Андреев Даниил Леонидович

1906-1959

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Даниил Леонидович Андреев

Поэт и прозаик

Андреев Даниил Леонидович [20.10(2.11).1906, Берлин — 30.3.1959, Москва]  — поэт, прозаик.

Сын писателя Леонида Андреева. Мать, Александра Михайловна Велигорская, по отцовской линии принадлежала к одной из ветвей польских графов Виельгорских, лишенных титула и состояния за участие в восстании 1863. Разрешившись Даниилом, вторым сыном, Александра Михайловна скончалась от послеродовой горячки. Отец не мог видеть сына — причину смерти любимой жены. Андреев жил в семье своей тети Е.М.Добровой. До 6 лет мальчика воспитывала бабушка Е.В.Шевченко (по отцу — дальняя родственница великого украинского поэта). Крестным отцом Андреев был Максим Горький. Приемная семья сполна заменила Андрееву родной дом. Частыми гостями здесь бывали Горький, Скрябин, Шаляпин, Бунин, актеры Художественного театра. Благородные традиции православия, чуждые догматизма и нетерпимости, хранимые в добровском доме, с детских лет оказали влияние на А. В его детских рисунках и в первых литературных опытах заметен интерес к отечественной истории (портреты русских правителей «выдуманной династии»), а также склонность к мифологическим и космологическим фантазиям.

Андреев учился в частной гимназии, но окончил ее уже после 1917, когда ее переделали в советскую школу; затем окончил литературные курсы. Юношеские духовные искания и блуждания Андреева были сложными (по словам А.А.Андреевой, жены поэта, «темные» и «страшные» дороги, пройденные им в юности, лежали «в плоскости иррационального»). Чувствуя глубокий разрыв с эпохой революции, Андреев отказывается от публикации своих произведений, работает оформителем-шрифтовиком, но пишет непрерывно (циклы стихов «Лунные камни», «Древняя память», «Голоса веков», «Предгория», «Зеленою поймой», «Лесная кровь», «Восход души», поэмы «Не-мереча», «Песнь о Монсальвате», материалы к поэме «Дуггур» и др.). Сохранились отрывки романа «Странники ночи» (рукопись романа, которую во время Великой Отечественной войны автор закопал в землю, испортилась; Андреев начал роман заново).

В 1942 до мобилизации в армию писал поэму «Германцы» (не закончена); быть может, к этому же времени относятся наброски поэмы «Королева Кримгильда» по мотивам «Песни о Нибелунгах» и ее киноинтерпретации в известном немом фильме Ф.Ланга.

Андреев — участник Великой Отечественной войны. Как нестроевой, сначала служил при штабе под Москвой, затем — в составе 196-й стрелковой дивизии (переход по Ладоге в Ленинград, бои в Шлиссельбурге и Синявино, состоял в похоронной команде, подтаскивал снаряды, был санитаром в медсанбате). Перед окончанием войны отозван в тыл для работы художником-оформителем, шрифтовиком. После войны бедствовал без работы.

В 1946 в серии «Русские путешественники» удалось напечатать книгу «Замечательные исследователи горной Средней Азии» (совместно с географом С.Н.Матвеевым). Следующий заказ о русских исследователях Африки был выполнен, но издание не состоялось: набор рассыпали в связи с арестом автора в апр. 1947. Причина ареста — «антисоветский роман» «Странники ночи», «несоветские» стихи, к делу присовокупили типовое в то время обвинение в подготовке покушения на Сталина. Приговор определял 25 лет тюрьмы. Все найденные при обысках произведения были уничтожены. Во Владимирской тюрьме вместе со своими «однокамерниками» академиком В.В.Париным (биолог) и Л.Л.Раковым (историк и искусствовед) написал словарь вымышленных биографий «Новейший Плутарх» (изд. 1991). Здесь, в тюрьме, начаты 3 основные книги Андреева: «Роза Мира», «Русские боги» и «Железная мистерия». Завершены они были уже после выхода на свободу. Книга стихотворений и поэм «Русские боги» осталась не вполне дописанной.

В 1956 дело Андреева пересматривалось, но он продолжал утверждать, что в Советском Союзе отсутствует свобода совести, свобода слова и свобода печати. Вместо реабилитации Андреев был определен другой (по сравнению с определенным прежде) срок — 10 лет. В связи с безнадежно тяжелым состоянием его здоровья (инфаркт в 1954 и др.) Андреев был выпущен из тюрьмы и прожил после этого 2 года в предельно неустроенных материальных условиях. Страшную судьбу писателя разделила с ним вместе его жена А.А.Андреева (отбывшая срок не в тюрьме, а в лагере строгого режима). А.А.Андреевой принадлежит наиболее полная биография поэта («Жизнь Даниила Андреева, рассказанная его женой»). Научного издания ПСС Андреев до сих пор нет. Правда, 3 главные книги — «Русские боги», «Роза Мира» и «Железная мистерия» — сейчас напечатаны в авторской редакции. Андреев является одним из наиболее сложных писателей XX в., Андреев — и мистик-визионер, и поэт-новатор, и ученый-мыслитель. В его творчестве на паритетных началах соотносятся религия, наука, искусство.

Мистицизм и визионерство Андреева, их субъективную достоверность нельзя подвергать сомнению. Уже в 15 лет ему явилось видение «небесного Кремля». Столь же несомненный факт — видения, посещавшие его во Владимирской тюрьме. Андреев создает мистическую космологию, равно как и соответствующие названия и термины (энроф, шаданакар, уицраор, Жругр, Навна, Олирна и др.), он верил, что за этими образами стоит объективная реальность. Он как будто и не создавал их, а записывал по следам видений, воспринимал их как откровение. Подобно композитору А.Скрябину, верившему в то, что он создатель мира и в музыке ведет созданные им народы к счастью, Андреев отразил в своем субъективном мире не только мистические прозрения, но и объективный опыт духовных исканий, особенно напряженных на грани XIX и XX вв. Своеобразие мистико-поэтической отечественной метаистории (метафилософии истории), созданной Андреевым, в том, что окончательно созрели и оформились эти образы уже в послереволюционное время и были они откликом на опыт событий первой половины XX в. Многие из суждений, высказанных в произведениях Андреева, оказываются пророческими, они сохраняют свою публицистическую и поэтическую силу.

В незаконченной поэме «Песнь о Монсальвате» уже были намечены основные темы религиозно-философской и поэтической концепции Андреева. Истоками философских религиозно-космических построении поэта-проповедника являются христианские средневековые легенды и предания, требующие новой, современной интерпретации, которая невозможна без фантазии, без проникновения за грань видимых миров. В драматической «симфонии» «Утренняя оратория» (1951) на подступах к Мировой Сальватэрре (высшее, по Андрееву, триединство миров — Планетарного Логоса, обители Богоматери и обители Эвенты-Свентаны) звучат голоса демиургов-народоводителей Древнего Двуречья, эллино-римского сверхнарода, земли Индийской, Дальнего Востока, стран Запада. Но уже в этой «формуле» всечеловеческого единства предпочтение отдано русской метакультуре и ее народоводителю Яросвету, вершащему переход от язычества к христианству («оратория» завершается тем, что Яросвет поручает князю Владимиру стать «первым родомыслом» России). В книге «Роза Мира» Андреев предпринял самостоятельную попытку соотнести разные национальные культуры, уловить их созвучие в религиозной области духовной культуры. При этом для автора наиболее близкий национальный вариант — русский, православный.

«Терминология» Андреев носит необычный характер, но без нее невозможно ориентироваться в открытой автором системе запредельных миров, влияющих на ход русской и всечеловеческой метаистории. Слова-обозначения подобны у Андреева «чертежу» дантовского космоса (брамфатура — система разноматериальных слоев, проникающих и окружающих каждое небесное тело; шаданакар — брамфатура нашей планеты; затомисы — высшие слои всех мета культур человечества, их небесные страны; шрастры — инопространственные подземные материальные слои, обиталища античеловечества; уицраоры— демоны великодержавной государственности; Жругр — российский уицраор; Навна — соборная душа российской метакультуры; Олирна — всечеловеческая страна усопших, различающаяся по характеру в разных национальных мета культурах; Эвента-Свентана — Вечная Женственность, Невеста Планетарного Логоса, которая, явившись в верхние слои шаданакара, осуществит в будущем явление Розы Мира — грядущей всехристианской церкви, и др.).

Андреев создал своеобразную разножанровую и «разнородовую» трилогию — «Русские боги», «Роза Мира», «Железная мистерия», в которой оповестил о судьбах русской метакультуры. Книга трактатов и проповедей «Роза Мира» уже самим названием своим утверждает всемирный характер русской мета-культуры. Книга стихотворных циклов и поэм «Русские боги» наиболее полно, как некое сложное лироэпическое целое, раскрывает метаисторию России, причем эпический лейтмотив явно подчинен лирическому, заставляя вспомнить интонации ветхозаветных пророческих и апокалипсических книг. «Железная мистерия» — драматическое действо, посвященное лишь одному, наиболее кризисному этапу русской метаистории — XX в. начиная с 1917. Попытка «вывести на сцену» борение сил из незримых миров, надземных и подземных, позволяет не только объяснить чудовищные крайности и гротески русской истории недавних лет, но и предвидеть события, которые совершились уже после смерти автора, а также показать апокалипсический «исход» России, преодоление «железной мистерии» и возвращение к Богу, дающее России возможность стать «лепестком» в Розе Мира. Эпос, лирика, драма, исповедь, литературная критика, религиозный трактат, исторические портреты, историко-философские характеристики эпох и событий, сложнейшие дефиниции миров и сил, приложение этих дефиниций к сатирическим, пророческим и апокалипсическим картинам и даже конкретным и задушевным мгновениям лирического самовыражения — все это в трилогии Андреева составляет органичное единство.

В поэме «Изнанка мира» («Русские боги») автор признается: «В искусстве не все договаривается до конца, даже в том необычном стиле, к которому я прибег и который можно назвать метареализмом». Трактат, лирическое стихотворение, поэма, драма-мистерия — все это попытки передать видения образной или абстрактной мысли, несовершенства которой автор сам сознает. Вот почему лирическим стихам Андреева присущи видимый схематизм и кажущаяся рационалистическая иллюстративность, трактатам «Розы Мира» — образность и иррациональность, а драматургии «Железной мистерии» — сим-фоничность и символизм, почти оперность.

Объясняя события отечественной истории действием миров иных, Андреев невольно снимает с живых, реальных действующих сил истории груз ответственности и свободы выбора, что явно упрощает психологизм характеристик и отодвигает в сторону полноту и пластику эпического повествования. Некоторые «прогнозы» и утопические рецепты Андреев выглядят наивно, а порою даже совпадают с идеологическими схемами недавнего прошлого (концепция воспитания в эпоху «явления Розы Мира» и др.). С другой стороны, вмешательство миров иных укрупняет масштаб исторических характеристик и оценок, придает им небывалую глубину, далекую от совр. нам публицистических штампов.

Сам Андреев признавал преемственную связь своих исканий с творчеством А.Блока (при всем сложном к нему отношении, см. соответствующие страницы «Розы Мира»). Но несомненна опора Андреева на В.Хлебникова, В.Маяковского (см. стихотворение «Хлебников» из цикла «Крест поэта»). Среди классиков зарубежной литературы в этой связи можно назвать Данте и Гете (2-я часть «Фауста»). В музыке Андрееву наиболее близки Р.Вагнер и А.Скрябин, несмотря на религиозное отторжение последнего с позиций православия (ср. статью А.Ф.Лосева «Мировоззрение Скрябина», 1919-21).

Значительны заслуги Андреева в обновлении ритмики и рифмы. Стиху поэта присуща жесткая упорядоченность, при этом разнообразие ритмов и строфики заставляет вспомнить Г.Р.Державина, а из поэтов XX в.— М. Цветаеву: единица ритма — строчка — подсказана порой возможностями обычной прозаической речи, как стихотворная она воспринимается благодаря устойчивому повторению ее ритмического рисунка в рамках текста. Блоковский принцип «музыки» воспринят Андреевым и применен необычайно многообразно. Здесь ритмика Андреева вообще соотносима с античной метрикой, особенно в драматургии. Свои искания в области ритмики Андреев обобщил в работе «Новые метро-строфы (из книг "Бродяга" и "Русские боги"), впервые вводимые в русскую поэзию. Перечень, классификация, образцы» (не позднее 1955). Никогда еще искусство рифмы не являлось в русской поэзии столь обновленным — здесь Андреев явно учился у Маяковского, но пошел значительно дальше (составные точные рифмы, искусство диссонансов при совпадении количества слогов, форм и частей речи в рифмующихся словах). Все эксперименты Андреева «выверены на слух». Перенасыщена ими «Железная мистерия», вообще же наравне с поэмой «Немереча» являющаяся одним из наиболее гармоничных и доведенных до совершенства творений автора.

Г.Н. Ионин

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 1. с. 78-82.

Вернуться на главную страницу Даниила Андреева

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС