Брюнинг, Генрих

1885-1970

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Генрих Брюнинг

Канцлер Гейнрих Брюнинг (с рукой на подбородке) проводит заседание
своего кабинета министров в саду канцелярии. Берлин. 1930 год.

Брюнинг (Bruning) Генрих (26. 11. 1885, Мюнстер, - 30. 3. 1970), немецкий политический деятель. В 1920-1930 годы занимал ответственные посты в католическом объединении профсоюзов. В 1924 году избран в рейхстаг, с 1929 года лидер фракции партии Центра. Был тесно связан с Ватиканом. В марте 1930 - мае 1932 рейхсканцлер. Правительство Брюнинга широко использовало ст. 48 Веймарской конституции 1919 года для проведения чрезвычайных антидемократических законов, провело декреты о снижении заработной платы рабочим и служащим, о введении новых налогов на трудящихся, преследовало антифашистские рабочие организации и особенно компартию. Политика правительства Брюнинга облегчила установление в Германии открытой фашистской диктатуры. В 1934 году Брюнинг эмигрировал в США.

Использованы материалы Большой советской энциклопедии.

Брюнинг, Генрих (Heinrich Briining; 1885-1970) — немецкий политический деятель периода Веймарской республики. В 1930-1932 гг. канцлер. Правительство Брюнинга провело декреты о снижении заработной платы, о введении новых налогов, преследовало антифашистские рабочие организации и Коммунистическую партию. После прихода Гитлера к власти Брюнинг отошел от политики и в 1934 г. эмигрировал в США.

Вермахт на советско-германском фронте. Следственные и судебные материалы из архивных уголовных дел немецких военнопленных 1944-1952. (Сост. В.С. Христофоров, В.Г. Макаров). М., 2011. (Именной комментарий). С. 702.

Брюнинг, Генрих (Bruning), (1885-1970), германский политический деятель периода Веймарской республики, канцлер. Родился 26 ноября 1885 в Мюнстере, Вестфалия. Изучал философию и политические науки. В 1920-30 занимал ответственные посты в католическом объединении профсоюзов. В мае 1924 был избран в рейхстаг, где занял видное место во фракции партии "Центра", а с 1929 стал лидером этой фракции. Был тесно связан с Ватиканом. 28 марта 1930 Брюнинг был провозглашен канцлером Германии, сформировал правительство, которое было первым из серии переходных кабинетов от Веймарского режима к нацизму. Правительство Брюнинга широко использовало ст. 48 Веймарской конституции 1919 для проведения чрезвычайных антидемократических законов, провело декреты о снижении заработной платы, о введении новых налогов, преследовало антифашистские рабочие организации и особенно компартию. Во внешней политике Брюнинг видел главную свою задачу в том, чтобы выиграть время для военного усиления Германии. В феврале 1932 возглавлял германскую делегацию на международной Женевской конференции по разоружению. 30 мая 1932 президент Германии Пауль фон Гинденбург направил Брюнингу письмо с требованием об отставке. Его сменил на этом посту фон Папен. После прихода к власти Гитлера Брюнинг отошел от политики и в 1934 эмигрировал в США. Возвратившись в Кёльн в 1951, он занялся преподавательской деятельностью. В 1954 вновь уехал в США. Умер Брюнинг 30 марта 1970 в Норвике, штат Вермонт.

Использован материал сайта Третий рейх - www.fact400.ru/mif/reich/titul.htm 

Брюнинг, Генрих (р. 1885) - германский политический деятель. В мае 1924 года Брюнинг был избран в рейхстаг, где занял видное место во фракции центра, а с 1929 года стал лидером этой фракции. В марте 1930 года Брюнинг сформировал правительство, которое было первым из серии переходных кабинетов от веймарского режима к фашизму. Опираясь на правые партии, Брюнинг при помощи чрезвычайных декретов проводил политику решительного наступления на политические и экономические интересы трудящихся.

В области внешней политики Брюнинга видел свою главную задачу в том, чтобы выиграть время для военного усиления Германии. Поэтому он избегал преждевременными действиями вызывать тревогу в лагере бывших противников Германии. Используя свои тесные связи с Ватиканом, Брюнинг искал сближения с католическими кругами Франции, а также с реакционными кругами США и Великобритании. Запугивая западные державы тем, что в условиях острого экономического кризиса на Германию надвигается "большевистская опасность", Брюнинг добился ряда немаловажных уступок. В июле 1930 года рейнская зона была эвакуирована; в 1931 года Германия получила на год отсрочку платежей по плану Юнга, а 9. I 1932 года Брюнинг заявил, что Германия вообще не в состоянии платить по репарациям. Менее удачной была попытка Брюнинга и Курциуса (...) активизировать политику в отношении Австрии: проект австро-германского таможенного союза в марте 1931 года встретил сопротивление держав, в особенности Франции. Однако Брюнинг извлёк известную выгоду из положения: вынужденный отказаться от проекта унии, Брюнинг в обмен добился получения новых иностранных кредитов. В феврале 1932 года Брюнинг возглавлял германскую делегацию на международной Женевской конференции по разоружению. В мае 1932 года Брюнинг вышел в отставку, уступив место правительству Папена. После захвата власти в Германии Гитлером Брюнинг отошёл от политики, а затем эмигрировал в США. В последний период второй мировой войны и после её окончания Брюнинг пытался при поддержке Ватикана и некоторых реакционных сил в США снова играть политическую роль, но без успеха.

Дипломатический словарь. Гл. ред. А. Я. Вышинский и С. А. Лозовский. М., 1948.

Э.Никиш о политике Г.Брюнинга:

То, что состояние, в котором Германия находилась с 1930 года — со времени установления вынужденной диктатуры Брюнинга, — противоречило Конституции, было совершенно очевидно: порядок и функции немецкой государственной власти больше не имели под собой правовых основ. Роль внутриполитических сил, их взаимодействие, влияние, соотношение уже более не соответствовали букве и духу Веймарской конституции. Парламенты утратили свою роль; то, что по замыслу являлось прерогативой законодательной машины, теперь с помощью распоряжений и инструкций решала бюрократия, у которой уже не было никаких тормозов и ограничений.

После того как рейхстаг был исключен из политики, определяющими и решающими для внутриполитического состояния Германии стали три инстанции: рейхспрезидент, рейхсканцлер, рейхсвер.

Рейхспрезидент придавал всем чрезвычайным мерам, всем противоречащим Конституции экстраординарным решениям видимость законности; тем самым он подавлял сопротивление им. То, что было прикрыто авторитетом Гинденбурга, народ проглатывал; за этим чувствовали волю к порядку и были склонны закрывать глаза на то, как эта воля рвет все нити законности.

Рейхсвер был реальной силой, которая придавала дополнительный и решающий вес всем распоряжениям рейхспрезидента; если естественный авторитет Гинденбурга однажды не сработал бы, то рейхсвер всегда был наготове, чтобы оказать неотложную помощь.

Во время чрезвычайных положений военная власть расцветает пышным цветом. Когда законы уже не действуют, привести к подчинению может только страх перед военной силой. Рейхсвер был инструментом насилия, который удерживал в рамках своевольные прихоти, но при этом он без всякого уважения относился к праву и к Конституции и реализовывал свои властные полномочия от одного чрезвычайного распоряжения до другого чрезвычайного распоряжения, основываясь на них. Существование немецкого государства во все большей и большей мере основывалось на рейхсвере; самое его молчаливое присутствие оберегало от всеобщей вынужденной анархии, к которой немецкого бюргера предрасполагала вынужденная диктатура Брюнинга, издававшего чрезвычайные указы. Было вполне естественно, что рейхсвер рано или поздно осознает значимость своего положения; его самосознание, в конце концов, поднялось на необычайную высоту — до постижения государственно-политической важности его функций.

Когда Брюнинг вступил на пост рейхсканцлера, его должность по традиции обеспечивалась опорой на парламент, а также авторитетом имперского президента и реальной силой рейхсвера — как реальными ресурсами для отправления власти. Специфика заключалась в том, чтобы использовать авторитет рейхспрезидента и рейхсвер как резервы только в самом крайнем случае. Брюнинг же использовал эти резервы часто, и они успешно срабатывали козырями в политической игре: он с их помощью достиг таких выигрышей, как фискальное обеспечение уплаты дополнительных налогов для санирования банков, которые обманывали клиентов, как уничтожение атеистических союзов и как наложение великого множества запретов.

Но благодаря всему этому Брюнинг оказался в совершенно уникальном положении. Власть рейхспрезидента опирается на народ, который выбирал его в ходе непосредственного голосования; власть рейхсвера опирается на его оружие. А естественным источником власти рейхсканцлера выступает парламент, который выражает ему свое доверие или, по крайней мере, «терпит» его. Брюнинг ослабил как раз тот конституционный элемент, который органически представлял собой основу власти и источник силы рейхсканцлера; он ослабил его, прибегая к помощи двух других конституционных элементов, которые тем больше прибавляли в силе, чем больше эту силу терял парламент. Так он сам разрушил основу своей власти; основой для его существования и действий теперь была не его собственная, ему одному сообразная, первопричина, придававшая ему такой же вес, какой имели рейхспрезидент и рейхсвер; он попал в зависимость от тех конституционных элементов, по отношению к которым он, исходя из самого смысла своей должности, должен был всегда сохранять абсолютную самостоятельность.

Это не наносило ущерба его престижу и влиянию до тех пор, пока для него еще сохранялась возможность отступления назад, к парламенту, пока он еще сохранял возможность в случае необходимости использовать парламент для противостояния рейхе - президенту и рейхверу. Но очевидное изменение политических симпатий населения закрыло для него путь для такого отступления. Парламент, состав которого уже не соответствует воле народа, содержится лишь из милости, словно нищий; он ежедневно испытывает страх перед роспуском. Испытывая такой страх, рейхстаг уже неспособен был послужить опорой для Брюнинга, если бы тот почувствовал нужду в такой опоре. Брюнинг добился своей политикой того, что обрел силу по отношению к парламенту; он не понимал, что подобное ослабление парламента неизбежно лишит силы и его самого. Он думал, что перехитрил парламент, но в результате попал в зависимость от двух других столпов Конституции.

Пока Брюнинг еще обладал своей собственной, самостоятельной опорой на парламент, доверие Гинденбурга делало его неуязвимым и непобедимым. Но когда доверие Гинденбурга стало его единственным спасительным якорем, уже невозможно стало скрывать, что он, словно потерпевший кораблекрушение и нуждающийся в помощи человек, существует в политике только из милости и сострадания тех, кто обладает большей силой и властью. Доверие Гинденбурга, которое превратилось в единственный опорный столп, вовсе не было безграничным и безусловным; многочисленные силы принялись этот столп подрывать и раскачивать. Стараниями Ольденбурга—Янушау до ушей Гинденбурга дошли выражения «озабоченности» помещиков-юнкеров; волны народного возбуждения до рейхспрезидента доводил государственный секретарь Майснер, весьма склонный к переменам, и делал это осторожно, коварно и настойчиво. Брюнингу больше нечего было противопоставить всему этому. Единственное, чем он мог бы укрепить падающее доверие Гинденбурга и положить конец проискам темных сил, для него было невозможно: ему был недоступен крупный политический успех, который убедил бы его самого в собственной правоте и осмысленностью своей заставил бы умолкнуть всех, кто возражал против его политики. Женевские переговоры о разоружении принесли разочарование. Та последняя сотня метров, которая, по мнению Брюнинга, отделяла его от цели — освобождения от бремени репараций, — была либо прекраснодушным заблуждением, либо смехотворным плодом чересчур буйной фантазии. Положение классов в Империи было таково, что оно отбрасывало мрачную тень в будущее, суля ужасные катаклизмы и потрясения.

Когда обнаружилось, что Брюнинг «повис» в воздухе и удерживается от падения только благодаря опеке Гинденбурга, отношение рейхсвера к канцлеру немедленно изменилось. Рейхсвер больше не желал быть последним орудием человека, в руках у которого больше ничего нет. Рейхсвер перестал повиноваться после того, как выяснилось, что канцлер живет всего лишь на тот политический кредит, который был предоставлен ему рейхспрезидентом и рейхсвером. Ведь уже выяснилось, что можно прекрасно обходиться и без парламента: зачем же, спрашивается, так носиться с этим никчемным, ничего не значащим существом — рейхсканцлером? Ход вещей поставил рейхсканцлера в зависимость от рейхспрезидента и рейхсвера; но если теперь действительные политические решения принимались только этими двумя столпами Конституции, то сохранение канцлера ничего, кроме затруднений, не давало; он был лишним звеном.

Брюнинг чувствовал, что приходит конец его силе и престижу. Его время закончилось. Тому самому Брюнингу, который еще незадолго перед этим во все горло, до хрипоты говорил речи в поддержку рейхспрезидента, Гинденбург просто позволил пасть, ничего не сделав для предотвращения этого.

Рейхстаг утратил свой изначальный смысл, он перестал выполнять ту функцию, которая была отведена ему по Конституции; он уже давно перестал быть тем местом, где вершится политика. Он превратился в ристалище, на котором сходятся люди, обуреваемые примитивными чувствами ненависти и вражды, в арену, на которой сталкиваются простейшие страсти массы; он стал возможностью выплеснуть накопившуюся, долго сдерживаемую злобу, излить ее, чтобы дать себе разрядку. Заседания парламента давно перестали быть политическими событиями. Они превратились в нечто, подобное грозам небесным — после них все, накопившееся в массовой психологии, немедленно разряжалось громами и молниями. Каждый запрос, каждое выступление в парламенте было нацелено на то, чтобы вызвать раздражение у противника; каждое голосование было демонстративным вызовом. Никто уже не собирался убеждать противника; его желали оскорбить, унизить, задеть, «убить» словами. Вместо дебатов — скандал, вместо аргумента — удар кулаком. В такого рода перепалках, напоминавших кабацкие разборки, решалась судьба правительственных кабинетов. «Политизация» немецкого народа закончилась деполитизацией его парламента; в месте, где сошла на нет государственная власть, исходящая от народа, возобладала кабацкая политика.

Дела немецкие оказались во власти бурного потока; сам Гинденбург столкнул их туда и открыл шлюзы. Германия была в критической ситуации; день ото дня нарастали противоречия, грозившие обернуться гражданской войной. Обстоятельства требовали насильственного вмешательства, чтобы разрядить напряженность, чреватую взрывом. На всю немецкую жизнь уже ложились мрачные тени грядущего; все чувствовали, что закат Брюнинга и в самом деле завершает эпоху немецкой жизни.

Брюнинг был последним канцлером, при котором сохранялось равновесие внутренних сил в Германии. Точно так же, как суетливый и предприимчивый Штреземан вполне соответствовал временам мошеннической кредитной инфляции, поскольку с готовностью распространял вокруг себя атмосферу оптимизма, нерешительный и осторожный Брюнинг соответствовал тем годам, когда постоянная забота была направлена на поддержание баланса сил. В 1918 году, после краха, полагали, что немецкая капитуляция сводилась только к вопросу престижа, и потому она могла приводить в возмущение только касту военных, которые проиграли войну и оказались не у дел, а также помещиков-юнкеров и промышленных воротил. Со временем, правда, обнаружилось, что изысканно сформулированные пассажи Договора о мире затрагивали вовсе не только вопросы чести, они оказались положениями международного права, позволявшими другим народам без помех грабить Германию. Поначалу это ощутило среднее сословие, лишившееся своих накоплений; сводивший судорой ужас смягчали только ссуды, поступавшие в страну из-за рубежа, только они поддерживали в среднем сословии волю к жизни, но в то же время и не давали ему увидеть и осознать в полном объеме, что с ним происходит на самом деле. И лишь некоторое время спустя оно прозрело; и тогда оно увидело Нечто, лицом к лицу перед которым оказалось. Оно заснуло, убаюканное, в полной безопасности, а, восстав ото сна, вдруг обнаружило себя в ужасном состоянии полной неуверенности. Поиски врага, возмущение, кипящая жажда мести поднялись в нем; у него больше не было иного выхода, кроме как верить в чудо. Парламент не был тем местом, где это чудо могло произойти; он не исполнил того, что сулил буржуазному среднему сословию. Оно стало смотреть на парламент с ненавистью, как на место, где ему пришлось испытать разочарование; оно настроилось антипарламентски, забросило свои партии и пополнило ряды гитлеровского движения.

Эрнст Никиш. Жизнь, на которую я отважился. Встречи и события. СПб, 2012, с. 303-310.

Далее читайте:

Германия в XX веке (хронологическая таблица).

Исторические лица Германии (биографический справочник).

Литература:

Beer, R. R. Heinrich Brüning. Berlin. 1931. 70 S.-

Clark, R. T. The fall of the German republic. London. 1935. P. 26 2-365. -

Merker, P. Deutschland sein oder nicht sein? Bd 1. Von Weimar zu Hitler. Mexico. 1944. S. 180-238.

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС