, но я потому упоминаю об этих мелочах, что они характеризуют собою тот сумбур, который начался уже в головах интеллигентного общества, сложившегося из противоречивых элементов. Одна молодая дама передавала мне, что в имении такого убежденного консерватора, как прославившийся в то время депутат Государственной думы 715, скрывался также известный террорист в течение трех недель.

Временами Петр Васильевич Быков становился редактором того или другого журнала или газеты. Так, когда-то он был редактором «Дела», потом «Всемирной иллюстрации» после Лемана, затем большой газеты «Слово», «Русского богатства» и, наконец, «Современника» Горького 716; и нельзя сказать, чтобы он во всех этих изданиях играл первенствующую роль. Большею частью он был подставным редактором, кроме разве «Всемирной иллюстрации», но он и не претендовал на палочку дирижера. Так, в «Слове», где не был принят мой фельетон в защиту евреев, собравший букет убийственных фактов угнетения беднейшего еврейского населения, он сказал мне, возвращая рукопись:

— Знаешь, дружище, не время. Газета наша национал-либеральная, и она, естественно, против евреев. Я бы с удовольствием, впрочем, напечатал, если бы от меня зависело, но, как тебе известно, и Ольга Аркадьевна против евреев.

Ольга Аркадьевна умерла от удара, протомившись в постели несколько недель почти без сознания. Говорят, что она очень хотела меня повидать, чтобы открыть мне какую-то тайну, но я куда-то уезжал, не было возможности мне приехать к ней, и тайну она унесла с собою в могилу.

Через год Петр Васильевич женился на поэтессе Зинаиде Ц. 717. Он до сих пор здравствует, ему уже за 80 лет, и я несколько раз бывал у него в Детском Селе на прекрасной даче, которую он занимает. Дочери его служат в Екатеринославе в советских учреждениях, а чрезвычайно даровитый сын его Вячеслав, сотрудник журнала «Природа и люди», который издавал Сойкин, умер от туберкулеза в начале 1918 года.

Своих стихотворений, а их наберется, вероятно, больше тысячи, Петр Васильевич никогда не издавал отдельной книжкой. Это, кажется, единственный поэт, который не соблазнился обессмертить себя таким образом. В наше время не успеет стихотворец сочинить десяток маленьких стихов, как уже выпускает их отдельной книжкой, чтобы представить их в тот или иной клуб взаимного восхищения.

Ясинский И.И. Роман моей жизни. Книга воспоминаний. Том I. М., 2010, с. 367-373.

Примечания

710. Стихотворения П. Быкова публиковались в журнале «Дело» в 1872—1880 гг.

711. Ясинский печатался в журнале «Отечественные записки» в 1881 — 1884 гг.

712. Над «Словарем русских писателей» П.В. Быков работал с гимназических лет. Материалы к «Словарю» хранятся в Российской национальной библиотеке. П.В. Быков широко использовал столичную и провинциальную периодику, сведения, полученные от самих писателей. Подробнее см.: Престенская И.П. Петр Васильевич Быков (1843-1930) // Советская библиография. 1977. № 3. С. 59-60.

713. А.Ф. Девриен, основавший в 1872 г. издательство в Петербурге, выпускал главным образом литературу по сельскому хозяйству, естествознанию и географии, книги для детей и юношества. Издания Девриена отличались высоким уровнем полиграфического исполнения.

714. Эти сведения не соответствовали действительности. Ср. в газете «Русский листок» от 27 февраля 1903 г. (№ 57): «По слухам, Максим Горький приобретает огромное имение графа Шереметева на Волге, оцениваемое в 300 000 руб.».

715. Далее зачеркнуто: «Пожаров».

716. Быков редактировал журнал «Дело» с № 3 1880 г. до 1881 г., литературный отдел «Всемирной иллюстрации» — с 1891 г., газету «Слово» — в 1903—1906 гг., журнал «Русское богатство» — с апреля 1881 г. до 1900 г. (в 1890-е гг. редакторство было номинальным), горьковский «Современник» — в 1911—1914 гг.

717. Имеется в виду Зинаида Ивановна Цесоренко.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС